"Спала с ним, потому что понимала, что будет хуже". Почему про сексуальное насилие в браке до сих пор не принято говорить

За первый месяц карантина количество жалоб на домашнее насилие в Украине возросло в полтора раза, сообщают в организации "Ла Страда – Украина". При этом правозащитники отмечают, что если про физическое или психологическое насилие жертвы готовы говорить открыто, то тема сексуального насилия до сих пор остается табу, особенно если это происходит в браке или длительных отношениях.

Настоящее Время рассказывает истории украинок, которые пережили сексуальное насилие в браке, а также объясняем, почему говорить об этом открыто до сих пор не принято.

"Наваливался и просто насиловал"

"Ему всегда хотелось грубого секса, а мне это не нравилось. Он наваливался на меня и просто насиловал. При этом он был уверен, что ничего плохого не делает и что я должна это принимать", – вспоминает киевлянка Светлана.

На тот момент ей было 32 года, это был ее второй брак, и она понимала, что это насилие, однако продолжала жить с мужем. "Сначала все было нормально. Я соглашалась на некоторые вещи. Но потом я поняла, что мои желания его абсолютно не интересуют. Считалось, что я просто была обязана выполнять все его фантазии. Моего мнения никто не спрашивал".

"Дошло до того, что я вечерами начала хорошо выпивать. После этого секс с ним казался не таким противным. Или я этого просто не помнила, все было как в тумане", – продолжает Светлана.

Уйти от мужа она решилась лишь после физического насилия: "Начался скандал, он называл меня дрянью, которая думает только о себе. Слова за слово – и он меня ударил".

Писать заявление на мужа Светлана не стала, а просто решила развестись.

Уйти от насильника, чтобы вернуться

Катя (так она просит называть себя) около десяти лет замужем за человеком, который бьет и насилует ее. Говорит, что позже хочет изменить свое имя в паспорте, чтобы с новым именем "начать все с нуля".

Она живет во Львове. Уже несколько раз Катя уходила от мужа, но возвращалась – аренда дорогая, а с постоянной работой сейчас непросто. С началом карантина она лишилась заработка в театральной студии, теперь живет за счет уроков онлайн. Надеется, что скоро ограничительные меры снимут – и она сможет уйти от мужа.

"Ему всегда нравилось делать мне больно: то в шутку вроде бы ущипнет, то что-то такое еще сделает. Я поняла, что все серьезно, после одного случая, когда ребенку было около четырех месяцев. Муж тогда пил сильно, и я сказала, что уйду от него, если не прекратит. Он прямо озверел, начал меня бить ногами, орал, что привяжет меня в подвале, уроет – и никто меня не найдет. И что я потом долго вспоминала, на мои крики в комнату заглянула [его] мать, увидела все это и рассмеялась", – вспоминает Катя.

После того случая она ушла от мужа в первый раз, но через полгода он нашел ее, умолял вернуться, говорил, что готов ночевать хоть на полу, на коврике, только быть с семьей. Катя вернулась: некоторое время все было нормально, а потом побои начались снова.

"Как-то соседи вызвали полицию, она приехала, а я уже стояла на подоконнике – хотела спрыгнуть. Но заявление тогда на него не написала. И потом не написала тоже", – признается женщина.

Воспаление легких – не повод для отказа

По словам Кати, некоторое время она снова жила отдельно, меняя съемные квартиры. Потом тяжело заболела свекровь – и женщина опять согласилась вернуться, чтобы ухаживать за ней. Вспоминает, та ее вроде как жалела, но сыну противостоять не могла или не хотела.

"Я там была как рабыня: все покупала, убирала, готовила. На работу при этом пыталась ходить. Был такой период, когда я пыталась выставить какие-то рамки, сказала, что вот мы вместе живем, но ничего между нами не будет, никакого секса. Потому что вся эта мерзость, перегар… Но когда я переставала с ним спать, проходило пару дней – и он начинал срываться. На мне, на ребенке. Гадости говорил, из дому выгонял или мог, например, неделями с дочкой не разговаривать. А если с ним пересплю, то он на неделю-две нормальный", – говорит она.

