Одним из итогов саммита НАТО в Вильнюсе для Киева стало подписание странами G7 декларации о гарантиях безопасности Украины. Документ опубликовало правительство Великобритании. В декларации крупнейшие демократические государства мира обещают помогать Киеву оружием и деньгами, чтобы защищать страну сейчас, а также укреплять украинскую армию, чтобы она могла защититься от возможной российской агрессии в будущем. В свою очередь, Украина обещала продолжать проводить антикоррупционные реформы и модернизировать вооруженные силы.
Владимир Зеленский назвал декларацию "важной победой" Украины. Перед этим он заявил, что считает итоги саммита НАТО хорошими, но не идеальными, поскольку Украина не получила официального приглашения в Альянс.
Президент России Владимир Путин обещания стран "Большой семерки" пока никак не комментировал. Но предоставление гарантий безопасности Украине комментировал пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. Он заявил, что это нарушает международный принцип неделимости безопасности.
О том, что дадут Украине гарантии стран G7 – Настоящему Времени рассказал депутат Верховной Рады Украины, глава украинской делегации в парламентской ассамблее НАТО Егор Чернев.
– Какие у вас эмоции от прошедшего саммита НАТО, от прозвучавших там обещаний?
– Я считаю, что это более чем успешный саммит для Украины. Мы получили очень многое из того, что просили. Было бы, конечно, хорошо, как вишенка на торте, получить приглашение с какими-то конкретными сроками, например, после окончания войны. Но вместе с тем те шаги, которые были сделаны, в принципе указывают на то, что нас ждут в НАТО и без ПДЧ, нам будут помогать интегрироваться и подтянуть стандарты, плюс гарантии безопасности, плюс поддержка "формулы Зеленского", плюс много вооружения. Я считаю, что саммит для Украины был более чем успешен, особенно если сравнивать с предыдущими саммитами, где повторялась формула открытых дверей и не более того.
– То есть сейчас это уже работа, а не просто разговор о том, что Украина когда-то может гипотетически войти в НАТО?
– Очень важно, что в этом финальном коммюнике были уже прописаны конкретные механизмы, в частности, адаптивной годовой национальной программы, о которой мы просили. Ну мы не просили конкретно программу – мы говорили: "Ребята, ПДЧ как лишний бюрократический шаг нам не нужен, но если мы говорим о реформах, давайте составим список того, что необходимо, поставим индикаторы выполнения и уже наконец-то закроем этот вопрос. Делать реформы можно десятилетиями: это постоянный процесс, нет предела совершенству. Но давайте согласуем с вами какой-то конкретный перечень. Мы берем на себя обязательство выполнить этот перечень, и тогда вопросов по реформам к нам не будет". Вот эта адаптивная национальная программа – это как раз об этом.
Я думаю, что в ближайшее время мы увидим в рамках работы Совета Украина–НАТО наработанный согласованный перечень. И к следующему саммиту в Вашингтоне мы, я думаю, закроем этот вопрос, и не будет уже никаких отговорок или причин не получить приглашение, конечно же, при условии победы Украины в этой войне.
– Гарантии безопасности Украине от стран "Большой семерки". В декларации, которую опубликовало правительство Великобритании, есть достаточно общие формулировки, но при этом нет конкретики. В частности, там сказано, что союзники обещают помогать армии, давать оружие, обучать украинских военных и так далее, помогать с экономикой. Но там нет сроков, нет каких-то цифр. Или там этой конкретики и не должно было быть?
– Это формат декларации. Декларация – это не договор, это намерение. Дальше должны быть двусторонние договоры о гарантиях безопасности с каждой из конкретных стран. Или же с G7 как с блоком. Но я думаю, что это все-таки будут двусторонние договоры: каждая из стран будет на себя брать те обязательства, которые она готова выполнить из того перечня, который был озвучен в декларации. То есть это декларация о намерениях, а дальше пойдет более конкретная работа вместе со сроками, объемами, обязательствами и какими-то шагами в случае невыполнения обязательств. То есть должны быть прописаны механизмы – это тоже очень важно. Чтобы это не превратилось в Будапештский меморандум.
– А чем эта декларация, эти шаги, эта работа отличаются от того, что происходит по факту прямо сейчас?
– Обязательствами. Потому что сейчас все происходит на добровольной основе. Страны хотят нам помогать, они это делают в формате "Рамштайна", исходя из своей доброй воли. Гарантии безопасности все-таки должны обязывать, с конкретными сроками поставки, с конкретной номенклатурой вооружения, с конкретными объемами этого вооружения. Не так, что мы, приезжая каждый раз на "Рамштайн" с каким-то своим списком пожеланий, ожидаем: а кто же и в каком объеме нам может что-то дать? А уже согласовано заранее, чтобы мы прекрасно понимали, что вот такие есть лимиты, объемы, номенклатура вооружения. Или финансирование нашего военно-промышленного комплекса на уровне столько-то миллиардов в год. И мы понимаем, что мы самостоятельно можем производить тогда столько-то такого-то оружия. То есть это уже про обязательства, а не просто про жест доброй воли.
– Итоговое решение о том, сколько и чего передавать, будут принимать те страны, которые будут это передавать?
– Решения будут приниматься на двусторонней основе вместе с Украиной. Страны, понятно, будут исходить из своих возможностей. Но Украина же тоже должна понимать, что она получит. И мы, по большому счету, запрашиваем, что нам необходимо. Условно говоря, мы понимаем, что нам необходимо на каждом этапе войны и дальнейшего послевоенного усиления обороноспособности.
Условно говоря, бронежилеты и каски сейчас нам не нужны. Может быть, у каких-то стран сейчас есть их излишек, но это не то, что нам необходимо сейчас. На сегодняшний день нам нужны артиллерийские снаряды, бронетехника, F-16 и так далее. Поэтому это всегда двусторонний процесс.
– На саммите НАТО было решено создать Совет Украина–НАТО. Можете объяснить, чем он будет заниматься?
– Это наивысший вариант сотрудничества со страной, не входящей в Альянс. Страна, которая входит в этот совет, имеет практически все полномочия, кроме пятой статьи Вашингтонского договора. Соответственно, это помогает нам еще более интегрироваться в сам Альянс. То есть, по большому счету, подготовиться к нашему членству более плотно, более глубоко. Плюс ко всему то, что у нас был формат комиссии, который не предполагал нашего участия в голосовании по решениям, не предполагал нашей какой-то инициативы по сбору этой комиссии. Совет все-таки это предполагает. То есть это работа самого Альянса с Украиной как с равным партнером. Поэтому я вижу это как инструмент еще большего углубления наших связей и нашей по факту интеграции, которая потом просто должна быть закреплена де-юре.
