Федеральная служба государственной статистики Росстат уволила с поста советника демографа Алексея Ракшу. Причем, как он сам считает, не по своей воле.

В мае 2020 года Ракша рассказал The New York Times, что в Москве 70% смертельных случаев заболевания COVID-19 не попадают в статистику. Он заявил, что так происходит, поскольку причиной смерти называют не коронавирусную инфекцию, а основную болезнь пациента и осложнения.

Корреспондент Настоящего Времени расспросил Алексея Ракшу не только об увольнении, но и о ситуации, которая происходит сейчас со статистикой по коронавирусу в России.

– Статистика не бьется с официальной, в итоге Евросоюз не пускает россиян в свои пределы, и хочется понять: а будет совпадать одно с другим? И насколько сейчас не совпадает?

– Давайте для начала проговорим тот факт, что претензии были не к статистике Росстата – претензии были к статистике Роспотребнадзора и сайта стопкоронавирус.рф.

– Сайт стопкоронавирус.рф, где мы все черпаем официальную информацию, – он называется "Коммуникационный центр правительства". Это не росстатовский сайт – это сайт Роспотребнадзора?

– Да, никакого отношения к Росстату он не имеет. И Росстат позже опубликовал совершенно другие данные, которые сейчас доступны [на их сайте]. И они намного ближе к истине, кроме Кавказа, где регистрация в принципе нарушена.

– Нарушена, потому что люди с опозданием приходят за свидетельствами о смерти?

– С небольшим запозданием. Они всегда ходили с запозданием, но сейчас они туда приходят либо с большим запозданием, либо не приходят вообще, и мы не знаем, когда они туда придут и придут ли вообще туда все, кому положено.

– "Левада" опубликовал отчет о том, что врачи не доверяют официальной статистике – примерно 60% врачей по крайней мере – о смертности. Они видят, что происходит в больницах. Кому верить в этой ситуации? Где цифры более-менее правильные, какие более-менее верные?

– Из всего того, что было опубликовано, во-первых, мы видим неплохую статистику Депздрава Москвы. Она, конечно, неполная, но она гораздо ближе к истине, чем то, что появляется на сайте стопкоронавирус.рф. Статистика Росстата, которая была опубликована за апрель, она тоже достаточно полная – она гораздо полнее, чем то, что было на сайте стопкоронавирус.рф. Данные об общей смертности необходимо, конечно, тоже анализировать. И, как правило, большинство дополнительно умерших людей по сравнению с прошлыми годами за этот же период тоже, скорее всего, является результатом именно коронавирусной инфекции. Вот за этими данными нужно следить.

– А можно ли манипулировать этими данными, например манипулируя количествами тестов?

– Конечно. Сам показатель заболеваемости очень сильно зависит от количества тестов. В последние две недели мы видим, что взят курс на постепенное сокращение числа тестов, но пока что их число сократилось очень незначительно – примерно на 5–7%, но до этого шел тренд на постоянный рост тестов. А примерно с середины июня – с 10–12-го числа – число тестов потихонечку сокращается.

– Росстат пытается показать то, что есть. Из того, что вы написали в момент, когда вас увольняли, создалось впечатление, что происходит некое давление. Это так или нет, если можете об этом говорить? Если да, то с чьей стороны?

– Для меня очевидно, что, конечно же, это идея не Росстата – это идея свыше. Никому это не выгодно, никому это не интересно: ни мне, ни Росстату. И у нас всех из-за этого стало хуже.

– Что стало хуже?

– В Росстате достаточно много было работы, а сейчас будет еще больше работы, в которой я непосредственно принимаю участие. Сложная работа, которая требует хорошей экспертизы, и теперь у Росстата она будет частичная. Конечно же, я буду продолжать помогать, но уже не в таком объеме. И это будет очень тяжело. Остается только посочувствовать.

– Судя по тому, что бьется по цифрам, в статистике российской смертности от коронавируса разница – не в десятки раз. Разница в разных регионах, конечно, разная, но это не миллионы людей. Тогда в чем смысл этой манипуляции, я не очень понимаю. Я вижу ее, но я не понимаю, зачем она.

– По моей личной оценке, к настоящему времени от COVID умерло не меньше 30 тысяч человек. Если мы разделим на численность населения страны, то это лучше, чем в США, лучше, чем в Италии, в Испании, во Франции, в Британии, в Швеции, в Бразилии. То есть ничего такого катастрофического здесь нет. Это обычная ситуация. У нас есть город Москва. COVID – болезнь больших городов. Мы понимаем, что она приходит туда быстрее, раньше, и в Москве у нас, по-видимому, накоплено число смертей порядка 10–12 тысяч от COVID к настоящему моменту.

– Это больше, чем Москва показывает даже сейчас. Больше в два раза.

– Депздрав Москвы не показал нам [статистику за] июнь, а загсы не показали нам даже еще май. И все, что показывает Депздрав, – это, конечно, не полная [картина], потому что люди же умирают не только в больницах. Но, так или иначе, я не думаю, что это больше 12 тысяч. По сравнению с Нью-Йорком, с Лондоном, с Мадридом – это лучше.

– Зачем скрывают число умерших?

– В марте изначально были приняты такие правила, по которым число умерших, на смерть которых повлиял COVID, стало изначально меньше. Были приняты строгие правила, было приказано вскрывать всех ковидников, находить у них какие-то хронические заболевания и вписывать их в основную причину смерти, а COVID указывать как сопутствующую причину.

Достаточно сложная система, были прописаны какие-то правила, и они сами по себе влияют на то, что у нас непосредственно официальная статистика на сайте стопкоронавирус.рф, она вообще собирается непонятно как. Я знаю, как собирается статистика в Росстате, как в загсах статистика идет, но как она происходит на сайте, я не знаю. И никто из тех, кого я знаю, не знает.

– Когда по результатам года станет понятно, что в этом году людей умерло больше, чем по сравнению с 10 предыдущими годами, что будет с этими цифрами? Их спрячут?

– До сих пор пока еще никогда не было такого, чтобы каким-то образом были специальные манипуляции с числом умерших от всех причин скопом – без разделения на причины смерти. Такого пока еще не было, и эта информация никогда не была секретной со времен Советского Союза. Я надеюсь, что [так и останется].