"Свою порцию ударов, пощечин и оскорблений я получил". Путешественник из Украины рассказывает, как чуть не сел в тюрьму в Иране

Артемий Сурин, путешественник из Украины, совершал кругосветное путешествие, когда его задержали в Иране по подозрению в шпионаже. Посольству удалось выручить Сурина: его освободили из тюрьмы через несколько дней после ареста, и путешественник закончил кругосветку. Он ехал, шел и плыл (без авиаперелетов) 280 дней, побывал на шести континентах и дважды пересек экватор.

В интервью Настоящему Времени Артемий Сурин рассказал, как ехал в Иран под прицелом автомата, как обманул конвой, чтобы попросить о помощи, и что почувствовал, когда его арестовали по статье, предусматривающей смертную казнь.

Пакистан. Гостеприимство и автоматчики

— Передо мной стояла задача перебраться в Иран, не используя перелет. Как у всякой кругосветки, идея в том, чтобы осуществить полноценный большой круг, большое путешествие, не прибегая к помощи самолетов. Не теряя контакт с землей или с океаном.

Регион на границе Пакистана и Ирана называется Белуджистан. Это одно из самых неоднозначных и, можно даже сказать, опасных мест на земле. Многие пакистанцы предупреждали, что это невыносимое место, оно отвратное, оно не контролируется правительством Пакистана, там правят родовые кланы. Нередки случаи терактов, рейсовый автобус могут останавливать боевики и заходить, проверять ID, казнить на месте.

Я отправился в этот путь на рейсовом автобусе. Приехал в столицу, Кветта, которая представляет собой довольно пыльный, неблагополучный с точки зрения развития город. Прямо на автобусной остановке меня как-то, скажем так, уважительно задержала полиция, которая вместе с военными и антитеррористическим подразделением "Леви" занимается конвоем любого иностранца на территории Белуджистана. Они препроводили меня в полицейский участок, где мне нужно было оформить специальное разрешение на езду по этому региону – permit/NOC. С этого момента у меня не было ни одного шага без вооруженного конвоя. Он сопровождал меня, когда мне нужно было купить воды, сходить в туалет или купить билет на автобус, чтобы добраться до границы с Ираном.

Их основное оружие – это автомат Калашникова, у каждого конвоира он должен быть в наличии. В соответствии с их правилами, на одного туриста минимальное количество конвоиров – три человека. Это для меня было, мягко говоря, удивительным каким-то экспириенсом. По всем континентам ты проехал и в принципе сформировалось такое мощное убеждение, что мир открыт, мир безопасен, мир прост для путешествий. Но в этом регионе, конечно, чувствуется, что на самом деле жизнь идет по-другому.

Прибыв под вечер на границу, я планировал ее перейти, но меня поместили в закрытый полицейский участок, особо охраняемый, и сказали, что я должен провести там ночь. Спал я на полу прямо у начальника этого райотдела, но была вода, они принесли воду, еду, чай. То есть в принципе обходились достаточно уважительно. На следующее утро, поспав в полицейском участке, я выехал на иранскую сторону.

Иран. "Это не выглядело как катастрофа"

— Когда я проходил пограничников и таможенников иранских, были досмотрены мои вещи. Среди них был дрон, на который у меня заранее был оформлен permit, – разрешение снимать именно в Иране. [Пограничники] записали все его данные, зарегистрировали. То есть информация о том, что путешественник въехал с дроном была, никаких запретов на границе не я получал, кроме того, что нельзя снимать в Тегеране и около военных и ядерных объектов. Что, в принципе, и так понятно.

Дальше я двинулся вглубь. Это тот же Белуджистан, но называется он в Иране Систан и Белуджистан. Тоже регион самый небезопасный в Иране, но выглядит достаточно спокойным.

На второй день я остановился в деревушке небольшой, она называется Херанак. Там есть заброшенная древняя деревня-призрак, которая находится на краю существующего населенного пункта. В ней уже давно никто не живет, это туристический объект.

Это выглядело так: руины, за руинами – огороды местных жителей, за огородами – небольшая мечеть, речушка и горы. Никаких объектов подозрительных, опасных в поле зрения не было. Более того, я проверил при входе: нет ли каких-либо запрещающих табличек. Ничего. Проверил карты дрона, которые тоже о запретах сигнализируют. Ничего подобного не было.

