Совет национальной безопасности и обороны Украины предложил, а Верховная Рада проголосовала за введение режима чрезвычайного положения на 30 дней на всей территории страны.
Украинский политолог Олег Саакян в эфире программы "Вечер" пояснил, почему все депутаты единогласно проголосовали за введение ЧП, и рассказал, какова, на его взгляд, вероятность вторжения России в Украину.
– Мы видим, как депутаты Верховной Рады сейчас голосуют о том, чтобы принять постановление о чрезвычайном положении в Украине. 335 голосами вводится режим чрезвычайного положения в Украине, ни один депутат не нажал кнопку "против", четверо не голосовали, воздержавшихся также нет, судя по электронному табло, которое я сейчас вижу в Верховной Раде.
Как думаете, как в обществе будет воспринято такое решение?
– Я думаю, достаточно нормально, нейтрально. Особых протестов, скажем, это в обществе не вызывает, даже сейчас если посмотреть по социальным сетям, наоборот, есть понимание, плюс мы же понимаем, что депутаты, если бы сейчас был электоральный запрос на то, чтобы не принимать подобные меры, то там не было бы на табло все зеленым и все депутаты присутствующие, кроме четверых, не голосовали бы за.
Очень показательное голосование, поскольку проголосовали все оппозиционные силы, даже один голос от "Оппозиционного блока" там увидел на табло – это консенсусное решение вот этой коалиции обороны Украины, которая сейчас создалась в парламенте, все политические силы объединились вокруг обороны. Более того, дали даже правительству возможность в ручном режиме распределять бюджетные средства, что в принципе несет в себе коррупционные риски, понятное дело, но тем не менее элиты на это пошли, чтобы дать карт-бланш власти сейчас в обороне страны.
Вообще такие моменты давления на Украину очень часто становятся окнами возможностей для государственного творения, в эти моменты обычно делается для государственности Украины намного больше, нежели за годы до того. И вот сейчас это колоссальное объединение власти, которое очень не присуще обычно украинскому политическому процессу, тем не менее состоялось.
И, кстати, маленький момент еще, что когда президент подавал в парламент чрезвычайное положение, это вызвало дискуссию относительно того, какие положения вносить, не вносить, убирать, и в парламенте решалось, в каком виде это чрезвычайное положение будет приниматься. Вот тут тоже очень особенно это интересно будет, наверное, зрителям из России: даже в этих условиях, но тем не менее парламент отыгрывал свою субъектную роль и корректировал позицию президента.
– Как вы оцениваете вероятность большого вторжения?
– Более чем серьезно. Заявление Путина, вот этот сорока с копейками минутный квазиисторический ликбез – это же фактически даже на грани теологического, точно идеологическое доктринальное обоснование, почему Украина не должна существовать. В этом разительное отличие, например, от грузинской кампании, от приднестровско-молдавской и даже от сирийской. Россия фактически впервые заявила четко, что ее задача – уничтожение украинской государственности. Это не держать на поводке, как, например, Грузию или Молдову конфликтом, и тогда признание независимости, введение туда войск и военных баз является самодостаточным, оно выполняет стратегические цели.
В украинском же направлении у России одна цель – это покорение украинского суверенитета. Путин четко заявил: Украины нет, не было и не существует, места не будет, народа украинского нет – есть только один народ, история вся неправильная и, в общем, вам нет места в российской картине мира.
Поэтому для нас это уже отечественная война, это война за сохранение себя, и тут у украинцев некуда отступать. Как сказала Голда Меир [бывшая премьер-министр Израиля, уроженка Киева], в этом есть наше стратегическое преимущество, нам некуда уходить.
