Впервые появившись в суде лично, Саакашвили не только сравнил себя с грузинским царем, но и упомянул Путина и Лукашенко. Это разбирательство в грузинских СМИ называют "делом 7 ноября". Речь в нем идет о разгоне акции протеста и захвате независимой телекомпании "Имеди" в 2007 году, тогда Саакашвили был президентом. Прокуратура обвиняет его и еще нескольких бывших высокопоставленных чиновников в превышении должностных полномочий.
Потасовки между полицейскими и сторонниками Михаила Саакашвили неподалеку от здания Тбилисского городского суда 29 ноября возникали периодически. Люди, которые пришли с утра поддержать третьего президента, были недовольны тем, что полиция не пустила их на территорию суда. Не пускали туда и журналистов. Оставшись снаружи, митингующие на несколько часов перекрыли движение на прилегающей трассе. В ходе беспорядков 15 человек задержали.
"В обществе нет доверия к существующей судебной системе, на очень минимальном уровне, – говорит один из участников акции Леван Бежашвили. – Поэтому мы должны потребовать от властей, заставить их, чтобы в стране был создан механизм справедливого суда, в том числе с участием международных судей, чтобы у них была объективная возможность рассмотреть те политические дела, по которым Михаил Саакашвили проходит обвиняемым".
В суде рассматривали так называемое дело 7 ноября, по которому экс-президента и еще нескольких бывших чиновников обвиняют в превышении должностных полномочий. Речь идет о событиях 2007 года: тогда в начале ноября в Тбилиси начались массовые выступления оппозиции с требованием отставки президента Саакашвили. Седьмого ноября протесты переросли в столкновения с полицией, были применены слезоточивый газ и водометы. Разгон освещался в прямом эфире оппозиционного телеканала "Имеди" – тогда он принадлежал российскому олигарху Бадри Патаркацишвили. Вечером полиция ворвалась в офис телекомпании и оборвала вещание. В результате беспорядков, по разным данным, пострадали от 300 до 600 человек, включая силовиков. В стране было введено чрезвычайное положение на 11 дней. Позже руководство страны заявило о причастности российских спецслужб к организации протестов.
Сегодня на заседании суда Михаил Саакашвили сказал, что никак не влиял во время разгона на действия силовиков и процессом полностью руководил глава МВД. При этом он вновь заявил, что за теми протестами стояли российские спецслужбы, и рассказал о некоей встрече Патаркацишвили с генералами ФСБ России в 2007 году в Беларуси. Эту информацию, по словам экс-президента, он получил напрямую от Александра Лукашенко. Тогда, по словам Саакашвили, был практически решен вопрос предоставления Грузии плана действий по членству в НАТО, и Россия пыталась этому помешать.
"Туда (в Беларусь) приехали три генерала ФСБ. Это слова Лукашенко. И после их встречи с Патаркацишвили Путин объявил Лукашенко, что он – следующий президент Грузии. Это происходит в сентябре 2007 года. После этого начинается кампания по организации больших выступлений в Грузии, которые финансировал Патаркацишвили. А деньги Патаркацишвили полностью были российскими деньгами. Это для тех, кому интересно, при чем тут Россия", – заявил Михаил Саакашвили.
Он напомнил суду, что после разгона добровольно ушел в отставку, после чего, по его словам, хоть и с трудом, но все-таки вновь был избран президентом. Таким образом, по словам политика, народ ему уже вынес вердикт.
В прокуратуре после слушаний заявили, что подсудимый так и не дал разъяснений по ряду ключевых вопросов.
"Мы как обвинители до конца доведем это дело, – заявил прокурор Джарджи Циклаури. – И если не на этом заседании, то на следующих Михаилу Саакашвили обязательно придется ответить на вопросы, которые имеются к нему. Это разгон 7 ноября, использование армии, что было личным приказом Михаила Саакашвили в тот день против мирных митингующих, также захват телекомпании "Имеди" и отъем имущества у семьи Патаркацишвили".
Саакашвили в суде также сказал, что у него были ошибки и перегибы, но преступлений он не совершал. Одной из своих главных ошибок он назвал упущение реформы грузинского суда.