Взлетел, начал летать, снимать всю эту местность, красивый ракурс искал. Может быть, минут 14-15 полета прошло, я услышал звук сирен. Буквально через несколько мгновений подъехал полицейский пикап, из которого вышли трое человек: один офицер и двое солдат вооруженных. Они подошли и через водителя, которого я нанял для путешествия по Ирану, начали говорить: "Это вы снимаете дроном?" – "Да, вот есть все документы". – "Зачем вы снимаете полицейский участок?" Я говорю: "Никакого полицейского участка, естественно, я не снимал. Вы можете посмотреть кадры".

С места задержания меня повезли в полицейский участок. Взяли отпечатки пальцев, пошли первые протоколы. Изъяли у меня паспорт, дали все-таки позвонить консулу. Консул сказал, что они не имеют права паспорт отбирать, только дрон могут изъять. Какими-то боями он, разговаривая с ними, вынудил их вернуть все-таки мне паспорт, но дрон был изъят. Закончилась эта вся история в 9 вечера. На следующее утро в 7:30 было назначено рассмотрение дела в суде.

Тогда это не выглядело все как катастрофа. Это выглядело просто как проблема с изъятием дрона и еще какими-то, возможно, штрафами. Вечером я вернулся в отель, где останавливался, был встревожен, но уверен, что все должно быть хорошо. Я помнил, что не снял ничего запрещенного, ничего такого на кадрах в помине не было. И то, что мне вернули паспорт, меня как-то обнадежило.

Суд и тюрьма. "Я понимал, что нужно спасаться"

— На следующее утро я приехал в суд города Ардакан. Судебное заседание прошло в восемь – начале девятого. На входе в суд всех обыскивают, мне не разрешили пронести с собой телефон, камеры – ничего. Это все я оставил в машине водителя такси, который меня сопровождал с самого начала.

Судебное заседание походило больше на фарс, честно говоря. Фарс на фарси, такая тавтология. Переводчика никто не предоставил, заседание прошло за 5 минут. Когда я попросил переводчика, судья сказал: "Если не будешь давать показания, то дело будет рассмотрено без тебя". Я понял, что надо защищаться самому.

На заседании, помимо судьи, присутствовал я и присутствовал водитель. Ну и охранники, конвоиры, которые стояли около двери. Не прислушиваясь особо к моим аргументам – это было видно по риторике, по мимике, по поведению судьи, – объявили решение, которое водитель мне перевел. "Вы обвиняетесь в шпионаже против исламской республики Иран, суд постановляет вас арестовать". Для меня это, конечно, было шоком, я не ожидал. Это было как удар наотмашь.

С этого момента ситуация значительно ухудшилась. Был приставлен ко мне конвоир, который не отходил в принципе. Я ожидал в холле суда, когда – как я понимал это, потому что мне никто ничего не объяснял, – будет выдано решение и ордер. На мои просьбы пояснить что-то, рассказать, элементарно воды дать никто не реагировал. Все было, мягко говоря, unfriendly, с каким-то даже презрением. В суд в это время заводили подсудимых в кандалах на ногах в том числе, не только в наручниках. Вся ситуация выглядела довольно удручающе.

Я понимал, что каким-то образом мне нужно, не побоюсь этого слова, спасаться. Так как телефона у меня не было, он был в машине, я сымитировал приступ панкреатита. Мне удалось благодаря дыхательным практикам себя вогнать в состояние плохое: когда ты побледнел, испариной покрылся – такую гипервентиляцию мозга сделать. Выглядело это все правдоподобно. Я сказал, что мне нужны таблетки. На самом деле мне было действительно плохо в целом. Состояние сами можете представить: тебя только что арестовали по обвинению в шпионаже, за который пожизненное заключение или смертная казнь.

Мне разрешили выйти к автомобилю, открыли багажник, там находились мои сумки. Я начал искать эти лекарства, долго искал, чуть-чуть бдительность ослабил и благодаря этому смог достать свой телефон. Скинул его, хотел в нижнее белье, но он соскочил в штанину, чуть не выпал из штанины. Я аккуратно шел, еле-еле, ногу стараясь не сгибать, чтобы это все не вывалилось.

Зашли мы назад в холл, затем очередной "приступ" меня скрутил. Я телефон перебросил в напоясную сумку и вбежал в туалет для того, чтобы справиться с этими потугами, условно говоря. Охранник пошел за мной, услышал, что действительно весь процесс у меня идет. Но самое главное – в этот момент я получил хоть какой-то доступ к связи.

Я вышел на связь с посольством, написал, что я арестован, написал в фейсбуке пост, описал быстро ситуацию в нескольких тезисах, что арестован в Иране по подозрению в шпионаже, в каком городе нахожусь. Долго не мог находиться в туалете. Я выходил, выпивал воды из-под крана, возвращался, потом выбегал назад с позывами. Там засовывал [в рот] два пальца, воспроизводил все эти вещи, чтобы не вызвать подозрений.

