Осужденный по делу "Сети" Максим Иванкин заявил, что другие заключенные заставили его написать явку с повинной по делу о двойном убийстве соратников под Рязанью.
По делу "Сети" в России осуждены семь человек, все они получили длительные тюремные сроки. Их обвиняют в создании террористической организации и подготовке терактов в России в преддверии выборов президента России и Чемпионата мира по футболу. Правозащитники и адвокаты обвиняемых неоднократно обращали внимание на то, что показания фигурантов были выбиты под пытками и угрозами. В 2020 году один из обвиняемых, уехавший из России Алексей Полтавец, заявил, что он и Максим Иванкин ранее убили двух человек под Рязанью. Именно в этом убийстве, утверждает Иванкин, его и заставили признаться лояльные администрации колонии заключенные.
Жена Максима Иванкина Анна Шалункина на этой неделе написала открытое письмо и направила обращение главе Следственного комитета и генеральному прокурору России с просьбой возбудить дело о превышении должностных полномочий сотрудниками ФСИН, ФСБ и Следственного комитета.
Шалункина рассказала Настоящему Времени, что сейчас известно о ее супруге.
– Расскажите о вашем обращении в Следственный комитет и Генпрокуратуру. На какую реакцию вы надеетесь? И вообще верите, что она будет?
– Начнем с того, что по делу "Сети" мы знаем, как проходили проверки. И, если честно, особых надежд я не питаю, потому что мне кажется, всем очевидно, что надзорные органы занимаются лишь тем, что заметают следы преступлений сотрудников тех ведомств, которые они собственно проверяют. Но другого выхода у меня никакого нет: заявление подать я была обязана. Надеюсь, что благодаря общественности как-то проверка будет проводиться так, как должна.
– Вы сейчас находитесь в Рязани. Вам удалось увидеться с мужем, поговорить, передать что-то? В каком он состоянии, можете рассказать?
– Увидеться с ним невозможно, потому что, во-первых, здесь карантин, свидания не предоставляют. Ну и кроме того, с учетом того, что предъявлено ему обвинение, все свидания теперь будут происходить только с разрешения следственного органа. Но что могу сказать о его состоянии: первые слова, которые мне сказал адвокат, когда он посетил его после того, как мы месяц его разыскивали и месяц ФСИН его прятали и скрывали от нас, он вышел и сказал: "Это не Максим, это просто какой-то другой человек, он абсолютно сломлен, у него глубочайшая психологическая травма".
– Это все буквально случилось за месяц-полтора? Это не Максим?
– Да. То есть при слове "Владимир" человек просто впадает в депрессию и говорит о том, что "я сделаю все, чтобы больше туда не возвращаться". То есть речь идет о колонии, где над ним издевались.
– Как вы считаете, насколько на судьбу Максима повлияла та публикация "Медузы", в которой Полтавец рассказывал о якобы причастности его к двойному убийству?
– Повлияла так, что мы пришли к тому, что сейчас имеем. То есть, по сути, мы вернулись в 2017 год, когда началось дело "Сети". Сейчас повторяется все то же самое: пытки, издевательства, угрозы – это какой-то просто бесконечный пыточный конвейер, который просто бесперебойно работает. Наверное, все уже в курсе о всплывших видео с изнасилованиями, издевательствами в наших российских колониях. Но каждый раз, когда происходит такой инцидент и эта информация всплывает наружу, директор ФСИН рапортует о том, что это какие-то единичные случаи, такого больше не повторится. Но всем же понятно, что это неправда, это происходит повсеместно. Сами сотрудники ФСИН создают этих монстров-активистов, которыми они руководят, наслаждаются этим процессом, заставляют их записывать на видео эти издевательства, чтобы потом шантажировать. Я не знаю, существует ли такой человек, который может остановить работу этого пыточного конвейера.
– Вы понимаете, зачем вообще сотрудникам нужно новое признательное показание от Максима, ведь уже и так осудили на 13 лет? Зачем опять выбивать какие-то новые признания?
– У них работа такая, наверное. По-другому они работать, наверное, не умеют, разучились уже. Дело в любом случае возбуждено. Наверное, у них есть какое-то начальство, которое им говорит: "Давайте тут делайте что-нибудь, потому что тут родители нам жалобы какие-то все время пишут, надо как-то закрывать его уже, наверное". Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Просто таких дел становится все больше и больше, где подозреваемые, точнее, даже не подозреваемый был, он проходил по этому делу в качестве свидетеля, где люди под страхом смерти подписывают какие-то признательные показания. К сожалению, это сегодняшняя реальность.
– Надежда у вас на то, что вы увидите своего мужа, уже будет, наверное, скорее всего, по новому делу об убийстве?
– Я думаю, что, скорее всего, да, потому что, по практике дела "Сети", нам не давали до суда ни одного свидания.
