В Беларуси Лукашенко 15 сентября подписал указ о помиловании 13 человек, признанных правозащитниками политзаключенными. Все они уже вышли на свободу. В интервью государственному телеканалу "Беларусь 1" глава комиссии по помилованию Ольга Чуприс рассказала, почему помиловали только 13 человек из 100 предложенных: кому-то не огласили приговор (хотя журналистов "Пресс-клуба" решили помиловать до вынесения приговора), кто-то якобы нарушает правила в колонии, кто-то был ранее судим, а кто-то отказался писать прошение о помиловании.
О помиловании 100 человек ранее хлопотал предприниматель и в прошлом также политзаключенный, а ныне симпатизирующий власти Юрий Воскресенский.
В эфире Настоящего Времени Воскресенский заявил, что сожалеет, что Светлана Тихановская не поймана следственными органами Беларуси "за свою деструктивную деятельность", рассказал, что комиссия рассмотрела пока только 20 заявлений о помиловании – семерым отказали, а также пояснил, почему не случилась амнистия, о которой он тоже якобы просил Лукашенко.
– Я правильно понимаю, что вы лично пишете письма политзаключенным и предлагаете им написать прошение о помиловании?
– Да, правильно полагаете. В июне мы написали письма всем, кто находится в нашем списке. С учетом того, что мы не можем пока продвинуть повестку, связанную с амнистией, мы предложили вариант – идти по пути помилования, потому что нам важен результат или, как говорят айтишники, KPI.
– Кто отказывается?
– На начало июня у нас в списке было порядка 630 человек. Мы написали каждому письмо, пришло в ответ 200 писем от людей, которые находятся в заключении. Соответственно, можно примерно сказать, что одна треть согласилась, две трети не согласились.
– А 200 писем, которые пришли, там в них было как раз согласие?
– Конечно. Мы включаем в список только по личному ходатайству заключенного, мы даже не берем ходатайства от его адвоката.
– Юрий, а писали Виктору Бабарико, Марии Колесниковой, Светлане Тихановской, то есть мужу Светланы Тихановской – Сергею Тихановскому? Алесю Беляцкому, известному правозащитнику?
– Да, да, да. Светлане не писал, потому что она пока, к сожалению, не поймана следственными органами Беларуси за свою деструктивную деятельность.
– "К сожалению", – вы говорите.
– Да. Беляцкому тоже писали. Всем, кто находится в списке КСДС.
– Вот эти четверо, названные мною, не ответили вам. Соответственно, не хотят писать покаянных писем?
– Ну почему "покаянное письмо"? У нас многие лидеры оппозиции до этого писали письма, и насколько мне известно, и Михаил Ходорковский писал письмо Владимиру Путину. Поэтому это не покаянное письмо, это ключ к выходу на свободу. Я бы рассматривал это прежде всего так, исходя из юридической сути процедуры.
– Но это обязательное условие?
– Да, потому что это прописано в законодательстве касаемо помилования.
– Знаете, как это выглядит со стороны: люди, которые высказывали свои политические убеждения, боролись за них, оказались именно за это неугодны власти, причем легитимность которой многие ставят под сомнение, и теперь, употреблю такой глагол, вы их ломаете, заставляете отказаться от своих убеждений.
– Я не знаю, как можно заставлять отказаться от убеждений человека, который в эти убеждения верит. Но 90% оказавшихся там, с моей точки зрения, оказались абсолютно случайно, поддавшись общей истерии год назад. Я уже много раз говорил, что у нас в штабе сейчас работает команда порядка 50 человек, они все голосовали за Тихановскую год назад, сейчас они все ненавидят Тихановскую. Поэтому речь идет не о ломании, а речь идет о пересмотре своей позиции и понимании того, что нельзя пилить сук под названием "Республика Беларусь", на котором ты сам сидишь.
– Услышала вашу позицию. Еще скажу, что выглядит со стороны, что цель этого помилования – это не милосердие, а как раз попытка выбить то самое раскаяние.
– Нет, потому что белорусская власть сейчас крепка как никогда, особенно с учетом ее поддержки в Кремле и в странах дальней дуги. Мы очень успешные сегодня провели встречи с руководством Пакистана, Ирана, поэтому белорусской власти какое-то признание…
– А вы уже говорите "мы", когда говорите о власти?
– Мы, потому что я ассоциирую себя не с властью, а с Республикой Беларусь прежде всего. Поэтому признание какое-то власти не нужно. Поверьте, если бы любая власть захотела, она бы выбила это признание.
– А почему же тогда просто не помиловать, не требуя от людей этого унизительного для многих покаяния?
– Во-первых, я не считаю его унизительным.
– Вы, возможно, нет, но многие из них считают – те, которые отказываются. Вы же говорите, что две трети не ответили на ваши письма.
– Во-вторых, если мы говорим о правовом демократическом государстве, мы должны соблюдать какие-то юридические процедуры. Вот эта процедура предусматривает написания прошения о помиловании. Поэтому это просто речь идет о соблюдении юридической процедуры. Без этого прошения комиссия по помилованию не может приступить к рассмотрению конкретного кейса.