Решение мне показать отказались, никто не дал мне его даже посмотреть. Оно было на фарси, я бы и так ничего не понял, но даже это не было предоставлено – решение, которое касается твоей жизни и свободы, ты не можешь посмотреть. Я видел только в руках у полицейских его. Меня доставили во второй полицейский участок. Я спрашивал у всех, когда мне разрешат совершить звонок, когда я смогу выйти на связь. На что мне отвечали: в следующем месте. И посмеивались.

Следующим местом оказалась тюрьма, которая находится в городе Ардакан, точнее за городом, в пустыне. Огромная территория, высокий забор, где-то метров 10-15, колючая проволока. В этой тюрьме сделали так называемый чекин мне: зарегистрировали рост, вес, данные. Затем был доктор, который уточнил, есть ли какие-то зависимости, болезни, татуировки. В тюрьме был, пожалуй, самый неприятный эпизод. Отношение не хочется даже вспоминать. Не было ничего такого совсем страшного, но свою порцию каких-то ударов, пощечин и оскорблений я успел получить.

В тюрьме уже никаких вопросов особо я не пытался задавать. Я думаю, что там работают люди, у которых такая изувеченная психика. Возможно, им доставляет удовлетворение наблюдать и издеваться. Я никогда [раньше] с этим не сталкивался, не хочу и никому не пожелаю. Какие-то оценки совершенно другому миру крайне тяжело давать.

Освобождение и эвакуация

— Это был вечер того же дня, поздний вечер. [Меня доставили на] многочасовой допрос. Офицер из "Корпуса стражей исламской революции", который говорил по-английски, изучил все данные. Целая группа сотрудников спецслужб над этим работала: дрон, permit, все кадры, которые были сняты, все кадры, которые имеются у меня, доказательства того, что я совершаю кругосветное путешествие, контент-анализ всего содержимого телефона, публикации в интернете, которые были обо мне. Сумки были просто выпотрошены до малейшей пылинки, которая там была.

После этого было объявлено мне решение, которое меня повергло в шок. Я не понимал, это правда или что-то здесь не так. Он сказал, что мы приветствуем вас в Иране, надеемся, что это не омрачит впечатления, вы можете забрать все свои материалы, ваши документы и вы свободны.

Как только мы вышли за ворота вместе с водителем, у него случилась истерика. Он говорил, что это чудо, быть не может. Я сразу набрал посольство и услышал отрезвляющий ответ о том, что нельзя ни в коем случае расслабляться. Ситуация может измениться в течение одного часа, мне нужно найти безопасное место, избавиться от водителя, отключить телефонную карточку и выходить на связь через другой девайс. Они высылают дипломатическую машину – а это 700 километров от Тегерана – и на ней меня будут эвакуировать.

Мы каждый час держали связь, пока они ехали. Где-то в 4 утра они постучали в этот отель, зашли в мою комнату, сразу проверили все сумки, нет ли там чего лишнего. Затем выбежали в машину, посадили меня в машину. Это уже была территория Украины, там вроде бы относительная безопасность. Мы 700 километров одолели буквально за пять с половиной часов. В посольстве в Тегеране я провел еще около суток, не мог выходить оттуда никуда.

Следующим утром мы отправились на дипломатической машине с дипломатическими номерами пересекать границу с Азербайджаном. Доехали до Астары. Там я не выходил из машины, а мой паспорт вместе с дипломатическими паспортами отнесли на проверку. Была задержка определенная очень нервная. Через некоторое время нас пропустили, и мы преодолели последний шлагбаум, последнюю будку перед мостом, который разделяет границу Ирана и Азербайджана. И когда уже въехали в Азербайджан, тогда уже, конечно, была радость, были объятия, было какое-то чувство победы и успешной спецоперации, по-другому не назовешь.

Меня выпустили, не найдя ни толики никакого нарушения. Я убежден, что если бы действительно где-то там в кадр попал какой-то полицейский участок, – ничто бы не сработало, это совершенно очевидно. Никто бы не выпустил. Отпустили ли они меня, потому что не было ничего нарушено, или сыграла свою роль дипломатия – мне судить тяжело. Я могу говорить только о том, что украинский МИД, украинское государство не осталось в стороне, провело спасательную операцию блестяще. Я думаю, все факторы сыграли.

Покинув Иран, Артемий Сурин побывал в Азербайджане, Армении и Грузии. Он закончил кругосветное путешествие в Одессе, куда прибыл морским паромом из Батуми. За время своего путешествия Сурин преодолел около 100 тысяч километров.