"Постоянно сны какие-то кошмарные и панические атаки. Мне одной оставаться нельзя, хотя очень хочется закрыться от всех в комнате. Но даже когда я не одна и чем-то занимаюсь, у меня все равно перед глазами стоит весь этот ужас", – рассказывает военнослужащая российской армии Маргарита, побывавшая на войне в Украине. Сейчас женщина проходит реабилитацию: посещает психолога и принимает антидепрессанты, пишут Север.Реалии.
"Готовить, стирать и ублажать"
В 2017-м, после одиннадцати лет службы в армии, Маргарита вышла на пенсию и переехала в Белгород. Но адаптироваться "на гражданке" и найти работу так и не смогла. Поэтому летом 2022 года, когда в военкомате, куда женщина пришла за справкой для банка, ей предложили заключить контракт – согласилась без раздумий.
По специальности, связистом, бывшую военную пенсионерку не взяли, определили в медроту санитаром госпитального отделения. Но и туда женщина попала не сразу.
"Когда я только прибыла в Нижний Новгород, в Новосмолино, меня на построении полковник сразу же заметил, – рассказывает Маргарита. – Спросил, почему я не одета, у меня еще формы тогда не было. Я сказала, что наша профслужба очень плохо работает и на меня размера нет. Он распорядился, чтобы меня одели, и сказал, что я завтра выхожу в штаб работать. Я сначала не поняла, я вроде бы в медроту приехала, и мне медицинскому делу надо учиться. А когда вышла уже в штаб на работу и стала с ребятами из отдела кадров поближе общаться, они мне сказали: "Полкан на тебя глаз положил. Будешь полевой женой, наверное". Я спросила, как это, а они ответили: готовить, стирать и ублажать".
Через месяц сформированный полк отправили "за ноль", в Украину. Там приставания полковника становились все настойчивее, Маргарита продолжала отбиваться и просила перевести ее по месту непосредственной службы – в медроту. Тогда старший по званию приказал, по словам женщины, создать для нее невыносимые условия, которые вынудили бы ее согласиться на сожительство.
"Когда я наконец попала в медроту, ее командир сказал мне, что полкан велел меня жестко наказать, – рассказывает Маргарита. – Месяц я просто жила на улице. Когда другие ночевали в палатках и домиках, я спала на земле, возле дороги, в маленьком лесочке, вместе с мышами-полевками. Могли и голодной оставить. Сломать хотели, в общем, чтобы я согласилась с ним спать".
"Когда мы туда заходили, никто не знал, что там происходит, когда поняли – назад дороги не было"
Когда и после этого Маргарита не согласилась на сожительство, полковник распорядился отправить ее в артиллерию, в так называемую красную, самую опасную, зону фронта.
В медроте, по словам Маргариты, вместе с ней было семь женщин в возрасте от 23 до 38 лет, и каждую пытались "подложить" под офицеров-взводников. "Одну в разведку, другую к танкистам, третью в пехоту. Когда мы туда заходили, никто, конечно, не знал, что там происходит. А когда мы все поняли, назад уже дороги не было", – говорит Маргарита.
Одну из ее сослуживиц – Светлану – командир взвода избивал прикладом, а позже выстрелил в нее. "Перепили они там, или ревность какая-то была, не знаю. А обставили так, будто это украинцы сделали. Он себе руку прострелил, как будто бы ее защищал, и недели через три где-то вернулся обратно из госпиталя", – рассказывает Маргарита.
После полученного ранения Светлана выжила, но осталась инвалидом. У нее уже было пять операций, и на очереди шестая. "Ранение было не сквозное, пуля там внутри разгулялась хорошо и застряла. Все ей раздербанила просто. Сейчас она дома у себя в Бурятии, но в марте ей опять в Москву возвращаться на очередную операцию. Будут сшивать остаток кишечника, – говорит Маргарита. – У нее где-то в феврале контракт должен был закончиться, мы мобилизовались почти одновременно, но она успела отслужить только сентябрь и октябрь".
"Вы тут своих мочите!"
Кстати, все женщины-военнослужащие из медроты Маргариты были замужем, но о том, что их принуждают спать с офицерами, мужу рассказала только Светлана.
"Я тогда не выдержала, сказала, что молчать не буду. Вы тут своих мочите! – продолжает Маргарита. – Начмед дивизии, тоже женщина, полковник, была возмущена этим всем, но она найти нас никогда не могла. Наша медрота находилась всегда черт-те где – когда остальные жили уже в домиках. Пускай в заброшенных, но в домиках, а мы жили в лесу. Ни одна гуманитарка никогда до нас не доходила".