После слушаний Михаила Саакашвили вновь увезли в военный госпиталь в городе Гори, где он уже неделю проходит восстановление после затяжной голодовки, которая продолжалась 50 дней.
"Есть политический интерес со стороны властей"
Доказательная база по обвинениям в адрес Саакашвили со стороны прокуратуры представлена слабо, считает политолог Гия Хухашвили. Он рассказал Настоящему Времени о том, как в грузинском обществе относятся к тому, что Саакашвили сидит, справедливо ли это, и о том, как могут развиваться события дальше.
– Я не считаю Саакашвили, конечно же, узником совести. Но с другой стороны, ощущается некий политический интерес со стороны властей. И это, конечно же, делает его политзаключенным – не узником совести, но политзаключенным.
Но то, что у него много проблем при его правлении, мы это знаем. У значительной части общества есть ощущение, что он виновен по многим делам. Так что однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Но другое дело, насколько прокуратура способна доказать его участие именно в тех кейсах, о которых сейчас идет речь. Потому что политические обвинения на его счет очень тяжелые, скажем так, но те дела, который сейчас в суде, носят такой более легкий характер. К примеру, растрата денег из президентского фонда: чисто формально – да, может быть, он что-то там нарушил. Но здесь обвинение примерно такое, что его бюджет был в двух карманах, и вместо того, чтобы с левого кармана производить какие-то затраты, он проводил с правого. То есть в сумме ничего от этого не менялось.
– А аргументы по поводу разгона протестной акции и погрома телеканала?
– Это очень тяжелые обвинения, с одной стороны. Но доказательная база по этим обвинениям довольно-таки слабо представлена со стороны прокуратуры. Мы сегодня видели, что прокуроры позволяли себе делать больше политические заявления, чем аргументировать свою позицию чисто документальными обвинениями. Так что это будут только такие тяжелые процессы.
В связи с тем, что было очень много политических заявлений со стороны власти – власть никак не хотела на первом этапе переводить его в больницу, когда он голодал, потом не хотели его привезти в суд, потом не хотели, чтобы судебный процесс освещался, – все это говорит в пользу Саакашвили.
А вот с доказательной базой [проблемы]: косвенные улики у них есть, но и сейчас возьмем 7 ноября – это, конечно же, очень тяжелый драматический день в Грузии: Саакашвили сказал, что он наблюдал по телевизору, а все решения принимал тогдашний министр МВД, который, кстати, по этому делу уже отбыл срок заключения. Так что сейчас доказать, что Саакашвили отдавал приказы, очень сложно.
– Насколько я понимаю, нет социсследований по поводу того, доверяют ли грузины в своей общей массе этим двум приговорам, которые уже вынесены. Но, по вашим наблюдениям, все-таки есть ли какой-то консенсус в обществе о том, справедливо ли сидит Саакашвили?
– Нет, не то что консенсуса нет, есть два противоположных мнения, и общество разделилось, скажем так, на три части. Одна часть считает, что обвинения несправедливы, другая часть – что справедливы. Есть самая большая часть, у которых совсем другие проблемы, которым не нравится власть, но не хотят возвращаться и во времена Саакашвили. Политическая ситуация такая довольно-таки мутная, поляризованная.
В какой-то момент он [Саакашвили], конечно же, сделает какой-то острый ход. Я не знаю, когда и в какой, но он это сделает, он попытается посредством этих заседаний поднять некий политический процесс, который в какой-то момент обострится. Сейчас прогнозировать, когда это случится, мне сложно. Но это зависит от многих факторов – и не только от него, и от ошибок власти. Так что это такая многоходовка, это некая игра с таким довольно-таки смутным финалом.
– Не раз в нашем эфире сторонники Саакашвили говорили о том, что его посадка – это условная рука Кремля, что Путин добился этого и так далее. Видите ли вы в том, что он сидит, влияние Москвы?
– Напрямую, конечно же, я не согласен с этой концепцией. Но то, что власть может в своей личной неприязни к Саакашвили – и у них есть такая личная неприязнь – как-то в контексте одним глазом смотреть на Москву, я это допускаю. Но то, что это заказ Путина и так далее, – это, конечно же, чисто политическая риторика и не более того.
