Летом 2022 года после длительной блокады российским войскам все-таки удалось взять украинский Мариуполь, но при этом город и многие здания в нем были практически полностью уничтожены в результате обстрелов. Пострадали полностью или частично до 90% жилых зданий и до 60% частных домов, большинство школ и детских садов, полностью разрушены три больницы, четыре – повреждены до такой степени, что там невозможно оказывать медицинскую помощь. Сколько людей погибли от голода и обстрелов – до сих пор неизвестно: в городе до сих пор находят новые массовые могилы и перезахоранивают тела. Более-менее точно можно определить лишь количество уехавших: если до войны в городе жили почти 450 тысяч человек, то после начала вторжения России уехали, по оценкам ООН, 350 тысяч.
Российские власти делают громкие обещания о том, что Мариуполь вскоре будет отстроен, а его предприятия – восстановлены. С этой целью в город уже несколько месяцев отправляют вахтовым методом бригады строителей, в том числе мигрантов.
Россиянин Сергей Рысев – один из таких строителей. Он более полутора месяцев провел в оккупированном Мариуполе на одной из строек и рассказал корреспонденту Радио Свобода о том, что сейчас происходит в разрушенном городе и как в нем живут оставшиеся там люди.
– Как долго вы пробыли в Мариуполе?
– В Мариуполе я пробыл примерно пятьдесят дней. Сорок семь из них я проработал на стройке гостиницы "Дружба" в качестве подсобного рабочего. 17 октября я приехал в Мариуполь, 6 декабря уехал.
Гостиница "Дружба" – это общежитие, где раньше жили сотрудники украинской полиции. Говорят, что сейчас комнаты [в отремонтированной гостинице] будут переданы людям, потерявшим жилье, – нуждающимся. Кто именно попадет в эту категорию, я не знаю.
– Как вы добирались в город? Были ли какие-то сложности с пересечением границы?
– Я пересекал границу в Джанкое (территория аннексированного Россией Крыма – ред.). Из Джанкоя [отправился] первым делом в Мелитополь (этот город тоже оккупирован Россией – ред). На границе очередь из легковых и грузовых машин – штук по двадцать тех и тех, если не больше. Люди стоят часами, чтобы пересечь границу на автомобиле. Пешком мне удалось сделать это очень быстро. Багаж не досматривали, проверили мой паспорт по компьютеру, спросили, куда еду и с какой целью, – и все, просто показали, куда идти дальше. Все это заняло минут десять, наверное.
Выезжал я из Мариуполя через границу в Новоазовске, в сторону Таганрога. На выезде со мной провели большой опрос. Спросили, участвовал ли я в боевых действиях, куда я ездил, чем занимался. Багаж снова не досматривали. Людям с украинскими паспортами сложнее выезжать, они заполняют миграционную карту. Мне с российским паспортом въезжать и выезжать было легко.
– Какое впечатление на вас произвел город?
– Первым впечатлением от Мариуполя было, что все в руинах. Но потом кажется, что многое осталось [нетронутым]. Но это настолько выделяется на общем фоне, настолько цепляет внимание, что [становится понятно] – большая часть домов точно разрушена.
– По какому принципу местные власти отбирают здания, которые предстоит восстанавливать? Есть ли какая-то система?
– Есть ли какая-то система, мне неизвестно, но я наблюдал, что работы ведутся очень активно. Многие дома уже перекрыты [кровлей]. Когда я в первый раз поднялся на крышу гостиницы "Дружба" и посмотрел вокруг, то не увидел особо ничего, что было бы отремонтировано. А когда я сделал это через месяц, уже буквально перед отъездом, то увидел, что с десяток крыш вокруг – новые, с зеленой, бордовой или серой кровлей.
Что-то буквально из пепла восстанавливается. Где-то закладываются [пробоины] в стенах аварийных домов. Но все постепенно приводится в более жилой вид.
