Более 70 тысяч человек подписали петицию с требованием привлечь к ответственности руководство Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), в котором преподавал Олег Соколов, доцент исторических наук, кавалер французского ордена Почетного легиона и военный реконструктор. Его обвиняют в убийстве аспирантки Анастасии Ещенко. 9 ноября 63-летнего Соколова обнаружили в реке Мойка в центре Петербурга с рюкзаком, в котором были руки девушки, а дома у него оказались части ее тела.
11 ноября на сайте СПбГУ появилось заявление, что "университет шокирован этим чудовищным преступлением", а доцент Соколов будет уволен.
О том, что сейчас происходит в СПбГУ, в эфире программы "Вечер" рассказал аспирант университета Нариман Алиев. Он учился у Соколова и даже участвовал в его военно-исторических реконструкциях, на которых преподаватель играл Наполеона.
— Что за атмосфера царила между преподавателями и студентами, когда вы там учились?
— Я закончил исторический факультет СПбГУ, сейчас учусь в аспирантуре. Отношения между студентами и педагогами университета не выходили за рамки профессиональных.
— То есть не то что каждый преподаватель жил со студенткой, и все об этом знали?
— Нет, конечно. Сегодня, в эпоху харассмента и всяких неуставных отношений между педагогами и студентами, между работодателями и работниками эта тема как никогда актуальна, но в СПбГУ такого никогда не было. По крайней мере, мы об этом не знали.
— А как общались Анастасия и Олег Соколов?
— Олег Валерьевич всегда был яркой фигурой, и его яркость всегда выходила за рамки научной деятельности, даже то эгоцентричное поведение, которое он всегда показывал. Это был действительно яркий человек и в плане одежды, и в плане разговора, как он себя представлял в обществе.
Он занимался, вы знаете, реконструкцией. Я участвовал в нескольких реконструкциях – это битва за Париж и битва при Пуатье. И Олег Соколов всегда себя видел в качестве Наполеона. У него даже было прозвище Соколов-Наполеон.
Всегда самую знаковую позицию он оставлял для себя. Он проходил на своем белом коне около наших рядов обычных солдат, проходил и говорил: "Да здравствует Отечество!" – мы все повторяли: "Да здравствует Отечество!", "Да здравствует император!", "Да здравствует Франция!" Он действительно воодушевлял наши войска, и было видно, что он действительно в это верит. В эти минуты он ощущал себя Наполеоном. Было видно, что он упивался самой личностью Наполеона. Он всегда говорил об Александре как о неудачнике, как о недоимператоре, а вот Наполеон – величайшая личность в истории.
Он франкофоничен, он постоянно утрировал свое французское произношение.
Это был яркий персонаж в стенах нашего университета.
— Как проходил прием экзаменов? На что это было похоже?
— Экзамены проходили по советской системе – в устной форме. В основном мы беседовали с Олегом Валерьевичем. Олег Валерьевич также вел у нас очень интересный предмет – "Военное искусство". Он нам рассказывал об эволюции орудий убийств – это переход от холодного оружия к мушкетам, от мушкетов к более совершенному огнестрельному оружию. И этот он предмет преподавал. И было видно, насколько это ему интересно.
Есть понятие "черного лебедя", когда кажется нелогичным, но после произошедшего события можно уже постфактум делать какие-то выводы, исходя из имеющихся данных. Но на тот момент никому не казалось, да и сейчас мало кто верит в то, что это вообще возможно, что живое существо может причинить такой вред другому живому человеку. Это просто выходит вообще за рамки гуманизма, человеколюбия. Чтобы в нашем университете это было возможно, в нашем любимом Санкт-Петербурге?..
— Что происходит сейчас в университете? Снаружи кажется, что университет закрылся – не выходит никакая информация.
— Во всех крупных организациях в России в случае подобной трагедии организация закрывается внутри себя. А тем более такой университет, как Санкт-Петербургский государственный, который окончил наш президент, почти вся элита нашей страны. Поэтому никому не хочется превращать альма-матер нашей элиты в место террора.
Поэтому СПбГУ максимально закрывается, не даются никакие комментарии в принципе, может быть, чтобы снизить накал.
Если бы это был какой-то другой университет, не СПбГУ, я уверен, что и ректора поменяли бы, и университет закрыли бы или отдали университет под какую-то крупную академию или еще что-то. Но СПбГУ это точно не коснется, показательной казни тоже не будет в силу тех причин, которые я уже называл, – это связи СПбГУ с нашей элитой. Поэтому не думаю, что это как-то скажется на других университетах. Но то, что наши законодатели, наш "бешеный принтер" с этим поработает, я в этом не сомневаюсь. Какие-то законодательные инициативы, безусловно, за этим последуют.
— Тактика защиты, которую выбрал Соколов, уже более-менее понятна: он говорит, что девушка сама нападала и мучила его своей ревностью. Те, кто следит за этим делом, часто обсуждают, что он тоже был человек не последний, – у него было много влиятельных знакомых.
— Конечно.
— Как вы думаете, поведение этих знакомых уже, может быть, в чем-то проявляется?
— Мне кажется, что эта ситуация настолько безальтернативна в своей оценке, что таких людей, кто за него явно вступится, [их просто нет]. Вытащить человека из тюрьмы после убийства – такое мне представляется невозможным.
Олег Валерьевич всегда был яркой личностью. Мы знаем о его спорах с историком Понасенковым [Евгений Понасенков – публицист и научный оппонент Соколова], мы знаем о пранках с Олегом Соколовым.
В принципе Олег Соколов являлся всегда непотопляемой исторической глыбой на историческом факультете, даже идя против декана, идя против российской науки (потому что Понасенкова поддержало все-таки большинство историков, которые никак не относились к жизни СПбГУ).
Даже если за него кто-то тогда заступался – как вы правильно заметили, это были влиятельные люди, – то сейчас ситуация настолько безальтернативна, кто бы за него ни заступился. Во-первых, открыто это сделать никто не сможет – человек будет терять свой политический капитал. А закрыто ему помогать – [тоже вряд ли]. Это просто бесчеловечно – вступаться за человека, который [совершил такое преступление]. Я не берусь судить, эта ситуация вне понимания, но я уверен, что никто за него не заступится.
Даже если его родители говорят, что тут безальтернативно, то, я думаю, все остальные тоже это прекрасно понимают.
Единственное, что может быть, – его признают сумасшедшим. Мне кажется, что защита будет действовать в этом направлении.
Как студентам защитить себя от абьюза
Как студентам защитить себя от абьюза или отказаться от неформальных отношений, как это устроено в университетах в России и в США, в эфире программы "Вечер" рассказали проректор Высшей школы экономики Валерия Касамара и профессор Университета штата Теннесси Андрей Коробков.
