"Ты знаешь, сынок, у нас нет украинских спортсменов, а есть советские". Комментатор Валентин Щербачев о работе на Олимпиаде-80

Спортивный комментатор Валентин Щербачев с 1974 года работал на Украинском телевидении и был одним из журналистов союзных республик, вызванных в Москву работать на Олимпиаде-80. Корреспондент Настоящего Времени встретился с Валентином Васильевичем на стадионе НСК "Олимпийский" в Киеве, где сорок лет назад проходили футбольные матчи Олимпиады, и расспросил его об олимпийских стройках, работе в Москве и допинге в советском спорте.

— С какими эмоциями вы приходите на этот стадион?

— Эмоции у меня всегда, честно говоря, одинаковые: это мое. Я здесь родился – у Черепановой горы, у подножья. С детства, с шести лет знаю все здесь. Конечно, это не тот стадион, который я помнил еще перед Олимпиадой. Он был на 50 тысяч зрителей, в обрамлении не таком, а вторым ярусом были клены. Старые пышные клены. Мы, конечно, пацанами [перелезали] через забор, это называлось "проканать", на все матчи дубля киевского "Динамо". Тут и легкоатлетические соревнования [проходили] постоянно, боксерские были матчевые встречи, борцовские – все на этой арене. Все знаковое в украинском спорте, вот оно здесь.

Там была моя комментаторская позиция. Второй ярус, а над ним, кто помнит, такой комментаторский комплекс был из шестнадцати кабин. Одна из них была наша, утэшная. Все футбольные матчи я вел оттуда с 1974 года.

Было памятное событие в моей жизни, в жизни всех журналистов-любителей футбола. У нас была команда, и мы играли на этом стадионе с командой "Артобстрел" – с актерами, людьми искусства. И один из ловких дельцов, офисы которых размещались здесь, на стадионе, Семен Юфа, на этот матч придумал такую фишку рекордную, я в своей книге рекордов первой о ней написал: сто две тысячи человек собрались на этом стадионе посмотреть матч любительских команд. Ну то есть играют лохи – а тут битком. Ни один матч даже олимпийского турнира, ГДР – Испания, скажем, не собирал столько людей. Но [102 тысячи человек были] на первом тайме – поскольку Семен Юфа пообещал женщинам, которые придут на стадион, цветы, детям – мороженое, ну а мужчинам – пиво. На второй тайм осталось тысяч пятьдесят народу.

Были какие-то события и смешные, и знаковые для украинского спорта. Но, естественно, Олимпиада-80, как бы там ни было, она одна из показательных в смысле безопасности, четкости проведения соревнований – и запомнилась всем участникам, несмотря на ту конфронтацию. Советский Союз – это была империя зла такая ярко выраженная, поэтому не все ехали, поэтому [только] 80 стран участвовали, но это были Олимпийские игры.

Национальный спортивный комплекс "Олимпийский" в Киеве, 2018 год. Фото: AP

— Как проходила подготовка к Олимпиаде-80? Что происходило со стадионом и вокруг, в киевской жизни, в спортивной тусовке?

— Был действительно мощный импульс. Олимпиада же! Тогда партийная система вообще не позволяла шаг влево, шаг вправо. Если было указание "работайте на Олимпиаду" – появлялись спортивные объекты. В Киеве началось строительство не только здесь, на стадионе, но и спортивная база строилась в Конча-Заспе. Уже какая-то реконструкция была, но до сих пор она у нас объект номер один для подготовки олимпийцев. Приезжают и зарубежные спортсмены – она в хорошем месте. Появились надувные сооружения, такие как каток "Крыжинка", обратили внимание на ледовый стадион.

Олимпиада дала мощный толчок по всей Украине – дороги [строились], опять-таки. Потому что шла эстафета олимпийского огня по Украине, это было тоже знаковое событие, вся инфраструктура должна была соответствовать тому, что называется олимпийским уровнем.

— Расскажите немного, может быть, вы знаете, о реконструкции стадиона перед 2012 годом.

— Вот это была, конечно, эпопея. У меня здесь была студия, отсюда шли "Футбольные диалоги", отсюда мы вещали на радио. Так вот я каждый день видел, как приходили сотни рабочих, прорабы, у каждого было что-то свое: "Здесь нужно рыть... нет... а потом вот туда". Те, кто отвечал тогда [за строительство] – бывший министр спорта, по-моему, Юрий Павленко, – приходили, смотрели. Но то ли это был отмыв денег, то ли вообще полное непонимание того, что нужно... Затем пришла власть так называемой "Партии регионов", где были сплошь и рядом крутые такие циники-профессионалы, было поручено это все Борису Колесникову. Министром спорта стал тогда очень системный и очень толковый Равиль Сафиуллин, до сих пор уважаю человека. Наконец, появился генеральный план реконструкции стадиона НСК "Олимпийский".

И я увидел, что люди, которые бессистемно работали на протяжении полугода, не менее, вдруг разошлись по рабочим местам и началась действительно стройка. Пошли убираться ярусы в таком виде, в каком они были, пошло строительство, арена "пересыпалась". Началось строительство развязок, дорог, инфраструктуры здесь, в Киеве. И действительно, все готово было к Евро-2012.

