Настоящее Время продолжает знакомить вас с участниками основного конкурса "Артдокфест-2022", куда вошли 19 фильмов, снятых кинематографистами из 13 стран мира. Фестиваль IDFF Artdocfest/Riga откроется 3 марта, в Москве – 31-го.
Режиссер Елена Жигаева родилась в Дрездене, однако выросла в Галиче и училась сначала в мастерской рекламного искусства Ю. Грымова, а затем на Высших курсах сценаристов и режиссеров (мастерская В.И. Хотиненко, В.А..Фенченко, П.К.Финна, 2002).
По словам Елены, когда она увидела, как делают костромские валенки в Солигаличе, сразу же решила снять здесь документальный фильм о сильных женщинах, работающих на тяжелом производстве. Фильм получил название "Бабий край", а истории героинь разворачиваются в сапого-катальном цехе на месте бывшего храма.
Мы поговорили с Еленой о том, что из себя представляет настоящий "Бабий край" и где катают валенки с мечтами о лучшей жизни.
– О чем рассказывает "Бабий край"?
Эти валенки принимают их энергию, становясь как теплые сгустки сильной женщины, принявшие форму обуви
– Фильм о витальности русских женщин из глубинки. Они живут в маленьком Солигаличе, городе, где зимой стоит прекрасный запах затопленных печей, там до сих пор нет газового отопления. Город удивительной красоты, настоящий разрушающийся Акрополь, такое количество храмов, рассказывающее историю этого места.
Однажды, приехав туда, я зашла в сапого-катальный цех, построенный на месте бывшего храма Николая Чудотворца, и я увидела движущиеся фигурки женщин, настоящее кино. Нельзя было не снять про это. Причем я не ошиблась, мы снимали до нее, все немного разрушилось, и стало уже не то.
Там удивительно сильные женщины, их работа невероятно сложная. Они дадут фору любому мужику, и требования к ним у них высокие, оттого много одиноких. И то, что они делают, эти валенки, они принимают их энергию, становясь как теплые сгустки сильной женщины, принявшие форму обуви. Женщины там очень мало зарабатывают, поэтому часто ходят на шабашку вязать бревна, потому что детей надо кормить. Ни на что не жалуются и просто работают, с мечтами о принце, понимая, что эти мечты вряд ли сбудутся. Каждая мечтает о любви.
– Ваши героини катают огромное количество валенок, но куда они идут? Остаются в Солигаличе или уезжают по стране?
– У них нет таких прямо-таки огромных масштабов, это штучный товар исключительного качества. Они делают такие валеночки, как носочки, для дома. Это настолько эксклюзивная работа. Им тяжело, но благодаря Олесе, это начальница производства, я вижу, что ими начинают интересоваться даже за границей, в Финляндии, например.
Даже бывали заказы из Парижа и Германии. Этот завод поднимает интерес к забытому производству. Мы все обратились к экологии, натуральности, и ничто так не согреет, как эти носочные валенки. В Солигаличе начали сами жители ходить в валенках.
– Откуда берет начало их производство?
Я не представляю как женщины там работают целый день. Очень тяжелая работа, они постоянно во влаге, пару, дыму
– То ли в 20-х, то ли в 30-х годах прошлого века вышло постановление – обеспечить военных валенками. Тогда и было открыто это производство в Солигаличе. Оборудование с тех пор совсем не поменялось. Даже с точки зрения наблюдения за этим процессом – это потрясает! Постоянный грохот, стоящий на заводе, я даже не представляю, как женщины там работают целый день. Очень тяжелая работа, они постоянно во влаге, пару, дыму. Я только и могла думать: "Как же вы там, девочки, работаете!" Туда иногда приезжают иностранцы, они сравнивали завод с преисподней, настолько там тяжело работать.
– Как проходили съемки?
В них ведь есть природная артистичность, достоинство, удивительный юмор, держащий их на поверхности жизни
– Часть снимал оператор, часть я. Потому что часто, когда мы доставали свет, ставились, они переставали быть естественными, начинали прихорашиваться. При этом в них ведь есть эта природная артистичность, достоинство, удивительный юмор, держащий их на поверхности жизни. Часто приходилось включать айфон, вдавливаться в стену и снимать так, чтобы на меня не обращали внимания. Меня они, в отличие от мужчины-оператора, не стеснялись. Я считаю, что эти жанровые сцены с подколами, танцами – несомненная удача натурной съемки, без долгих выставлений оборудования.
– Героини очень часто собираются за столом вне работы. Видно, это особенно важный ритуал в их жизни?
– Когда они сидят там, происходит раскрытие личностей. Это очень дружный коллектив, где каждый стоит за каждого. При этом есть свои "сценаристки", Надежда, которую я считаю главной героиней картины, без нее бы вообще не было фильма. Она такая своенравная, сама ведь говорит, что "съела своего мужика".
– Вы говорили о том, что производство сильно поменялось после карантина. Что там произошло?
– Очень много народу сократили. Денег совсем мало, цех встал больше чем на полгода. А у всех по двое-трое детей, пришлось уйти работать в другие места. Я не спрашивала, как конкретно у них получилось открыться заново, но сейчас завод работает. Там ведь многие поколениями валяют валенки, это огромная традиция.
– Главная героиня ближе к финалу говорит важную фразу: "Дети растут, они стареют, но живут вне времени". У вас было такое ощущение, когда снимали фильм?
Там даже дорог нет, это крайняя точка. Дальше только лес
– Абсолютно! Когда ты попадаешь в Солигалич, время схлопывается. Они живут так же, как жили 50 или 30 лет назад. Поэтому я начинаю фильм с проезда по дороге, ведущей в это время. У нас не уходило ощущение, что мы были в прошлом веке. На это работает и разрушение величественной архитектуре. Там даже дорог нет, это крайняя точка. Дальше только лес, которого, правда, сейчас все меньше и меньше. Вырубают нещадно, каждые 10 минут видишь фуру, полную дерева.
