Комсомольский районный суд отпустил из-под домашнего ареста ЛГБТ-активистку Юлию Цветкову, которую обвиняют в распространении порнографии. Она не могла выходить из квартиры четыре месяца – суд принял решение о домашнем аресте активистки 23 ноября 2019 года. На нее заведено уголовное дело о распространении порнографии. По мнению следствия, Цветкова опубликовала "изображения непристойного характера" – рисунки женских половых органов – в паблике "Монологи вагины". Кроме того, против активистки из Комсомольска-на-Амуре возбудили два административных дела о "гей-пропаганде": за ведение ЛГБТ-паблика и за публикацию картинки вконтакте.

После снятия браслета слежения Юлия Цветкова дала интервью корреспонденту Настоящего Времени о внезапном решении суда, беседах с полицией о гендерных стереотипах и жизни под домашним арестом.

— С вас уже сняли браслет?

— Да, вот только сняли.

— Почему вдруг изменили меру пресечения?

— Сегодня было заседание суда по очередному продлению домашнего ареста, оно было долгое, очень эмоциональное, все стороны высказывали мнение. Следствие требовало ужесточения условий: то есть запрет на общение и еще несколько вещей. Но из-за технической ошибки, можно сказать, следствия судья вот такое решение принял.

— О какой ошибке речь?

— Если я правильно поняла, какая-то нелепая ошибка, не представляю, как следствие могло так легко ошибиться. У меня сначала было дознание, а теперь стало следствие, но следователь не предъявила мне обвинение за срок в 10 дней. И содержать меня под домашним арестом стало незаконно. Какая-то такая цепочка. И вот судья на эту ошибку обратил внимание – что важно, потому что мы ведь понимаем, что наши суды могут и не обращать внимания на такие вещи. Ну и надо отметить, что прокурор сказал, что он бы тоже предпочел, чтобы у меня не было домашнего ареста. Что меня тоже немало шокировало.

— Следствие еще идет?

— Следствие идет, дело не закрыто, более того, следствие сейчас обрастает новыми подробностями. Но я не могу о них говорить, моя подписка еще действует. То есть это такая оттепель, но говорить, что это полная победа, пока рано. Победа будет, когда закроют дело.

— Напомните, пожалуйста, по каким статьям вас обвиняют?

— Это статья 242 УК РФ, часть 3. Статья за порнографию, срок от двух до шести лет. Отдельно есть еще административные дела: одно находится на стадии кассации, второе пока просто есть, никаких действий [по нему] не происходило.

— Сейчас вы уже точно знаете, какие именно ваши действия или слова посчитали поводом для возбуждения дела?

— Я имею некоторое представление, но говорить все еще не могу. Хотя обвинение мне еще не зачитывали, это будет уже на суде, то есть нескоро. Читая обвинительное заключение и другие вещи, я сложила какое-то представление, но оно пока не железобетонное.

— Как долго вы находились под домашним арестом?

— С 22 ноября 2019 года. (22 ноября Юлию задержали, 23 ноября суд принял решение о домашнем аресте. – НВ) То есть неполные четыре месяца.

— Когда у силовиков первый раз возникли к вам вопросы? Это было в феврале после детского фестиваля?

— Да, тогда была история с попыткой отмены нашего фестиваля. (Имеется в виду фестиваль активистского искусства "Цвет шафрана", организатором которого была Цветкова. На фестивале должны были показывать постановку детского театра "Мерак": против оружия, буллинга, о гендерных стереотипах. Содержание постановки потом проверяла полиция, а несовершеннолетних участников допрашивали как потерпевших. – НВ) Внимание полиции началось и длилось не меньше полугода, у меня почти каждый месяц были допросы, проверки из местной администрации, это была длительная история, которая привела туда, куда привела. Думаю, это был процесс сбора материала.

Я пыталась говорить с полицией по-человечески, объяснять свою позицию, почему я занимаюсь той или иной деятельностью, – и тем самым дала материалы для уголовного дела. Понимания со стороны полиции не нашла, но я хотя бы по-честному пробовала. Были многочасовые допросы, когда я пыталась объяснять и про гендерные стереотипы, и про феминизм, и про остальное. Но это так не работает.

— Вы знаете, с чего именно началось внимание к вам? Кто-то написал на вас заявление? Может, кто-то из родителей детей вашего детского театра был недоволен?

— Не знаю, с чего именно началось, но точно не с родителей театра, они были стопроцентно на нашей стороне, никогда не жаловались, нас, наоборот, поддерживали. То есть это была история не изнутри, а откуда-то извне, но я не знаю откуда. Было внимание от доносчиков, от хейтеров, было внимание от администрации и полиции как таковой. Это идет таким пакетом, что сложно отделить, что там первопричина.

— Если я правильно помню, допрашивали не только вас, но и некоторых подписчиков вашего паблика. Вы знаете что-то об этих людях?

— Мне однажды написала родственница одной из подписчиц, то есть через третьи руки пришло, что человека вызывали на допрос. Круто, что об этом рассказывают, мне это помогло узнать, что происходит что-то не очень хорошее. Сейчас я вконтакте паблики не веду все это время, а количество подписчиков только выросло.

— Какие прогнозы на ближайшее будущее, что говорит ваш адвокат?

— Пока никто ничего не прогнозирует, потому что как минимум у следствия есть три дня на обжалование этого решения суда, могут снова попросить домашний арест. Но я теперь не ограничена в перемещениях по городу, хоть и не могу из него уехать. В ближайшее время так же буду сидеть дома и ждать окончания следствия. Прогноз как был настороженный, так и сохранился.

— Находясь под домашним арестом, вы столкнулись с медицинской проблемой: вы не могли получить помощь стоматолога?

— Это была позиция дознания. Когда пришел следователь, меня тут же отпустили в зубную. До этого у меня была острая зубная боль. Сейчас мы с адвокатом пытаемся возбудить уголовное дело в отношении дознавателя, потому что это было не в ее компетенции и вообще незаконно. И это печально частая история, с этим много кто сталкивается. К счастью, хотя бы теперь я имею свободу перемещения и свободу лечения.

— Как себя сейчас чувствуете?

— В целом острую боль пролечили. Сейчас есть возможность лечь в стационар для операции, которая мне нужна. Раньше это было невозможно: если не отпускали лечить кариес, то на несколько дней, а то и недель в больницу меня бы точно никто не отпустил. Это лишь одна из серьезных проблем, что возникли у меня за время домашнего ареста. Одна вот с зубами, такая челюстно-лицевая и серьезная. С давлением еще проблемы. Домашний арест не добавляет здоровья никому. Мы давно бились за разрешение ряда лечебных процедур. Пока только одна сделана, остальные в перспективе.

— Чувствовалась ли поддержка из-под домашнего ареста? В вашу поддержку выступило не только фемсообщество, но и, например, Алексей Навальный.

— Да, поддержка чувствовалась. Я не представляю, насколько тяжелее было бы без нее. У меня не было запрета на интернет, и я следила за происходящим со все большим удивлением! Меня очень радует видеть поддержку не только из фем- или ЛГБТ-сообществ, но и от людей, не разделяющих наши повестки, но согласных, что политическое преследование – это плохо.