– Почему не амнистия, которая не предполагает таких писем и таких признаний?
– Действительно, амнистия даже с указанием двух распространенных статей – 342, например, и 293 УК РБ [ст. 342 –"Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок", ст. 293 – "Организация массовых беспорядков"], если бы была амнистия применена, то из этого бы списка вышло бы порядка 75% сразу автоматом. Но, к сожалению, на данном этапе она признана нецелесообразной – прежде всего благодаря нашим западным партнерам, которые оказывают беспрецедентное давление на Республику Беларусь.
– Не поняла, поясните.
– Поясняю. Если бы такого давления и санкций не было, то амнистия бы была реализована. Но мы вынуждены сохранять лицо, белорусская власть вынуждена сохранять лицо, поэтому она не поддается такому санкционному шантажу. Именно поэтому амнистия была признана нецелесообразной на данном историческом этапе. Хотя мы выступали полгода за ее реализацию.
– А какова финальная итоговая цель для власти выпускать политических заключенных?
– Какова цель для власти – я не понял смысл вопроса. Для власти нет цели выпускать политических заключенных, потому что у нас нет политических заключенных, с точки зрения власти.
– Людей, заключенных, которых правозащитники признали политическими. Зачем их выпускает власть?
– Вот так более корректно. Потому что, допустим, все, кто участвовал в незаконном массовом мероприятии, нарушил законодательство, это очевидно.
– Так вот какую цель преследует власть, когда выпускает этих людей?
– С моей точки зрения, то, что сейчас произошло, – это первая ласточка. Дело в том, что по каждому человеку готовится большая папка, характеристика с мест заключения, с мест учебы, работы, мнение министерств и ведомств. Поэтому комиссия и так оперативно работала, успела рассмотреть только первую партию заключенных, насколько я знаю, порядка 20. Семи отказали и 13 поддержали. Так вот цель – примирить, с моей точки зрения, белорусское общество, поставить точку, перевернуть страницу.
– То есть власть хочет примирить общество, которое явно расколото, но не готово идти на это, но амнистию объявить не готова, потому что западные страны накладывают санкции? Логика такая?
– Да, в том числе потому что любая власть сильна, только когда ее уважают, а не когда ей помыкают. Поэтому если бы наши западные коллеги протянули бы руку дружбы белорусской власти, если бы они хоть чем-то поддержали. Вот даже сегодняшний шаг – помилование, выпуск этих 13 человек, это ведь прекрасно, что произошло это событие. Почему бы его не поддержать? Да, сказать недостаточно 13, надо еще, надо всех. Но почему бы не сказать: "Респект такому гуманному жесту"?
– Выдвигается ли перед теми, кто выходит на свободу, условие больше не критиковать власть, больше не выходить на протесты и так далее? Или даже стать сторонниками власти, по крайней мере, в публичной плоскости, как это, например, сделали вы или, например, [Роман] Протасевич? Есть ли такие условия?
– Никаких условий не выдвигается, они все сейчас находятся на воле. Журналисты независимые, зависимые могут с ними связаться и все уточнить. Белорусская власть никого не прессует, поэтому хочешь – выступай за страну, сейчас это все одно и то же: страна, власть, Лукашенко, хотим мы этого или не хотим. Хочешь – выступай против, это твое право.
Ольга Ковалькова: "Хороший шаг, но недостаточный"
Свой взгляд на помилование 13 политзаключенных высказала и соратница Светланы Тихановской, член президиума Координационного совета белорусской оппозиции Ольга Ковалькова.
– По сравнению с общей цифрой людей, которые сегодня страдают за свою позицию, это [13 человек], конечно, очень мало, и это никоим образом нельзя охарактеризовать как попытку диалога, поскольку сегодня в белорусском обществе продолжаются репрессии.
С одной стороны, [помилование] это очень хороший шаг для людей, которые сегодня выйдут на свободу, увидят своих родных и близких. С другой стороны, Беларусь продолжает жить в фазе тотальных репрессий, когда люди отдыхают, наверное, только в выходные – в субботу и воскресенье, потому что задержания и обыски происходят в основном в будние дни.
На фоне продолжающихся репрессий, судов и задержаний это хороший шаг, но абсолютно недостаточный для того, чтобы сказать, что каким-то образом мы видим со стороны власти заинтересованность в диалоге.
Основное требование у белорусского общества неизменное – это прекращение репрессий и освобождение всех политических заключенных, всех людей, которые незаконно находятся в белорусских тюрьмах.
Диалог с обществом – это реальные изменения, которые должны происходить. Сегодня у людей запрос на свободу и независимую прессу, на свободу собраний, на свободу мнений, на свободу выбора. Это те конституционные права, которые прописаны в Конституции. И белорусский народ хочет, чтобы они соблюдались.
В настоящее время в Беларуси более 650 человек находятся в заключении по политическим мотивам. Среди них – правозащитники, журналисты, активисты, политики, студенты и преподаватели и многие другие. После президентских выборов и последующих протестов из-за фальсификаций результатов голосования Следственный комитет Беларуси завел более пяти тысяч уголовных дел.
