У украинских аграриев забрали 400 тысяч акров, или 160 тысяч гектаров, земли на оккупированных территориях Донбасса. Об этом пишет американская газета The Wall Street Journal, ссылаясь на пострадавших фермеров и прокуратуру Украины. Всего пострадали три украинские агрокомпании – "Нибулон", HarvEast Holding и "Агротон". Права на их земли перешли российской компании "Агрокомплекс имени Ткачева". Эта компания принадлежит бывшему министру сельского хозяйства России Александру Ткачеву и, по данным украинской разведки, обеспечивает "контроль России над сельскохозяйственным производством" на захваченных территориях. Земли у аграриев начали отнимать вскоре после того, как Россия создала на оккупированных территориях на востоке Украины так называемые военно-гражданские администрации. Первыми, по данным The Wall Street Journal, свои земли потеряли те, кто находился на военной или гражданской службе Украины, а также те, кто выехал из региона. На фермы стали приезжать представители назначенных Россией администраций и требовали, иногда под дулом пистолета и даже с выстрелами в воздух, переписать права на них в соответствии с российскими законами. Некоторым фермерам разрешали сохранить свои земли, если 70% урожая они будут отдавать России или властям самопровозглашенных республик.
"Агрокомплекс" и сам Ткачев ситуацию не комментировали. В пресс-службе Кремля заявили, что восточные области Украины теперь являются частью России, а владельцы фермерских хозяйств могут заявить о своих правах в соответствии с российским законодательством.
О том, почему именно этой компании оккупационные власти отдают земли на захваченных территориях и почему против компаний Ткачева не вводят санкции, рассказал Настоящему Времени генеральный директор "Трансперенси Интернешнл — Россия" Илья Шуманов.
– Что вообще известно исследователям коррупции об Александре Ткачеве? Кто этот человек?
– Это достаточно заметный человек на поле коррупции в России, поскольку агропромышленный комплекс – это достаточно замкнутое российское пространство. И наращивание своего бизнес-потенциала в России зачастую связано с контактами или с лоббистским потенциалом и доступом тех или иных финансово-промышленных групп к представителям российской власти.
В этом смысле господин Ткачев уникален. Он, находясь долгое время на государственной службе, де-факто занимался еще и коммерческой деятельностью. То есть его бизнес-империя росла. По всей видимости, такого рода ситуаций в российской системе власти не так много, когда действующий министр сохраняет и, более того, наращивает какие-то свои бизнес-активы.
Эта ситуация настолько уникальна, что депутаты Государственной Думы, насколько они лояльны к системе и вертикали российской власти, обратили на это внимание и требовали у комиссии по противодействию коррупции при администрации президента рассмотреть вопрос наличия конфликта интересов у господина Ткачева. И формально такое заявление Ткачев подал. И, разумеется, эта комиссия ничего не обнаружила по конфликту интересов в отношении Ткачева. Но спустя некоторое время Ткачев ушел на вольные хлеба, безусловно сохранив свой лоббистский потенциал, свои контакты, свои связи.
И после 2014 года, да и некоторое время до, мы видели, какими методами действует агрокомплекс Ткачева. И речь шла о недружественных поглощениях как в Краснодарском крае, как в Ставропольском крае, так и после 2014 года в Крыму, когда его бизнес-империя начала расширяться за счет агропромышленных предприятий полуострова. Сейчас мы видим продолжение этого процесса уже на этих оккупированных территориях, на которых происходит расширение его активов за счет недружественных поглощений.
Для него эта история не нова. И в принципе агропромышленный комплекс на юге России именно в таком формате и рос. Это касается не только Ткачева, это еще касается и ряда других бизнес-империй. Но самая агрессивная история, самый агрессивный подход, наверное, присущ именно "ткачевским" аграриям, которые чуть ли не с оружием в руках готовы заставлять людей переписывать свои активы, вынуждая их отказываться от своих привычных форм зарабатывания денег.
– Вы понимаете, зачем Ткачеву земля на оккупированных территориях? Неужели человек, чьи холдинги владеют таким количеством земли, не боится свой бизнес поставить под риск санкций?
