"Я не должна разочаровываться в вере". Сабинелла
Сабинелла Аязбаева уехала за мужем в зону боевых действий в Сирии с тремя детьми. Еще двоих родила там. В общей сложности на Ближнем Востоке она провела больше четырех лет.
"ВСЕ МУСУЛЬМАНЕ УЖЕ ТАМ"
Азаттык: Как складывалась ваша жизнь до отъезда?
Сабинелла Аязбаева: Всё замечательно было: дружная семья, своя квартира, собственный бизнес. Мы ни в чем не нуждались. Одновременно приняли ислам, ходили в мечеть, читали намаз еще до женитьбы. После весь источник нетрадиционного ислама муж начал искать в интернете, по ссылкам. Я не знаю почему. Мне об этом он не говорил.
Азаттык: Когда муж заговорил об отъезде в Сирию?
Сабинелла Аязбаева: Через три года после женитьбы. Произошло всё внезапно: в 2014 году, за неделю до отъезда, он сказал, что нужно быстро собраться, сделать паспорта. Он меня уверял, что мусульмане со всех стран уже там, одни мы здесь. Говорил, что там халифат, что исламское государство будет, что дети там будут учиться. Видимо, это меня и взяло.
Азаттык: Он не говорил, что там идет война?
Сабинелла Аязбаева: Он мне говорил, что военные действия идут за пределами государства, говорил, что там есть границы, за которые никто не заходит, и никто не воюет. Я поверила. Никто, наверное, тогда этого не ожидал. Женщины просто шли за своими мужьями. Когда мы уехали, мне было 25 лет, мужу — 28. Старшему ребенку было шесть лет, самому младшему — полтора года.
Азаттык: Какими путями вы добирались до Сирии? Что сказали родителям?
Сабинелла Аязбаева: Муж просил сказать им, что мы едем в турпоездку по восточным городам. Мы, в принципе, так и сделали: сначала поехали в Баку, где пробыли неделю, отдыхали, водили детей в разные места. Потом поехали в Грузию, потом в Турцию. "Чтобы ни у кого не вызвать подозрений и чтобы дети посмотрели мир", — объяснял муж. Наше путешествие продлилось около трех недель. Потом он сказал, что нужно ехать в город Газиантеп, это Турция. И там перейти границу, чтобы попасть в город Джераблус в Сирии.
Азаттык: Какие-то тревожные мысли у вас не возникали?
Сабинелла Аязбаева: Когда мы вот-вот должны были перейти [границу]. Нам говорили: сюда не иди, туда не ступай, — потому что везде были мины. Но там, где нас вели проводники, мин не было. А когда перешли, я обернулась назад и поняла, что уже поздно о чем-то говорить и жалеть. Тебя встретили чужие люди, ты не понимаешь, на каком языке они разговаривают, не знаешь, кто это. Тебя куда-то быстро тащат, детей дергают. Нам дали понять, что надо только вот это опасное место перейти, а там уже всё якобы нормально будет. По факту оказалось, что опасно и страшно было уже везде.
"У МАМЫ СЛУЧИЛСЯ МИНИ-ИНСУЛЬТ"
Азаттык: Что происходило дальше, в Сирии?
Сабинелла Аязбаева: По прибытии нас сразу разделили: мужа забрали, не сказав куда, а меня с детьми поселили в большой дом, где были другие женщины. Я сначала не знала, куда забрали мужа, сильно испугалась, думала, что уже больше никогда его не увижу. Но потом пришли русскоязычные и сообщили мне, что его и других отправили на военную подготовку и только потом они вернутся к нам.
Азаттык: А вы с детьми как жили то время, пока мужа не было?
Сабинелла Аязбаева: После проживания в женском доме каждой семье дали квартиру и сказали ждать мужей там. Это было в городе Ракка (на севере Сирии, был захвачен силами ИГ в 2013 году, являлся основным городом на территории, которую контролировали экстремисты. — Ред.). На пятый или шестой день после нашего приезда началась массированная бомбежка. Когда бомбили, летели окна, стекла, а если в дом попадал снаряд, он рушился. С мужем я увиделась через 40 дней. Тогда он сказал: "Теперь терпение, потому что назад пути нет".
Азаттык: Для чего терпение, он объяснял?
Сабинелла Аязбаева: Он говорил, что это всё ради Аллаха делается, что мы должны здесь быть. Потом уже говорил, что не может видеть, как дети мучаются, что их надо вывозить, но нет пути назад. Мы много думали, как сбежать, но это было нереально. Кто хотел убежать — их вычисляли, сажали в тюрьму, казнили. Потом был приказ расстреливать на месте. Я так рисковать боялась. Потом мы уже просто ждали своей смерти. Я боялась, что дети останутся без меня или я останусь без детей или мужа. В итоге осталась без мужа. Дети живы. Хотя там были ситуации, когда из-под завалов вытаскивали женщин и детей без конечностей, или у кого-то внутренности наружу выходили.
