В ночь на 23 апреля неизвестные похитили координатора штаба Алексея Навального в Ростове-на-Дону Ксению Середкину. Середкина написала в твиттере, что ее доставили в поселок Широчанка в Ейском районе Краснодарского края и там пытали.
"Они заставляли меня глотать резиновую дубинку. Я отказывалась глотать резиновую дубинку. На каждый мой отказ мне делали засечку на руке. Засечек у меня много", – сообщила Середкина и опубликовала фото изрезанной руки.
Поначалу многие ошибочно решили, что Середкина сообщила, будто бы ее пытали полицейские, но сама она позже уточнила: в похищении и пытках не участвовали полицейские, но позже сотрудники полиции увезли ее в отделение в наручниках. Полиция Краснодарского края сообщила, что не задерживала Середкину.
Настоящему Времени Середкина рассказала, что она помнит о событиях после похищения и что потом происходило в полиции:
— Расскажите, пожалуйста, как все происходило? Когда вас схватили, куда увозили, что от вас требовали?
— В СМИ случилась путаница. Я сейчас попытаюсь всю эту путаницу разложить по полочкам. В Ейском отделе полиции действительно меня никто не пытал, никто надо мной не издевался.
Меня забрали поздно вечером – около 2:30 ночи – непонятные люди в штатском. Ранее я их не видела, я их не знаю. Они не представлялись, удостоверения не показывали. Увезли меня в район поселка Широчанка. Там происходили не очень хорошие и не очень приятные вещи. Да, вы ранее все правильно сказали, просто я действительно устала это уже повторять всем подряд, мне это не особо приятно, но вы выше сказали все правильно.
— А что от вас требовали?
— Эти люди не выдвигали каких-то особых требований – вот в чем дело. Такого, что: "Уволься из штаба. Не ходи на митинги, не организовывай митинги", – либо еще что-то подобное – нет, никаких требований они не выдвигали. Что они от меня хотели принципиально – я не знаю, я отказываюсь понимать.
— А где это все происходило? Это дом, квартира, комната, отель?
— Это гражданская машина без опознавательных знаков. То есть это не полицейская машина.
— Вы в твиттере написали и показали фотографию своей руки – вам делали засечки на руке. Что это за засечки и чем их делали?
— Это нож-бабочка, обычная такая "раскидушка", бандитский нож.
— Вы пытались оказывать сопротивление? Какие-то люди могли мимо проходить, кто-то мог видеть это со стороны.
— Во-первых, было достаточно темно. Да, теоретически это кто-то мог видеть со стороны. Но я не представляю, если бы я проезжала мимо на машине, я бы даже внимания не обратила. Это происходило на заднем сидении машины.
— Вас вдруг взяли и отпустили? Сколько это все происходило и как отпустили?
— Да, это на самом деле все выглядело достаточно странно. Что ребята хотели – я так и не поняла. Зачем все это было – я так и не поняла. Что это была за акция устрашения – сложно сказать. Просто в какой-то момент на самом деле это все закончилось. Человек, который все это делал, который сидел рядом со мной справа, он просто встал и вышел из машины. Я продолжала сидеть несколько секунд. Он сказал: "Что сидим? Выходим". Я говорю: "Что, можно выходить?" Он говорит: "Да, выходим". Я вышла, он отдал мне телефон – у него в руках был мой телефон. Если бы он не отдал, я бы ушла без телефона – я даже забыла в принципе, что он у меня существует. Я вышла и пошла.
— Вы написали заявление в полицию? Это все расследуется?
— Материал ушел в Следственный комитет на данный момент. Следственно-медицинскую экспертизу я прошла, справка находится у сотрудников полиции в отделе. Само заявление я не написала, и я объясняю почему.
Со следующего утра и началась та самая неразбериха, о которой я сказала в самом начале. Ко мне приехали сотрудники Ейского отдела полиции. Да, они забрали меня принудительно, я не хотела с ними ехать. Я хотела прийти в отдел по собственной воле и своими ногами. Меня забрали принудительно. В отделе у меня отобрали телефон. Мне сказали его сдать, так как это режимный объект, и поместили его в камеру хранения. Телефон я не видела. И из-за этого я не могла ни с кем общаться. По ту сторону забора что-то происходило, меня все разыскивали: друзья, близкие, знакомые, коллеги, СМИ. А я не могла никому отвечать. Получилось так, что с 10 утра и до четырех часов дня я просто не отвечала никому, потому что я сидела в отделе.
— Вас допросили, но заявление вы не писали?
— Вы все правильно понимаете. Диалог с сотрудниками полиции у меня не заладился. Я попросила возможность связаться с адвокатом, такую возможность мне предоставили – мне дали телефон, я набрала адвокату, но он был далеко и не смог физически присутствовать и мне помогать. Из-за этого я взяла 51 статью Конституции, прописала в объяснительной, что без адвоката я с сотрудниками полиции общаться не буду. Мне было дискомфортно.
