Украина готова защищать себя, и у нее есть поддержка мирового сообщества, а Россия будет погружаться в более кризисное состояние, если решится на вторжение в Украину, считает Александр Хара, дипломат, эксперт Центра оборонных стратегий из Украины.
В эфире Настоящего Времени Александр Хара рассказал, что такое "интенсивная дипломатия", что дает Украине наличие дипломатов в Киеве, а также о том, как долго может продолжаться состояние напряжения между странами.
– Какой стратегический смысл в постоянных визитах иностранных дипломатов и политиков в Киев, как думаете?
– Безусловно, это является реакцией на накопление чрезмерных сил и средств Российской Федерации на наших границах и на оккупированных территориях и угрозу широкомасштабного вторжения с разных причин.
На самом деле Российская Федерация смешивает причины, связанные с Донбассом, и пытается показать агрессивность Украины в отношении своей же территории, оккупированной Российской Федерацией.
С другой стороны, широкомасштабной агрессией против Украины Российская Федерация пытается добиться определенных уступок от европейцев и от их союзников за океаном – определенных уступок, которые называются гарантией безопасности Российской Федерации. Безусловно, это является фикцией, это смешно на самом деле. Ядерному государству, которое имеет самую большую армию в Европе, давать какие-то гарантии, учитывая то, что Российская Федерация ведет войну восемь лет против Украины, оккупировала часть ее территории... Но если мы говорим о трансляции сигналов из Москвы, это иначе не звучит.
Поэтому все визиты в Киев в последнее время, о которых вы говорите, призваны прежде всего показать поддержку независимости, суверенитета и территориальной целостности Украины со стороны стран Запада, а также те возможные негативные последствия, если Российская Федерация решится все-таки на широкомасштабное открытое вторжение. С 2014 года мы видим скрытое, в виде зеленых человечков либо каких-то так называемых сепаратистов на Донбассе, но на самом деле мы понимаем, что это все – прокси-силы Российской Федерации.
– Дипломаты и политики прилетают в Киев один за одним, но о каких-то политических результатах встреч, переговоров мы почти не слышим. Да, мы видим вооружение, но тем не менее по итогам этих переговоров особо ничего. Почему? И есть ли вообще реальные осязаемые результаты всех этих встреч?
– Вы вряд ли сможете отрицать, что наиболее осязаемым результатом этих встреч является усиление способности Украины защищать себя, а это является самым главным аргументом в разговоре с господином Путиным, который понимает только язык силы. Язык дипломатии в течение восьми лет не привел ни к какому позитивному результату: никакие попытки Украины найти компромисс по вопросу прекращения войны и вооруженной агрессии России на Донбассе не привели к успеху.
Вы, наверное, ознакомились с перепиской, которую российское министерство иностранных дел опубликовало, и вы, наверное, видели и обратили внимание на то, что фактически ни на один миллиметр российская сторона не идет на уступки и на компромисс в вопросах прекращения своей агрессии на Донбассе. Поэтому дипломатия не работает – работают сигналы о возможных негативных последствиях в случае открытой широкомасштабной агрессии.
Второе и самое главное: язык, который понимает Кремль, – это язык усиления. То есть для Генштаба Российской Федерации расчеты потерь бурятов или, не знаю, кто там этнического происхождения собирается вторгаться в Украину, от "Джевелинов", от NLAW, которые нам предоставляет Соединенное королевство, – это самый главный аргумент в предотвращении широкомасштабной открытой агрессии со стороны России.
– Седьмого февраля глава украинского МИДа сказал одну очень интересную вещь: "Важная часть стратегии сдерживания дальнейшей российской агрессии – интенсивная дипломатия". Что такое интенсивная дипломатия? И наличие дипломатов в Киеве такого ранга дает Украине гарантию, что Россия на нее не нападет?
– Безусловно, это не дает гарантии, но, по крайней мере, это увеличивает шансы того, что в Кремле будут более сдержанно относиться и будут понимать, что последствия от возможного широкомасштабного открытого вторжения будут чрезвычайно негативными. И эти последствия – не только политическая изоляция, какие-то очередные озабоченности, но также и фактически обрушение российской экономики.
Буквально вчера замминистра финансов Соединенных Штатов фактически подтвердил, что с немецкой стороной был согласован вопрос о прекращении проекта "Северный поток – 2", чрезвычайно важного для господина Путина.
Второе – это то, что работают фактически американцы и европейцы не только над этим вопросом, но над такими экономическими санкциями, которые могут обрушить российскую экономику. И, по-моему, это является самыми главными моментами, которые могут сдерживать Путина. Первый – это готовность Украины защищать себя – я имею в виду воля к сопротивлению вооруженных сил, украинского общества, наличие тех сил и средств в вооруженных силах, которые способны это делать. Ну а также наша поддержка мирового сообщества Украины, и в этом смысле украинская дипломатия сделала достаточно много.
И, с другой стороны, я бы так сказал, проснувшаяся американская дипломатия, которая объединила европейцев, которая, по большому счету, обеспечила общий западный фронт в отношении Путина, играют свою роль.
– Следующий вопрос вам как никому лучше подойдет, поскольку вы понимаете все это изнутри: как долго в состоянии подобного напряжения может продолжаться, ведь повышать градус все время невозможно, или нет?
– Украинцы привыкли к тому, что в течение восьми лет они постоянно находятся в состоянии стресса и что есть вероятность расширения масштабов агрессии. В Киеве люди понимают, что мы можем получить ракетные удары по городу. Есть всякие планы, в том числе которые были озвучены западными средствами массовой информации об осаде Киева, о нанесении, скажем так, такого мощного удара по вообще политической системе, установление каких-то марионеточных режимов. Британской разведкой называлась фамилия одного из украинских оппозиционных политиков, который на самом деле имеет уровень поддержки в украинском обществе на уровне кефира – понятное дело, что невозможно ему легитимным и законным способом прийти к власти, но теоретически это возможно. Поэтому мы готовы к этому, мы готовимся к этому.
Однозначно, что украинцы не соглашаются и не собираются соглашаться с ограничением суверенитета Украины в вопросах нашей внешней и внутренней политики. Однозначно, что у нас есть для этого поводы и с точки зрения общества этих ресурсов, которые у нас есть, а также международная поддержка.
Я бы не сказал, что это как элемент пропаганды, но нам терять особо нечего: восемь лет нас готовили к этому – и мы, в принципе, готовы. Мы понимаем, что можем понести большущие потери. Но, с другой стороны, мы нанесем достаточно неприемлемый ущерб для сил вторжения, и мы понимаем, что такое вторжение может быть катастрофическим для России.
Россия хоть и является большим по размеру государством, по экономическому, военному потенциалу и другим потенциалам, но, с другой стороны, такое вторжение может стать тем, что называется "геополитическим растяжением". И оно однозначно повлияет на внутренние процессы и однозначно повлияет на международное окружение Российской Федерации, которое загонит ее в еще больший угол, и будет меньше возможностей для маневра Путина. Соответственно, Российская Федерация будет погружаться в более кризисное состояние.