– Местные жители в интернете жалуются на то, что при ремонте домов строители часто выламывают даже целые, неповрежденные окна, срезают со стен исправные батареи. Вы слышали что-нибудь об этом?
– Отчасти это правда. Есть то, что можно еще использовать. Что-то приведено в негодность просто потому, что оно было в окно выброшено, грубо говоря. Но я не сказал бы, что много хорошего остается, оно все в таком очень потрепанном виде.
Что-то может быть разбито осколками снарядов или [пострадало] от других внешних повреждений. Что-то очень грязное, засаленное, что мало подходит для эксплуатации новыми жильцами. Ремонт идет.
– Как в городе обстоит дело с элементарными бытовыми удобствами (свет, вода, газ, отопление)?
– Удобства есть не у всех. Со светом сейчас получше стало, а вот воды, отопления, газа у многих нет. Отключения электроэнергии происходят спонтанно, время от времени свет просто пропадает. Существуют ли какие-то графики отключения – не знаю.
С мобильной связью и интернетом тяжело. В городе работает донецкий оператор "Феникс". По моим впечатлениям, очень плохой интернет. То он есть, то его нет – непонятно. Для меня иногда проблемой было фотографию в телеграме загрузить.
Сам я жил за городом, в поселке, расположенном за заводом имени Ильича (Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича до войны был крупнейшим промышленным предприятием Донецкой области Украины – ред.). В моем доме отопления не было. Первую неделю не было света, потом его дали.
Арендная плата была небольшая – 10 тысяч рублей за довольно просторный одноэтажный дом. Мы аж ввосьмером туда поместились сначала. Потом какое-то время там жили шесть человек. Ну это прямо такой дом "от бабушки". Есть печка, есть холодная вода, которую можно подогреть при помощи чайника.
У многих жителей нет собственных домов. Многие потеряли дома, потеряли близких людей, потеряли вещи. Кто-то потерял работу. В общем, очень многое люди потеряли. Бывало, что [российские] солдаты могли прийти и занять какой-то дом, забрать вещи. Как правило, забирали теплую одежду. Кто-то из людей, оставшихся без крыши над головой, нашел у своих близких жилье. Кому-то помогли, кто-то арендует жилье.
– Насколько хорошо, по вашей оценке, Мариуполь сегодня обеспечен продовольствием?
– Продовольствие в городе есть, но это не такой ассортимент, как в крупных городах. Работают небольшие рынки, там продают фрукты, хлебобулочные [изделия] – весь продуктовый ассортимент. В основном это продукты от местных хозяйств, также из России завозят, и даже остатки украинских продуктов можно еще найти. [В то же время] нет каких-то элементарных вещей. Я, например, искал обычные резиновые тапочки для душа, но так и не нашел.
– А гуманитарную помощь раздают?
– Да, местным жителям выдают пайки. Есть какое-то количество тысяч людей, которые постоянно стоят в очереди за этими пайками. Система не такая, как в Мелитополе, то есть ты не заранее записываешься. Нужно прийти зарегистрироваться, пообщаться со специалистом, тебя вносят в список, и ты уже регулярно (кажется, раз в месяц) получаешь продуктовые наборы. Можно получить единоразовую помощь. Насколько мне известно, в каждом районе есть свой центр, который этим занимается. Пайки получают люди, которые зарегистрированы в этом районе или временно проживают в нем по справке.
На паек могут рассчитывать только определенные категории – самые социально незащищенные слои вроде инвалидов, пенсионеров, детей-сирот и так далее. Я поинтересовался у одного из сотрудников, он уточнил, что на 19 ноября у них на весь город были записаны 67 054 человека. Еще в Мариуполе есть социальный секонд-хэнд, куда можно прийти и взять вещи бесплатно.
– Как устроена повседневная жизнь города? Есть ли какие-то ограничения, которые вам бросились в глаза?
– В Мариуполе действует комендантский час – с одиннадцати вечера до пяти утра. При этом каких-то строгих правил нет. Я не слышал, чтобы кого-то сильно наказывали, если он нарушил комендантский час и вышел на улицу. Пьяных только забирают и какую-то беседу с ними, наверное, проводят.
