Верховная Рада Украины не поддержала решение рекомендовать правительству пересмотреть введение "карантина выходного дня". 11 ноября украинское правительство усилило будничный карантин и ввело полный "локдаун" по выходным с 14 до 30 ноября. Это решение вызвало возмущение малых предпринимателей, которые говорят, что власть лишает их возможности выжить.
О ситуации мы поговорили с заведующей кафедрой эпидемиологии Национального медуниверситета имени Богомольца Ириной Колесниковой.
— Насколько, по вашим оценкам, действенно ограничение "карантин выходного дня"?
— На самом деле, не очень действенно. Я расцениваю это как тренировку для населения, чтобы вспомнить, как себя надо вести, когда карантин будет жестким, чтобы понимать, как планировать свое время, как планировать покупки, как планировать жизнеобеспечение своей семьи во время карантина.
— А почему недейственный именно такой [метод] – на два дня в неделю?
— Потому что это не позволит разорвать цепочку передач, ведь средний инкубационный период гораздо больше, чем два дня: он может быть две недели и даже больше. На самом деле, не так уж склонны соблюдать даже такие недлительные двухдневные ограничения в большинстве своем граждане Украины. Я в соцсетях видела сторис людей, мам, которых я до этого времени считала вполне адекватными, которые со словами: "В Киеве дождь, с ребенком погулять не получается, а выгулять его надо, поэтому мы поехали с ним в супермаркет "Метро", – тут уже стоит елка, тут есть елочные игрушки, и вот они с ребенком гуляют по супермаркету. В закрытом помещении, куда приехали те, кто не мог себе купить продукты в течение недели, потому что они работали. Вот такой способ гуляния с ребенком в супермаркете, потому что на улице похолодало, на улице дождь. А дети, как вы понимаете, до определенного возраста масок не носят, потому что невозможно соблюсти герметичность, невозможно объяснить ребенку, почему это надо делать. Реально с двухлетним ребенком гуляют по супермаркету, потому что надо где-то погулять.
— Как я понимаю, с обывательской точки зрения, как работают эти ограничения. В субботу, воскресенье, когда народ собирается на какие-нибудь корпоративы, празднования, гуляет в ресторанах, кафе, в ночных клубах, на дискотеках. И вот эта история отменена, соответственно, уменьшается количество тех самых связей – они просто разрушаются.
— Опять-таки, два дня не являются решающими, учитывая длительность инкубационного периода. Второй момент – понимаете, нет логики. С одной стороны, говорят, что "мы не можем вводить жесткий карантин, потому что экономика не выдерживает, людям не на что жить". Жить людям не на что, а в рестораны ходить – есть на что? Где здесь логика?
— Если бы от вас зависело это решение, что бы вы предложили сделать правительству?
— Я сторонник жесткого карантина.
— Насколько жесткого?
— То, что может работать дистанционно, должно работать дистанционно. На сегодняшний момент, например, даже не все вузы полностью перешли на дистанционную форму обучения. Это оставили как на усмотрение местных властей, так и на усмотрение руководителей вузов. Есть ограничения, что занятия должны проходить, если группа не больше 20 человек. Но, например, в медицинских вузах группы меньше 20 человек. Но мы же учитываем, что реально самая первая группа риска – это студенты-медики, это преподаватели, которые работают одновременно и в клиниках. Мы, например, полностью на дистанционном обучении еще и потому, что многие наши студенты работают средним медицинским персоналом. При дистанционном обучении они могут больше времени проводить в стационаре и оказывать медицинскую помощь пациентам, в том числе больным COVID-19.
— Я очень часто слышу от ковид-диссидентов: "А что, все переболеем, ничего страшного нет, это обычный грипп" – и так далее. Если не вводить ограничения, что случится?
— Это не обычный грипп. Даже молодые люди из моего ближайшего окружения, которые уже переболели, говорят о том, что это совершенно не похоже на обычный грипп. В основном вопросы задавали такие: "А есть ли среди твоих знакомых кто-то, кто заболел?". Весной все говорили: "Нет, я не знаю". Сейчас уже, пожалуй, нет такого человека, который бы не знал переболевших из своего близкого окружения и не знал умерших. Сейчас около полумиллиона переболевших, 10 тысяч умерших – практически уже люди знают, что среди их знакомых есть не только заболевшие и заболевшие тяжело, но есть и умершие.