В итоге почти всех девушек угрозами или издевательствами заставили оказывать сексуальные услуги. Кто-то из них, по словам Маргариты, спал даже с несколькими мужчинами. "Алину отдали еще в сентябре. Просто поставили перед фактом – будешь вот с этим, ты ему понравилась. Девочка пошла на это, – рассказывает она. – Да и в основном девчонки смирились. Решили, что лучше жить в раю на этой войне – накормленной и с сигаретами".
Сбежать в Россию женщины не пытались, потому что через границу просто бы не пропустили, говорит Маргарита. Да и свои же, по ее словам, могли бы за такое легко пристрелить.
"Ноги себе простреливали, чтобы выбраться из окопов"
Стреляли офицеры не только по женщинам, рассказывает военнослужащая. К тем, кто не хотел идти на передовую, применяли уже испытанный прием – держали голыми в холодном и сыром подвале с крысами. Если это не помогало, заставляли рыть себе могилы. "Выроют яму, их туда ложиться заставляют. А другие ребята под дулами автоматов землей присыпают их сверху полностью. Какое-то время так можно пролежать. Потом взводник или ротный отходит и навскидку стреляет по этим ямам очередью. В кого попал – до свидания, а кто выживал – дураком уже из этой ямы вылезал. Им все равно уже было. Их на передок и отправляли. Кто-то не вернулся, а многие мужики взрослые до сих пор ссутся", – говорит Маргарита.
Мобилизованных, которых избивали свои же, она выхаживала несколько раз. В госпиталь их отправляли только в крайнем случае, при угрозе смерти. Других не вывозили, чтобы не "палиться". Раненых по возможности тоже старались в Россию не вывозить, только самых тяжелых. Остальных требовали лечить на месте, чтобы снова как можно быстрее отправить на передовую.
Одно из самых страшных воспоминаний Маргариты – российские солдаты, стрелявшие сами в себя для того, чтобы выбраться с передовой. "Они себе ноги простреливали, потому что в окопах находились неделями и уже ходить не могли просто. От постоянной сырости и морозов у них ноги начинали гнить. Чернота сплошная с мясом, с кровью пересохшей, даже пальцев не различить уже было. Только ампутировать оставалось", – вспоминает она.
Через какое-то время Маргарита, по ее словам, на все творящееся смотрела "стеклянными глазами". Иначе психика бы просто не справилась.
Лечиться женщину отправили домой. В войсковой части в Новочеркасске и в военкомате Маргарите настоятельно рекомендовали не появляться – полковник будет пытаться вывести ее "за ноль". Однако, несмотря ни на что, Маргарита хочет продолжить службу – жизнь на гражданке не складывается, да и денег в Белгороде таких не заработать.
"Существует стереотип, что женщина на войне – проститутка"
Марина Зайцева из Санкт-Петербурга с 2001 по 2006 год проходила службу в Чечне. Сейчас она бы, скорее всего, тоже оказалась на войне, но в 2019 году уволилась со службы. Рассказывает, что так называемые полевые жены в армии существуют давно, но, как правило, делают это по доброй воле. "Мы когда были на Чеченской войне, помню, сидим за столом все вместе – офицеры, сержанты, прапорщики, – провожаем одну партию и встречаем другую, – рассказывает Марина. – И одна женщина за столом другой жалуется, что вот "мой", типа, уехал. А вторая ей сочувствует, что придется тебе, мол, новую "крышу" искать".
В армию Зайцева пришла, когда ей было 34, и, оглядываясь на опыт собственной службы, она говорит, что молодым девушкам идти в вооруженные силы точно не стоит: в российском обществе существует стереотип, что женщина на войне – проститутка.
Психолог Игорь Селиванов, изучающий отношения в воинских коллективах, вспоминает историю о том, как во время Чеченской кампании в одной из частей замполиту приходилось буквально прятать незамужних женщин-контрактниц от офицеров, приезжавших в часть с проверкой.
"Пока они молчат – так и будет продолжаться"
Доцент ВШЭ в Санкт-Петербурге Максим Арзамасцев в своей научной работе, посвященной сексуальным домогательствам, приводит статистику, согласно которой каждая четвертая женщина-военнослужащая в российской армии подвергалась сексуальным домогательствам.
"До тех пор пока они молчат, так и будет продолжаться. Почему молчат и терпят, я не знаю, – говорит секретарь "Комитета солдатских матерей России" Валентина Мельникова. – Это происходит ведь не только на уровне взвода и роты. По штабам все то же самое творится. Это такая психологическая история. Да и устроено у нас все реально так, что никто не хочет ни искать, ни наказывать кого-то".
Валентина Мельникова говорит, что за всю историю ее правозащитной деятельности, которая началась еще в СССР, случаи обращения женщин по поводу сексуальных домогательств или изнасилований со стороны сослуживцев – единичны.
Материал полностью можно прочитать на сайте Север.Реалии.
