31 января, когда в России проходили протестные акции в поддержку политика Алексея Навального и массовые задержания, на стене московского Концертного зала имени Чайковского прямо под традиционным объявлением о продаже билетов появилась надпись "Свободу политзаключенным".
Надпись на стену спроецировал художник по свету Станислав Семенюк. Надпись убрали довольно быстро, Семенюка отстранили от пульта, а после разговоров с начальством он написал заявление об увольнении.
Настоящему Времени Семенюк рассказал, почему считает лозунг уместным в концертом зале и как на его акцию отреагировали коллеги.
— В интервью коллегам вы рассказывали, что ваш поступок был спонтанным. Не жалеете ли сейчас о том, что сделали политический лозунг?
— Конечно, нет, я по-прежнему так считаю и придерживаюсь тех же исходных данных, основанных на гуманизме.
— Известно, что вас отстранили от работы еще до того, как закончился концерт, на котором вы сделали надпись. Какое еще давление на вас оказывалось?
— В театре есть такое понятие: когда происходит пожар – опускается железный занавес. Это такая бетонная конструкция между зрительным залом и сценой. Вот я оказался практически один за этим железным занавесом, а все остальные – по другую сторону. Я практически ничего не знаю, кроме бумаг, которые я подписывал, – выговор и заявление. Никаких подробностей со стороны филармонии, никакой разъяснительной беседы – ничего такого не было.
— То есть не было со стороны ваших коллег никакой поддержки?
— Были единицы – не обязательно из нашего цеха, кто-то был из других служб, кто просто по-человечески поддержал, пошутил над чем-то. А в общем и целом – нет. Наступил такой большой игнор сразу после этого.
— Вы говорили, что легко найдете работу, если не будет дальнейших репрессий. У вас уже были разговоры с потенциальными работодателями за эту неделю? Не боятся ли вас брать на работу?
— Честно говоря, у меня только что закончилась сессия, еще к активной фазе поиска работы я не приступал. Но да, поступили предложения помощи найти работу в разных сферах. Я молодой и образованный человек, думаю, я могу найти в Москве [работу], в крайнем случае – в Петербурге.
— Руководство филармонии считает, что, сделав политический лозунг, вы нарушили служебную этику. Как вы расцениваете такую трактовку?
— Они могут так считать, наверное. По моим впечатлениям, это не политический лозунг, я настаиваю. За последние недели я слышал очень много комментариев, что политика не должна приходить в стены театра – туда люди приходят наслаждаться музыкой, концертами, балетом. Но вчера я был в Рахманиновском зале Консерватории, и был концерт, посвященный Александру Масалову, его творчеству. Уже эти две фамилии говорят о том, что политика неразрывно связана с театром, с музыкой, со всем, что мне дорого как человеку театра.
А еще, помимо этого, за моей спиной вчера сидели три девушки 20 лет, и перед концертом они живо обсуждали, даже с каким-то воодушевлением, приключения их друга, который сейчас сидит как раз в СИЗО в Сахарове, где очень много людей скопилось, и рассказывает, что прочитал книгу "Мать", поблагодарил за передачки и сказал, что первые три дня были проблемы с тем, чтобы договориться о том, как пользоваться совместным туалетом. Не знаю, я всем этим людям, которые говорят, что политика вне театра или вне искусства, хочу привести такой пример.