Сейчас, по словам женщины, это все продолжается: недавно скандал разгорелся из-за дочкиных онлайн-уроков в школе: там учительница сказала что-то, что не понравилось мужу, и он начал оскорблять ее в прямом эфире. Перед этим сама Катя лежала несколько дней с высокой температурой и воспалением легких – поэтому не могла делать то, что он хотел.

"Я все равно некоторое время с ним спала, пока могла, потому что понимала, что будет хуже. Он даже как-то душил меня при ребенке, один раз при матери это происходило", – рассказывает она.

Катя обратилась в кризисный центр "Женские перспективы" ("Жіночі перспективи") – общественную организацию во Львове, которая в том числе предоставляет пострадавшим от домашнего и сексуального насилия юридическую и психологическую помощь. Рассказывает: ей легче от самого понимания, что она в этой ситуации не одна, что можно выговориться, можно что-то сделать.

Катя надеется, что карантин скоро закончится, она сможет вернуться на постоянную работу, снова появятся заказы на музыку, которую она пишет, она сможет накопить на собственное жилье и уйти с квартиры мужа – в этот раз навсегда.

"Большинство пострадавших пережили сексуальное насилие"

По официальным данным, на линию Национальной полиции Украины в прошлом году поступило более 115 тысяч звонков о домашнем насилии, а суды вынесли более 700 ограничительных предписаний для обидчиков.

Сейчас полиция отрицает рост количества обращений в связи с карантином, но говорит о готовности противодействовать таким преступлениям.

Между тем представители общественной организации "Ла Страда – Украина" заявили о более двух тысячах звонков от пострадавших в период с 12 марта по 12 апреля, что приблизительно в полтора раза больше, чем за аналогичный период прошлого года.

В украинском центре "Женские перспективы", в свою очередь, рассказывают, что если о физическом и психологическом насилии их клиентки готовы говорить с юристом, то тема принуждения и сексуального насилия в браке или постоянных отношениях открывается только в общении с психологом, хотя присутствует в большинстве известных им случаев.

"Я могу сказать, что более 80% пострадавших – это по моим ощущениям, но это точно большинство – имеют в своем анамнезе сексуальное насилие, принуждение к сексу. Фактически женщины не чувствуют себя в достаточной безопасности, чтобы обсуждать проблему. Но когда они начинают работать с психологом, когда устанавливают это безопасное пространство для себя, то тогда могут открыть и проговорить этот опыт, опыт изнасилования в браке", – говорит заместитель директора центра Марта Чумало.

"Семейное дело"

Такие случаи до сих пор часто считаются "семейным делом", которое не принято обсуждать с посторонними, чтобы не навредить семье, даже сейчас – после флешмобов #ЯнеБоюсьСказать и #MeToo, которые частично сняли табу с темы домашнего насилия в Украине, отмечает социопсихолог Виктор Пушкарь.

"У меня была одна хорошая знакомая, с которой плохо вел себя отчим, а потом – родной брат, с которым она жила в одной квартире. Я очень долго ее уговаривал обратиться в полицию, чтобы этого брата, который к ней приставал, и не только бил ее, но и пытался насиловать, все-таки закрыли. В конце концов брат уехал "отдыхать" в колонию, а она смогла отдохнуть от брата. Но для того чтобы написать заявление, ей нужно было преодолеть некий барьер", – говорит он.

Услышать "да"

"Сексуальное насилие – это любые действия сексуального характера, произведенные без согласия другого человека, а также принуждение к ним. К сожалению, не все об этом знают, но угрозы, уговоры, выпрашивание, моральное давление, шантаж, в том числе финансовый, – это тоже насилие, и неважно, в браке вы или нет", – объясняет психолог Алла Лучанинова.

В январе прошлого года в Украине вступили в силу изменения в Криминальный кодекс, которые ужесточили наказание за домашнее и сексуальное насилие и, среди прочего, вводится в правовое поле понятие активного согласия на секс. Активным согласием, в свою очередь, считается такое, что было получено "в результате свободного волеизъявления человека с учетом сопутствующих обстоятельств".

