Глава МВД Украины Денис Монастырский погиб 18 января вместе со своим заместителем во время крушения вертолета в Броварах. Монастырский был одним из тех, кто занимался расследованием военных преступлений России в Украине и сбором материала о них для Международного уголовного суда.
В апреле 2022 года он дал большое интервью на эту тему Настоящему Времени.
– Есть ли у вас понимание, сколько за эти 50 дней вообще в Украине погибло мирных жителей? Или хотя бы о каком порядке идет речь?
– Я могу сказать о тех цифрах, которые мы имеем, пропустив через следствие. То есть это те люди, по которым уже отработаны производства, те тела, которые прошли через специалистов, проведены экспертизы – это на сегодняшний день более 2700 человек. Я называю эту цифру, но она очень приблизительная, потому что буквально ежедневно мы получаем доступ к новым домам, к новым подъездам, поскольку идет процесс разминирования, мы вынуждены сейчас практически в два раза увеличить штат саперов в Государственной службе чрезвычайных ситуаций для того, чтобы быстрее разминировать районы, которые есть. И получив доступ к новым домам, мы там также обнаруживаем новые трупы, новые жертвы этой страшной войны. Большинство из них – гражданские.
И эти количества, что я говорю, 2700 – это то количество, которое удалось установить конкретно, что это гражданские. Как правило, это жители, или работники коммунальных служб, или те, которые остались в городе и являлись безработными. Многие из них женщины и дети. К сожалению, много тел оккупанты, отходя, пытались уничтожить. Я лично видел это в Буче, когда они пытались сжечь эти тела. Это были тела мужчин, женщин и детей с простреленными головами. И они пытались уничтожить их перед отходом. Но не успели. Сейчас эти все данные обработаны. На днях сегодня к нам приехали также французские эксперты, которые подтверждают выводы наших экспертов, также осматривают тела, также осматривают места происшествия с тем, чтобы подтвердить выводы наших экспертов.
– Убийства мирных людей, изнасилования, намеренное разрушение гражданской инфраструктуры – все это, согласно Женевским конвенциям, расценивается как военные преступления. По вашим оценкам, смогут ли украинские правоохранители в итоге доказать именно, что это были военные преступления?
– Очевидно это возможно, поскольку Уголовный кодекс сегодня уже содержит статью "Нарушение традиции и обычаев войны". Именно по этой статье сегодня заведено большинство уголовных производств. Только по Киевской области это более четырех тысяч производств, которые касаются именно нарушения обычаев и традиции войны. Мы имеем практику расследования таких преступлений с 2014 года. Также имеются сейчас предложения к совершенствованию Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса. На днях присутствовал как раз прокурор Международного уголовного суда Карим Хан, с которым мы имели встречу. И они также готовы присоединиться к работе наших следователей, экспертов и прокуроров.
– Мариуполь – одна из самых горячих точек в стране. Там в том числе полк "Азов", объясню, почему я Денису буду адресовать этот вопрос, потому что "Азов" входит в состав Нацгвардии, а Нацгвардия подчиняется в том числе МВД. Какая там сейчас ситуация в Мариуполе? Какая часть города контролируется российскими войсками?
– Я хочу уточнить, что на сегодняшний день полк "Азов" и непосредственно Национальная гвардия, ее боевая часть, подчиняется главнокомандующему. Мы с ними поддерживаем безусловно связь. На территории Мариуполя сегодня есть части и количество пограничников, я не буду говорить какое конкретно, количество азовцев. Могу сказать, что количество азовцев постоянно увеличивается. Это и другие подразделения, в том числе и вооруженных сил, они высказали свое желание там на месте присоединиться к именно обороне тех территорий и войти в состав специального подразделения "Азов".
– Не поняла, кто в него входит?
– Там входят нацгвардейцы в этот полк "Азов", но вместе с ними определенное количество и пограничников, и представителей Вооруженных сил Украины. И одно из последних решений, которое было принято главнокомандующим, по желанию ребят, которые находятся там, войти непосредственно в состав части полка "Азов", объединиться всем вместе для защиты Мариуполя. Это решение принимается буквально на днях, на часах, я могу сказать. И я думаю, что это действительно акт бесстрашия и героизма, которые ребята демонстрируют каждый день, поскольку прогнозировали уже падение "Азова", падение Мариуполя вместе с ним уже недели четыре назад. Но ребята героически держатся. Насколько возможно, доставляют им боекомплект, с этим очень большие проблемы. И мы также имеем в этом плане серьезные потери. Но тем не менее мы понимаем, мы с уверенностью смотрим в завтрашний день, что ребята будут стоять, поскольку пока стоит Мариуполь – они сдерживают на себе очень большое количество вражеских войск, и они не могут начать активные действия в другой части Донецкой области.