Днем на улицах можно встретить и вооруженных военных, и броневики с пулеметами, и бронированные машины без номеров. Они встречаются по всему городу, даже во дворах. Военнослужащих много, но ко мне ни разу никто из них не подходил ни с каким вопросом.
Периодически слышны хлопки – предположительно, это звуки разминирования. Такие гулкие, глухие, отдаленные. Особого внимания они не привлекают.
То ли в конце ноября, то ли в начале декабря в городе произошел теракт – был сильный такой хлопок. Где-то в центре машина взорвалась. Это был самый запоминающийся момент. Кроме того, по вечерам недалеко от завода имени Ильича, рядом с которым я жил, можно слышать автоматные очереди. Говорят, что его охраняют чеченцы и там у них какой-то тренировочный полигон. Но очереди редкие и спонтанные – не похоже [что там полигон].
– Чем сейчас занимаются оставшиеся жители города? У них есть возможность работать и учиться?
– Люди как-то пытаются восстанавливать свою жизнь. Многие работают на стройках, потому что сейчас, насколько я понял, это самая популярная сфера. Из остального – точно работают коммунальные предприятия и службы, которые отвечают за всякие коммуникации.
Кто-то ходит на работу на завод имени Ильича – люди участвуют в разборе [завалов], уборке, восстановлении, то есть трудятся не по своей прежней специальности. Школы и детские сады тоже работают (по данным ООН, в Мариуполе разрушены 23 школы и 28 детских садов – ред.).
Ходит общественный транспорт. Как я понял, часть новых автобусов привезли откуда-то из России. Автобусы ходят по регулярному графику, но они довольно забитые, очень часто можно не уехать, не поместиться в нужный автобус. Но мне, слава богу, всегда удавалось добраться до дома. Транспорт на данный момент бесплатный.
– Какие настроения преобладают в городе? Как люди относятся к тому, что произошло в последние месяцы?
– В целом обстановка в городе, пожалуй, напряженная, депрессивная – разрушенные дома, танки, солдаты... Некоторые говорят, что вообще не хотят никуда выходить, смотреть на то, во что превратился родной город. Но хочется выделить, что при этом люди все дружелюбные, очень открытые. Можно буквально у любого спросить, где что можно купить, – обязательно подскажут. Примерно так и узнаешь, как и что, так как информация на картах по большому счету неактуальна.
Настроения в городе разные. Люди достаточно легко делятся рассказами о том, что пережили. Кто-то искренне говорит, что скучает по Украине. Кто-то, наоборот, очень злится и считает, что Украина их предала и что "очень хорошо, что нас освободили".
Глава Донецкой областной военной администрации Павел Кириленко делал несколько заявлений о том, что после окончания блокады Мариуполя и захвата города российской армией многоквартирные дома в городе стали непригодны для проживания. "Город фактически непригоден для жизни людей. С разрушенными коммуникациями, с отсутствием централизованного водо-, газо- и теплоснабжения в многоквартирных домах, которые остались", – рассказал Кириленко в ходе украинского телемарафона в конце ноября. По его словам, половина жилых домов в городе была уничтожена полностью, еще часть получила серьезные повреждения.
Также, по его словам, жители украинского города фактически оказались в положении заложников. Теоретически люди могут выехать на подконтрольную Украине территорию через Запорожье. Но российская армия создает искусственные препятствия, чтобы не выпускать людей, рассказал Кириленко. Чуть ранее он сообщил, что российская армия готовится к тому, что Украина будет освобождать город. После отступления России из Херсона многие российские войска перебросили именно под Мариуполь: там сейчас наблюдается крупное скопление войск. Постепенно, по словам украинского чиновника, город превращается в тыловую базу российской армии и главный военно-логистический хаб.
Полностью интервью с Сергеем Рысевым было опубликовано на сайте русской службы Радио Свобода