– Я не думаю, что он видит риск напрямую. Потому что после введения санкций в отношении него лично однозначно у него нет дороги на Запад. Что касается его бизнеса, то он напрямую привязан к земле, простите за эту аллегорию, то есть он собирает земельный банк. Земельный банк – это актив, который в дальнейшем используется. Причем это не только земли, на которых можно что-то выращивать и воспринимать их как какой-то сельскохозяйственный фонд, но это еще и актив, под который очень легко получать государственные субсидии и закладывать в банки, в обычные финансовые учреждения, получая дополнительные денежные средства. Исходя из этого, привязка к России – территориально непосредственно к российской зоне – и фактически отсутствие рисков изъятия этого земельного банка. Только, может быть, в результате военных действий эта земля перейдет обратно Украине. Но эти риски, как я понимаю, они воспринимают как незначительные, поскольку мы видим, что так называемая "ДНР" контролируется российскими войсками последние восемь лет. Исходя из этого, видимо, им дана соответствующая оценка, что можно начинать осваивать эти территории, что потенциально от России они не будут переданы обратно Украине в том виде, в котором их сейчас Россия контролирует.
– Если говорить про санкции, неужели это совсем никак не влияет на его бизнес? Я знаю, что российское сельское хозяйство работает на американских тракторах John Deere, там много техники. Неужели санкции никак не мешают им обрабатывать эти поля?
– В эту сторону на самом деле сложнее смотреть, потому что существует большое количество других поставщиков сельскохозяйственного оборудования, помимо США и Европейского союза. Я думаю, что никто этим вопросом вплотную не занимался, никто не проверял, что за оборудование у компаний Ткачева на полях. Если мы говорим о более сложном оборудовании – о радиоэлектронике и продуктах двойного назначения, – то они действительно отслеживаются. А сельскохозяйственная техника – нет.
Тем более в России есть достаточно большой рынок бывшей в употреблении сельскохозяйственной техники. Есть компании-посредники, которые занимаются поставками этого оборудования. И, на мой взгляд, эта история находится в какой-то серой зоне. И компаниям-производителям этого оборудования выгодно продавать и часто выгодно не замечать, где это оборудование используется. И мы понимаем, что есть достаточно большой рынок производимой техники в Китае, есть рынок техники в других азиатских странах. Поэтому мне кажется, что здесь гораздо меньше рисков, чем в других отраслях.
– А как вы вообще думаете, в каких кругах в России нужно иметь столько влияния, чтобы были эти индульгенции на присвоение земель на захваченных российской армией территориях?
– Я думаю, в тех кругах, в которых он и вращался. То есть на уровне членов правительства Российской Федерации и на уровне высокопоставленных силовиков соответствующего уровня: замдиректора Федеральной службы безопасности, министра обороны.
Почему я так думаю? Потому что было несколько историй, связанных с Ткачевым, начиная от приглашения людей на свадьбу его дочери в Краснодарском крае. Мы видели, что там присутствовало большое количество олигархов и высокопоставленных фигур. Круг этих людей достаточно широкий, потому что на агропромышленном комплексе зарабатывает не только Ткачев. Это клановый семейный бизнес, связанный в том числе и с Патрушевым, и с компаниями бывших сенаторов Российской Федерации.
На мой взгляд, тема очень интересная, но к ней такое двоякое отношение. С одной стороны, понимают, что на этом зарабатывают люди из круга Владимира Путина, в том числе господин Ткачев. С другой стороны, все вспоминают о продовольственной безопасности, которая есть на фоне вооруженного конфликта в Украине. И, очевидно, доступ других стран к сельскохозяйственной продукции, которая в том числе идет и из России, – это критически важно для сохранения продовольственной безопасности в мире в целом. Поэтому часто введение ограничений не касается продовольственной, агропромышленной и сельскохозяйственной продукции. В этом плане продукция Ткачева и сельскохозяйственных производителей в России находится в зоне устойчивой безопасности, если говорить языком канцелярии.
– Если я правильно понимаю, сам Ткачев под санкциями, а его компания – нет?
– Да, компания не под санкциями. Более того, существует большое количество людей в его окружении – зять, дочери, внуки и прочие, – которые по-прежнему могут выезжать за пределы России, использовать те активы, которые были заработаны, в том числе через рейдерские захваты, через недружественное поглощение активов, за пределами страны. На мой взгляд, это тоже предмет, наверное, дальнейших расследований для журналистов-расследователей, для национальных агентств противодействия коррупции, которые работают, например, в Европейском союзе.
