В ночь на 21 августа в Москве несколько тысяч защитников Белого дома попытались останавливать колонну бронетехники на Садовом кольце. Люди были уверены, что военные получили приказ ГКЧП на штурм здания парламента, где в тот момент находился президент РСФСР Борис Ельцин.
По официальной версии, Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов стали случайными жертвами. Все трое были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Через год, в 1992 году, Кричевский, Комарь и Усов стали первыми награжденными первой наградой, учрежденной в новой России, – медалью "Защитнику свободной России".
"Инцидент в тоннеле на Садовом кольце" – такое название получили события после полуночи 21 августа.
Единственное, в чем сходятся все показания, – это то, что трое совершенно не знакомых между собой мужчин, среди десятков других, той ночью пытались остановить бронемашины в тоннеле под Новым Арбатом. Там были баррикады из троллейбусов, в ход шли бутылки с зажигательной смесью и брезент, которым люди пытались зарыть обзор экипажам.
Военные были не готовы к такой "битве", гусеничные машины вертелись и маневрировали в толпе людей, были и выстрелы, которые, опять же по официальной версии, производились как предупредительные.
Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов погибли. Танки и бронетехника на "Белый дом" не пошли. На следующий день, 22 августа, Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) был распущен, началось расследование.
Марина Киричевская
Марина Кричевская, сестра Ильи Кричевского, говорит, что ждет "памяти не со стороны власти, а исторической памяти".
– Это было не так уж непредсказуемо – то, что он оказался в гуще этих событий?
– Трудно сказать, предсказуемо ли. Это тоже, наверное, не то слово. Такое стечение обстоятельств. Мне запомнился тогда вопрос на "Голосе Америки", когда нас пригласили в 1992 году. Пригласили родителей, но мама неважно себя чувствовала. Я ездила с папой. Спросили: "Можно ли их назвать героями?" Можно было просто остаться в толпе. Но когда он все это увидел, как рассказывали или как мы уже додумали, то стоять в толпе было невозможно. И про пулю тоже говорили, что случайная, но мне почему-то кажется, что неслучайная. Потому что мы видели кусочки видео. И там отчетливо слышен Илюшин голос со всякими призывами и криками. Я думаю, что стреляли-то на голос человека.
– Как вы переносили то внимание, которое после этого было и к семьям, и к самим этим происшествиям, убийствам?
– В основном, конечно, тяжесть общения с журналистами легла на родителей, на маму с папой, хотя осенью они уехали на дачу. И тут нам пришлось с моим мужем, которого тоже зовут Илюша, немножко поучаствовать. Внимания было много, но сказать, что оно было приятно, трудно, потому что каждое слово... Хотелось высказаться и говорить об Илюше.
Сейчас я понимаю, что меньше хотелось говорить о политике, о значении этого события – ради чего все это. И тогда, мне кажется, даже вопросов этих было меньше, чем сейчас, в наше время. Больше вопросов было об Илюше. Нам хотелось о нем говорить, хотелось, чтобы узнали, что был мальчик-еврей, поэт. Мне кажется, что свои еврейские корни я как-то начала больше ощущать после Илюшиной гибели.
– А когда у вас родились дети, как вы им про дядю рассказывали?
– Это были уже совсем другие годы. Это конец 1990-х и 2000-е. Это уже другое время. И начинаем мы все-таки со сказок Пушкина. И только потом стихи дяди можно было предложить им почитать, только в школьном возрасте.
Когда у старшей дочки начались уроки истории в школе, с замиранием открывала учебник – посмотреть, что пишут об этих событиях. Наверное, у нас хороший учебник. И учительница истории у наших дочерей в школе была знакома с Илюшей. Они учились в одной школе, только она на год младше, и даже были дружны.
– Личный опыт вашей семьи и знание дочерей о своем дяде не конфликтовали с учебной программой?
– Нет, не конфликтовали. Напротив, в школе, где Илюша учился, создан маленький музей. Очень трогательно и приятно.
Траурная процессия, 24 августа 1991 год
– В каких ситуациях, кроме дня рождения Ильи и дня трагической гибели, ваша семья обращается к этой не совсем личной для вас истории?
– Если не считать годовщины и дни рождения, то годы проходят и кажется, что как-то в СМИ это забывается. Но вдруг, как вспышка, и до слез, до какой-то боли, вдруг я читаю, когда очень уважаемые мною люди… Я совершенно случайно открыла интернет или купила журнал, и вдруг в их воспоминаниях что-то мелькнет. Например, его спрашивают: "Самое яркое событие?" И человек пишет: "Август 1991 года. Похороны трех мальчиков". Это очень возвращает к тем событиям, потрясает. Низкий поклон этим людям. И как-то понимаешь, что, наверное, все было не зря.
– Когда вы приходите на акции памяти, к вам люди подходят? О чем они заговаривают? Вас узнают? Как это все происходит?
– Нет, узнавать не узнают, но подходят. Последний год всегда на место гибели приходит священник и читает молитвы. Не на кладбище Ваганьковское, а на место гибели приходит наш уважаемый Зиновий Львович Коган, раввин.
А в этот раз священник подошел к нам и сказал, что он был у нашего Илюши учителем. Я смотрю и узнаю его. Мы с Илюшей учились в разных школах. Я зрительно вспоминаю фотографию его класса – 7-8-й класс. Да, потом даже пришла домой и нашла эти фотографии. Учитель истории теперь священник.
– В 2016 году исполняется 25 лет со времени гибели вашего брата. Для вас это существенно, что круглая дата? Чего-то ждете от этого?
– Так уж принято, что даты, кратные пяти, как-то отмечаются. Но я подумала, что, наверное, ждем не внимания, а ждем памяти. И, наверное, памяти не со стороны власти, а исторической памяти, осознания значимости этого события.
***
Попытка переворота в СССР произошла 19 августа и заняла три дня. Во время отъезда Михаила Горбачева в Крым, консервативно настроенные члены советского руководства объявили о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Он взял на себя функции главного органа государственного управления, ограничив политические свободы и введя цензуру. Высшие органы власти РСФСР во главе с Борисом Ельциным организовали сопротивление путчистам.
Полную версию статьи читайте на Радио Свобода