– Замкомандира полка "Азов" Святослав Паламар заявил, что считает, что деблокада Мариуполя возможна и что ждет решительных действий военно-политического руководства. У меня вопрос вот в чем: вы общаетесь с ними непосредственно лично? Почему вообще такие заявления возникают публично? Их действительно кто-то не слышит?
– Здесь я хочу четко проакцентировать, что управляет всеми подразделениями, которые защищают нашу страну, главнокомандующий Валерий Федорович Залужный. Он подтвердил на днях, что общается напрямую с ребятами, с командиром в частности "Азова" Денисом Прокопенко. И они обмениваются информацией и возможностями по доставке боекомплекта, по возможности деблокирования и по другим военным операциям. Много людей с ними общается, но главный контакт – это, безусловно, главнокомандующий, с которым они это все обсуждают. Безусловно, я уверен, что сегодня даже десятой доли тех планов и намерений нельзя рассказать, это станет известно позже. Но поверьте, я тоже постоянно общаюсь с главнокомандующим. Делается все возможное и даже невозможное для того, чтобы помочь ребятам и деблокировать Мариуполь.
– Что происходит с полицией на той части Украины, которая является оккупированной, по сути? Есть ли у них приказ, во-первых, выходить, не выходить? Что там происходит?
– На самом деле здесь было несколько частей по времени. Мы можем сказать, это были первые дни. И те, кто остались под оккупацией в первые дни, те, кто уже, по сути, попали под оккупацию в течение вторых десяти дней и так далее. Общая концепция и общий подход такой: во-первых, я с гордостью могу сказать, что национальная полиция не побежала с тех мест, тяжелых мест и в тяжелые дни, когда наступали российские войска. Все остались выполнять свой долг. Кто мог – присоединился к обороне населенных пунктов. Как правило, российские войска обходили населенные пункты, не входили непосредственно в них. И поэтому определенная часть полиции осталась в населенных пунктах. Я не буду их сегодня называть, но мы имеем полный состав тех людей, кто остался там.
И на сегодняшний день они не выполняют свои обязанности по полицейской функции, они выполняют, по сути, обязанности, являясь основой движения освобождения. Они предоставляют информацию о движении войск, и они выполняют много других функций в координации уже с нашими военными. Поэтому я хотел бы поблагодарить всех полицейских, кто сегодня находится на передовой, кто сегодня плечом к плечу с военными защищает, кто сегодня каждый день эвакуирует под угрозой жизни ребят с горящих городов, жителей, детей, стариков, и в том числе тех, кто сегодня остался верен присяге, находясь на оккупированных территориях, помогает и содействует всеми силами освобождению этих регионов.
– Сколько начальников райотделов брали в плен? Есть ли такие цифры у вас?
– Нет, таких цифр у нас нет. Они либо выходили, либо… у нас есть погибшие среди полицейских, часть из них погибла в первые дни, часть из них погибла уже на передовой. К сожалению, каждый день эта цифра также увеличивается, поскольку сегодня, я опять скажу, что много полицейских стали плечом к плечу с вооруженными силами и помогают защищать те города, которые сегодня сражаются.
– Я общалась с полицейскими, которые вышли уже оттуда. Они выходили с очень большой болью, говоря о том, что, по сути, эти территории остаются, там никто не будет следить за правопорядком, такое чувство вины, но вы, наверное, об этом тоже слышали. Есть ли у вас данные о том, сколько сотрудников полиции перешли на сторону России по тем или иным причинам: кого-то подкупали, кому-то угрожали и так далее?
– Во-первых, я хочу сказать, что я общался с полицейскими, которые выходили с окружения, находились там длительное время и смогли выйти, это со стороны Запорожской области, Херсонской области. Они действительно рассказывали о той боли, о тех преступлениях, свидетелями которых они стали и избежать которых они не смогли. И это действительно трагично, но они являются на сегодняшний день в том числе свидетелями этих преступлений, правонарушения фиксируются и передаются в надлежащие органы, соответственно, в Службу безопасности для того, чтобы продолжать эти расследования. По поводу людей, кто предал присягу, такие случаи у нас единичные, и они в основном на территории Луганской области. Абсолютное большинство полицейских сегодня остаются верны присяге.
