В Таджикистане 11 октября проходят президентские выборы. На пост главы государства претендуют пять кандидатов, в том числе действующий президент Эмомали Рахмон, который впервые баллотируется в качестве "лидера нации". Для него это уже пятые президентские выборы. Ни одни из них не признавались международными наблюдателями подлинно демократическими. Оппоненты действующего президента – лидеры четырех политических партий, лояльных власти.
Об особенностях президентских выборов в Таджикистане мы поговорили с бывшим замминистра экономики этой страны Каримджаном Ахмедовым.
– Вы были свидетелем выборов 1994 года. Насколько изменились последующие выборы и реакция общества на них?
– Я думаю, что выборы 1994 года в этой постсоветской эпохе были первые и последние, потому что после выборов 1994 года выборов не было, это можно называть переназначением. А все остальное – то, что было показано, альтернативность – так же, как и на этих выборах, это просто были декорации для того, чтобы показать клептократический режим демократическим и ориентированным на те ценности, которые должны иметь место в этих процессах, не более.
– А в чем тогда была особенность именно выборов 1994 года, раз вы говорите, что они действительно были выборами?
– Во-первых, это были выборы, когда гражданская война была в самом разгаре. И это были протестные выборы. Люди не голосовали за Абдулладжанова – люди голосовали против Рахмонова. Вернее, даже не против Рахмонова, а против того, что привнес "Народный фронт" в эти процессы. Была очень мощная система мониторинга выборов со стороны ООН, со стороны посольств, со стороны международных организаций. И практически тогда были выборы первый раз подтасованы, потому что результаты были совершенно другие, но было объявлено так, и это было сделано не просто в связи с политической ситуацией внутри страны. Это было также немножко спроектировано извне.
Я, как человек, который делал для Абдулладжанова экономическую программу, общался со многими представителями, в том числе российскими. Они говорили: "Если вы выиграете выборы, ответьте на один простой вопрос: как вы сможете въехать в Душанбе, когда там сидят вооруженные люди, которые взяли эту власть?" Ну вы знаете, Таджикистан – это страна, где региональные проблемы на уровне кыргызских, и обойти эту проблему или закрывать на нее глаза просто невозможно. Один клан взял власть, и этот клан эту власть просто так не отпустит. Страна до сих пор без национальной идеи. Нет ориентиров, она постоянно оглядывается назад, ищет свое место. Это долгий процесс.
– Что позволяет действующему режиму в Таджикистане держаться на плаву, если иметь в виду экономическую точку зрения?
– Экономическая точка зрения не является определяющей в Таджикистане. Дело в том, что правящий клептократический режим все время возвращается к гражданской войне, которая была. Я бы не назвал ее войной – это просто внутринациональный конфликт. И это очень давит людей. За это время, например, если считать с 1994 года – это больше 26 лет, – люди стали просто аполитичными. У них один приоритет: как прокормить себя и как прокормить свою семью. Более миллиона граждан за пределами республики.
Страна имеет колоссальный внешний долг. И эта пандемия будет давить дальше экономику, потому что все прогнозы Мирового банка и Международного валютного фонда говорят о том, что ситуация вообще в Центральной Азии будет плохая.
Но Рахмон сумел создать систему, которая привела к тому, что население оказалось растерянным, аполитичным. И сегодня демократические ценности и многое другое, что с этим связано, не является для них приоритетом.
– Насколько устойчива выстроенная Рахмоном система и сколько она может продержаться? Понятно, что устойчива, раз он продержался 28 лет. Но тем не менее.
– Да, он стал политиком. Я помню его с того момента, как он пришел к власти. Он стал политиком. И здесь очень многое определяется тем, какое место в структуре, в постсоветском пространстве занимает Таджикистан. Посмотрите, например, на Беларусь. Дело в том, что очень многие процессы будут определяться тем, что будет происходить в России. Это относится и к Таджикистану, и к Беларуси, и к Кыргызстану.
– Нет никаких сомнений, что Рахмон и дальше останется у власти, что он победит. С какими вызовами столкнется режим Рахмона после выборов?
– Основной вызов – это экономика, потому что лозунг, который пытались возвести в ранг национальной идеи – достройка Рогунской ГЭС, – и жизненный уровень населения, где в среднем зарплата меньше 130 долларов, – это уже сам по себе серьезный вызов. Поэтому надо будет сражаться с экономикой и все будет определяться экономикой. Если не будет переводов, которые составляют порядка 30-35% валового внутреннего продукта, например из России, где работают таджикские мигранты, ситуация будет очень плохая. Можно ожидать определенных потрясений в этом плане, но это будут чисто экономические причины – политики там не будет.