При этом разделяются понятия "изнасилования" и "сексуального насилия" так, что вторым считаются любые насильственные действия сексуального характера, не связанные с проникновением в тело пострадавшего человека, а также учитывается факт того, была ли жертва в подчинении или в каких-либо зависимых отношениях от того, кто совершил над ней насилие.

Это предусматривает, среди прочего, другие методы доказывания, хотя следствие продолжает работать по старым схемам, считает Марта Чумало.

"Несмотря на то, что мы перешли до культуры согласия, пока что наблюдается почти полное отсутствие судебной практики, когда агрессор был бы привлечен к ответственности за сексуальное насилие по такой схеме, когда он не услышал "да". То есть важно понимать, что отсутствие согласия – это отсутствие "да". Не нужно требовать от женщины сказать "нет", надо требовать от партнера услышать "да". И логика следствия должна быть такая, что он (подозреваемый в сексуальном насилии – НВ) должен доказать, по каким признакам, вербальным или невербальным, он понял, что женщина говорит "да". То же самое, как он перед тем, как заняться сексом с партнершей, должен проверить, что она достигла возраста согласия – 16 лет", – отмечает правозащитница.

Она надеется, что по мере того, женщины будут узнавать об этих изменениях и о том, как защищать свои права, судебная практика в Украине будет меняться.

Кроме того, по мнению Марты Чумало, государство брало бы на себя больше ответственности за помощь пострадавшим от побоев, психологического давления и сексуального насилия, если бы парламент ратифицировал Стамбульскую конвенцию Совета Европы, которую Украина подписала еще в 2011 году.

"Стамбульская конвенция регламентирует минимальные требования к государству в части помощи пострадавшим от насилия, в частности – сексуального, чтобы те имели возможность получения длительных консультаций психолога и юридических консультаций", – говорит Марта Чумало.

Она отмечает, что конвенция предусматривает один кризисный центр для жертв изнасилований на 200 тысяч женщин, один консультативный центр на 400 тысяч женщин, где пострадавшим помогут составить необходимые заявления и пройти судебно-медицинскую экспертизу. Также должны быть созданы безопасные места – одно на 10 тысяч населения, где пострадавшая сможет пребывать вместе с детьми некоторое время.

Стамбульская конвенция: кто против

Прошлый созыв Верховной Рады Украины внес на рассмотрение соответствующий законопроект, но потом отозвал его на доработку.

Часть консервативно настроенных депутатов и Совет церквей и религиозных организаций в Украине тогда раскритиковали документ, так как в тексте конвенции присутствует слово "гендер" , а также гарантируется защита от дискриминации за признаками гендерной идентичности, что, по их мнению, приведет к популяризации гомосексуальных отношений, хотя доказательств такого влияния нет, а документ вообще не об этом.

Из 47 стран-участниц Совета Европы Стамбульскую конвенцию против домашнего и гендерно обусловленного насилия ратифицировали 34 по состоянию на январь нынешнего года; еще 12 подписали, но пока не приняли.

На цій карті зеленим кольором позначені країни Європи, котрі ратифікували Конвенцію Ради Європи про запобігання...
Geplaatst door Центр "Жіночі перспективи" op Vrijdag 1 mei 2020

Среди стран региона не подписали документ только две – Россия и Азербайджан.

"Спала с ним, потому что понимала, что будет хуже". Почему про сексуальное насилие в браке до сих пор не принято говорить

"Наваливался и просто насиловал"

Уйти от насильника, чтобы вернуться

"А с мальчиками кувыркаться не больно было?" Как поход к гинекологу для женщины превращается в пытку

Воспаление легких – не повод для отказа

"Большинство пострадавших пережили сексуальное насилие"

"Семейное дело"

"Заявляла о побоях, пока молотком не разбил челюсть". В Украине криминализировали домашнее насилие – что изменилось за год

Услышать "да"

Стамбульская конвенция: кто против

Стирать руками трусы свекра и никогда не жаловаться. Кто такие келин и что с ними происходит после замужества

"На следующий день приехали санитары". Как в России "лечат" от гомосексуальности и трансгендерности

"Не человек, которого я знаю, а какой-то садист". Рассказывают пострадавшие от домашнего насилия во время самоизоляции