Азаттык: Находясь в Сирии, с родителями связь поддерживали?
Сабинелла Аязбаева: Да, но только раз в месяц. Там мало мегабайт давалось. Если интернет включался, его тут же бомбили. Война. Моя мама поняла почти сразу, что мы не путешествовать поехали. Оказывается, мужу дали сделать один звонок, он позвонил ей и сказал, что мы в Сирии. У мамы случился мини-инсульт. За годы, что мы были там, у мамы столько болячек разных вышло. Здоровье папы тоже пошатнулось.
"ИЗ КАЗАХСТАНА ТАМ МНОГО БЫЛО ЛЮДЕЙ"
Азаттык: На что вы жили?
Сабинелла Аязбаева: Когда мы приехали, там платили по 50 долларов на взрослого и по 28 долларов на ребенка. Этих денег не хватало. Тратили свои сбережения. Там всё работало, базары были. Бомбежка начинается — все разбегаются, бомбежка прекращается —жизнь возвращается. Мы по всей Сирии почти пожили. При массированной бомбежке женщин и детей перевозили в другие города, чтобы они не пострадали. Это казахский джамаат (религиозное объединение у мусульман для взаимопомощи и изучения религии. — Ред.) организовывал перевозки. Из Казахстана там много было людей. Все были поделены по нациям. Там если ты араб, то ты крутой, а если другая нация — то уже другой сорт. Я не знаю, почему так было, ведь в исламе запрещено делить по нациям. Там страшная несправедливость была, очень большие грехи. В основном мы с казахстанцами общались и с теми, кто из России, Дагестана, с немкой одной тоже общалась. После Ракки нас перевезли в село Шадат — это чисто казахское село было, где мы прожили почти два года. Там тоже бомбежка была, от нее нельзя было скрыться, погибали каждый день.
Азаттык: Когда вы овдовели?
Сабинелла Аязбаева: Муж погиб в 2017 году при авиаударе: тогда его отправили на границу, чтобы они держали рибат (укрепление на границе. — Ред.). Он был пограничником: что говорили амиры, то и делал. О его смерти мне сообщили, фотографию принесли как доказательство и вещи. Они даже сняли видео и показали, как его хоронили. До гибели он дважды получал ранения: сначала от осколков попавшей в дом ракеты, затем был ранен в голову снайпером, тогда он чудом остался жив. Больницы были переполнены, лечились на дому, я сама выхаживала мужа.
Азаттык: В Сирии вы родили еще двух детей. Не побоялись рожать в таких условиях?
Сабинелла Аязбаева: Боялась, конечно, но выбора не было. Рожала на дому, на помощь приходили другие женщины. В таких условиях рожала почти каждая вторая. Мужья говорили, что надо рожать для того, чтобы увеличить нашу численность.
"БЫЛО СТРАШНО СДАВАТЬСЯ, НО ОСТАВАТЬСЯ БЫЛО ЕЩЕ СТРАШНЕЙ"
Азаттык: Когда стало совсем плохо?
Сабинелла Аязбаева: В 2018–2019 годах наступил голод. Детям пытались объяснять, чтобы они не плакали, пытались из ничего готовить. Из травы суп варили, отруби жарили. В конце 2018 года нас перевезли в селение Багуз: там было мало домов стоящих, в основном все в палатках жили. Нам попалась хорошая, не промокала. А остальные в основном натягивали тряпки и так жили. Была зима, холодно, ужас был. Мы искали выход, но кто без мужей — ничего не сделаешь, особенно с детьми на руках. Потом нам сказали, что сделают "зеленый коридор", и кто хочет — может выйти, нужно было сдаться к курдам. Это был 2019 год. Было страшно сдаваться, но оставаться было еще страшней. Были люди, которые не ушли. Но оставшихся потом разбомбили.
Азаттык: Почему вы боялись сдаваться?
Сабинелла Аязбаева: Я опасалась, что нас в рабство могут забрать, как это было в Ираке. Когда попали к курдам, нас всех записывали, и, когда мы сказали, что из Казахстана, тут же набежали репортеры, сказали, что Казахстан вывозить будет. Все думали, что это неправда. Но нам сказали, что сейчас мы поедем в лагерь, потом из Казахстана прилетят и нас заберут. Я не верила до последнего, что нас просто так возьмут и отдадут. В лагере у курдов мы жили в палатках на улице около месяца, спали на матрасах на земле. Было холодно, но была еда, и это было намного лучше, без бомбежек. Было терпимо, потому что мы понимали, что это временно. Люди из других стран нам завидовали, просили, чтобы их тоже забрали, но их страны не забирали. Казахстан увозил только своих, и только тех, кто хотел уехать. Я боялась, что меня могут посадить в тюрьму, а детей отдадут в детдом. Благодарна, что этого не произошло.
Азаттык: Что было в день вашего отъезда?
