В России все чаще происходят бытовые конфликты на фоне споров о войне, доходящие до убийств, утверждают журналисты изданий "Медиазона" и "Новая вкладка". Они изучили десятки решений судов по всей России.
Один из случаев, описанных в статье: фермер из Иркутской области, выпив водки со знакомым, избил его кочергой, а затем добил ножом. После этого он окровавленной кочергой нарисовал на животе убитого букву Z – символ российского вторжения в Украину.
О других случаях убийств на фоне споров о войне в эфире Настоящего Времени рассказал журналист, сооснователь издания "Новая вкладка" Иван Козлов.
– Какие приговоры вы проанализировали, что это за случаи убийств в России на фоне споров о войне? И какие истории больше всего вас удивили?
– В текст, о котором идет речь, вошло порядка 30 приговоров. Там отдельно указано, что реальное их число, скорее всего, гораздо больше, потому что это только те, которые удалось найти по ключевым словам в системе ГАС "Правосудие" и на сайтах военных судов. Но мотивы, по которым совершаются те или иные бытовые преступления, не всегда полностью сформулированы. Когда в приговорах есть моменты, связанные с конфликтом вокруг "специальной военной операции", какие-то еще подобные формулировки – такие истории вошли.
Насколько их больше в реальности, сказать трудно. Но даже те, что есть, дают полный спектр, почему возникают подобные конфликты.
Самое простое и самое понятное – это люди, которые спорят с мобилизованными, которые или отправляются на войну, или возвращаются с войны. Конечно, там всегда достаточно напряженная ситуация, напряженные дискуссии, которые оборачиваются кровью, поножовщиной и всем прочим.
– Какая история вас больше всего удивила, кроме той истории о кочерге и вырезанной букве Z?
– Конечно, да, трудно конкурировать по степени треша именно с этой историей. Но одна из характерных (не сказать, что удивительных, вряд ли вообще что-то может удивить под конец второго года этого всего) – история о том, как вернувшийся с войны без ноги вагнеровец начал себя плохо вести: кидаться костылями. Там есть момент, где он кидает костыль и просит у официантов заведения его принести, чтобы их унизить каким-то образом. Но этого не выдерживают люди вокруг и избивают его.
Это достаточно исключительный случай, потому что чаще под суд попадают сторонники войны, а не те, кто к ним обратился, так или иначе, с агрессией.
– В тех 30 уголовных делах, которые вы проследили, можно ли увидеть, что российский суд к участникам войны или ее сторонникам более снисходителен, чем к противникам?
– Да, безусловно. Это сквозит не во всех делах, но там есть несколько случаев, когда само участие в войне рассматривается судами как смягчающее обстоятельство.
– А что за история убийств на фоне просмотра теленовостей об Украине?
– Это отдельная штука. Даже те, кто не имеет прямого отношения к войне – не имеют ни мобилизованных родственников, ни сами не пошли туда, – это просто обыкновенные люди, которые смотрят телевизор, дискутируют по поводу увиденного в нем. И уровень агрессии, который подстегивается ток-шоу, пропагандистскими программами и новостями, настолько высок, что зачастую даже разговоры вокруг тех или иных телепередач заканчиваются поножовщиной.
Причем иногда это поножовщина, которая возникает у близких родственников: дяди, племянники, отцы, сыновья – они все подвержены тому, чтобы вместо культурной дискуссии вот так выплескивать агрессию.
– Можно ли говорить о том, что количество бытовых убийств в России возросло?
– Очень интересный вопрос. Это то, что меня больше всего заинтриговало в тексте. Понятное дело, что мы имеем дело с таким социальным феноменом. Но опрошенные нами эксперты рознятся в своих трактовках. Одни говорят, что на самом деле 30, или даже если это число на порядок больше, – это все равно незначительный процент по сравнению с другими бытовыми убийствами. И не то чтобы это какая-то тенденция.
Другие социологи, наоборот, считают, что это проявление вялотекущей гражданской войны, которая у нас, по большому счету, не заканчивалась уже больше 100 лет. Это явно тот феномен, который дальше предстоит только осмыслить. Но ясно, что это уже не идеологическая история, а история о самовоспроизводящемся насилии. Один эксперт это отдельно отмечает, потому что, действительно, общество заряжено уже взаимной ненавистью и враждой настолько, что зачастую все заканчивается трагедиями, и ладно если без человеческих жертв. Но часто и с жертвами.
– Эксперт Александр Баянов в статье говорит о том, еще не закончилась гражданская война в России. Как вы можете это прокомментировать? Согласны ли вы с тем, о чем говорит Баянов?
– В каком-то смысле, к сожалению, да. Я думаю, что это еще даже не предел происходящего. Понятно, что на такие процессы нужно смотреть с расстояния, но внутренние ощущения у меня скорее совпадают.