— Вернемся к Олимпиаде-80. Что это было для вас?

— Для меня это старт такого большого комментаторско-олимпийского цикла моей жизни. После Монреаля-76 было такое, что меня немножко ущемили. Я тогда себе позволял еще подчеркивать – "украинские спортсмены", да и потом [случалось]. Когда я кричал, что победил украинский дзюдоист Сергей Новиков, мой земляк – он жил со мной на Оболони, и он победил в Монреале прямо в финале, в тяжелой весовой категории. Меня вызвал Сергей Георгиевич Лапин и сказал: "Ты знаешь, сынок, у нас нет украинских спортсменов, узбекских спортсменов, эстонских, латвийских, у нас есть советские спортсмены". На что я ответил: "Вы знаете, Сергей Георгиевич, я учился в советской школе, в советской школе меня учили, что у нас 15 республик автономных советских, и каждая республика имеет столицу. Так вот, если столица Украины – Киев, если он киевлянин, то он украинский" – "Ага. Ну все. Ты не ездил с репортажами куда-то за границу, ну и не надо. Все. Под картиночку".

Но пришел 1980 год, и мне открыли заграницу. Первые репортажи – с Чемпионата мира в Австрии, где я сразу же накупил запрещенной литературы и тоже думал, что меня... Но тем не менее все пошло именно с 1980 года.

В Москву нас вызвали пораньше перед Олимпиадой. Шла очень серьезная подготовка, что, собственно, я бы советовал любым массмедиа проводить перед такими ключевыми событиями, которые в стране проходят. Нужно готовить комментаторов. У нас были курсы, и за партами сидели и дядя Коля Озеров, Николай Николаевич, и [Владимир] Маслаченко, и [Георгий] Саркисьянц, и мы – 12 комментаторов из союзных республик, которые работали до этого на Центральное телевидение.

С первого и по последний день Олимпийских игр я работал в Москве. Я отвечал за борьбу и возглавлял то что называлось "бригада по показу борьбы" – дзюдо, в частности. В ней были наши операторы, режиссеры украинские, поэтому это была моя компания. И мы все были заинтересованы, чтоб посмотреть с 20 по 24 июля, как же в Киеве играют [в футбол]. Несмотря на то, что у меня репортажи каждый день – по два, по три, – я включался и смотрел.

Валентин Щербачев на стадионе "Олимпийский" в Киеве

— Вы упомянули курсы. Что вам говорили на курсах? Это была пропаганда или подготовка? Как с цензурой было?

— Кстати, о цензуре – никто не лез в наши дела. Например, приходили филологи из Московского университета, уровня профессуры. [Ставили] речь: у меня, например, украинский акцент, там "г", ну это моя мова.

А про картинку – вот бросают тебе видео, и нет титров, ничего нет. Если ты знаешь вид [спорта], то ты угадываешь исполнителей, игроков, борцов – и ведешь репортаж. Учили быть готовыми к импровизациям, к неожиданностям. И таких неожиданностей на Олимпиаде было немало. Приезжаешь в "Останкино", закончил свой репортаж, а тебе говорят: "Нет комментатора на хоккее на траве". Это не мой вид – но куда деваться?

— Что вы знаете об использовании допинга и как проводился антидопинг на Олимпиаде?

— Пробы на допинг брали у всех, как положено. Часто после соревнований я бежал брать интервью, а приходилось ждать – канал стоял, пока человек не сдаст на допинг.

В соцлагере был мощный институт, который специализировался на таких препаратах, это был институт в Берлине. Девочки и ребята-пловцы – по-разному их стимулировали, но они выигрывали очень здорово. Такой странный был допинг, органический, которым стимулировали девочек перед заплывом. Совсем юная команда была, тринадцатилетние даже были девчонки.

Тогда такой кампании, как сейчас, антидопинговой не было. Существовали пробы на допинг, все было нормально, в Москве не могло быть не нормально, это понятно. Но тем не менее у кого ни спрашивал: у наших Белоглазовых братьев, они же побеждали все время, спрашивал у Юры Седых, метателя молота, который там стал олимпийским чемпионом, – все нормально.

У нас на Зубовском [бульваре] пресс-бар был, в который мы ехали после соревнований. Кубинский бар, угощали всех журналистов бесплатно, и беседовали мы с ребятами-гэдээровцами. И вот они, значит, об этом сказали: "У вас же тут, вы же хозяева, у вас все это, у вас же есть KGB..." Мне показалось это просто провокацией такой. Но после Сочи [теперь] все знают, это все вскрылось: традиции победы любой ценой поддерживались еще и вот таким образом.

"Ты знаешь, сынок, у нас нет украинских спортсменов, а есть советские". Комментатор Валентин Щербачев о работе на Олимпиаде-80

Читайте далее:

Как в СССР ловили (и где искали) вражеских агентов перед Олимпиадой-80. Материалы архивов КГБ

"Приедут сразу 80 стран, а пропустят всего 65". История бойкота московской Олимпиады

Как сегодня живет обладатель золотой медали Олимпиады-80 и что стало с олимпийскими объектами в Таллинне