Сабинелла Аязбаева: Прилетел самолет, и нас забрали. Это было 6 мая 2019 года. Помню, ко мне подошла женщина, военная, взяла мою маленькую дочку и говорит: "Давай я ее понесу, сама вон еле на ногах стоишь". К нам хорошо отнеслись. Сначала нас привезли в город Актау, в реабилитационный центр, где с нами работали теологи, психологи. Это пошло нам на пользу, ведь мы были как дикари. Помню, психолог нам говорила: "Вы что думаете, вас так легко в общество сейчас выпустить?" Затем меня с детьми перевезли в Караганду, где мы пробыли некоторое время в центре "Шанс", а после родственникам разрешили забрать нас домой.
"СЧИТАЮТ, ЧТО МЫ — МИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ, НО ЭТО НЕПРАВИЛЬНО"
Азаттык: Как проходила адаптация?
Сабинелла Аязбаева: Пришлось начинать жизнь заново, вплотную заниматься детьми. Я хотела, чтобы они забыли ту жизнь и подготовились к школе. Они быстро наверстали упущенное, в Сирии я по возможности занималась с ними, учила читать и писать. Они у меня учатся хорошо, стараются. Старшие дети вспоминают папу. Они знают, что он умер. Я восстановилась в университете. Тогда не успела получить высшее образование, пришлось бросить учебу на втором курсе: уже замужем была, забеременела. Меня устроили на работу в молодежном центре. Занимаюсь детьми, по вечерам хожу в тренажерный зал, чтобы поддерживать себя в форме. С родителями мужа поддерживаю отношения и выходить замуж больше не планирую.
Азаттык: Как вас восприняли в обществе? Были те, кто не хотел общаться?
Сабинелла Аязбаева: В основном положительно реагировали. Я чувствовала поддержку. Чтобы кто-то называл "террористкой" — такого не слышала. Я не скрываю ничего, говорю всё как есть. В нашей жизни никто не застрахован от таких вещей, каждый может ошибиться. Поэтому осуждать тоже нельзя. Были такие, кто просто не общались, они испугались — это были друзья. Одна моя подруга отказалась со мной общаться, передав это через нашу общую знакомую и сославшись на запрет мужа, который не хотел портить репутацию на работе.
Чтобы кто-то называл "террористкой" — такого не слышала. Я не скрываю ничего, говорю всё как есть. В нашей жизни никто не застрахован от таких вещей, каждый может ошибиться.
Азаттык: Насколько я знаю, после вашего возвращения в Казахстан вас приглашали выступить в Европарламенте.
Сабинелла Аязбаева: В 2019 году. Меня просили рассказать о том, как и что было, про возвращение, как проходит жизнь сейчас. Сначала мы полетели в Брюссель, потом в Вену. Должны были в Женеву полететь, но карантин начался из-за коронавируса, всё закрыли. Также я принимала участие в кампаниях против терроризма и пропаганды. Я ведь прошла этот ужас, убедилась, что нужно от этого отказаться, нельзя выезжать в такие места. Свою религию можно исповедовать и здесь. То, что тут нельзя, — это, я считаю, уже придумывают.
Азаттык: Бытует мнение, что возвращенные из зон боевых действий могут представлять угрозу в дальнейшем. Вы как к этому относитесь?
Сабинелла Аязбаева: Люди, которых посадили в тюрьму, я думаю, одумаются, осознают. Если даже мы тут понимаем, что это было неправильно. Кто-то считает, что мы — мина замедленного действия, но я считаю, что неправильно так думать. Я думаю, нет угрозы. Вообще, хотелось бы, чтобы все страны вернули своих — тех, кто хочет, потому что там не жизнь. А тех, кто не хочет возвращаться, — не надо.
Азаттык: Какие у вас отношения с религией сейчас?
Сабинелла Аязбаева: Я посещаю мечеть, когда есть свободное время, дома молюсь, также ношу хиджаб. Я ведь не должна разочаровываться в вере, это же не вера была — то, что мы поехали [в Сирию], это был другой вопрос.
Читать далее
"Никто, кроме Аллаха, не хочет видеть раскаяния". Айдана
Айдану вместе с восьмимесячным ребенком муж увез в Сирию в 2015 году. В котле военного конфликта она провела четыре года.
Арабская ночь. Истории россиянок в Сирии
Гражданская война в Сирии продолжается почти 10 лет. Половину этого срока в ней участвуют российские вооруженные силы. Но военные, наемники и добровольцы, выступающие на разных сторонах конфликта, – лишь небольшая доля россиян, оказавшихся в раздираемой войной стране
Мы – телеканал "Настоящее Время". Мы делаем яркие видео, рассказываем о важных новостях и злободневных темах, готовим интересные репортажи и передачи – смотрите нас на спутнике, в кабельных сетях и в интернете. Каждый день мы присылаем дайджест всего, что нужно знать, одним письмом, а также превращаем цифры в понятные истории.
© 2021 Настоящее Время. Все права защищены
