В России готовятся к новым ограничениям из-за коронавируса, хотя слово "карантин" чиновники опять стараются не использовать. Кремль предупредил, что если люди не будут соблюдать режим гигиены и носить маски, то руководители на местах могут начать "выправлять негативную динамику". В Москве динамику "выправляют", например, так – в театрах столицы полицейские устраивают рейды и прямо во время спектаклей выводят из зала на разговор пожилых людей, которым мэр Сергей Собянин посоветовал оставаться дома.
О ситуации мы поговорили с доктором медицинских наук, профессором Высшей школы экономики Василием Власовым.
— Хочу оттолкнуться от мнения чешского врача, который сказал довольно верно: "Если экономика упадет – как будет финансироваться система здравоохранения?" России это касается в некотором смысле тоже. Что сейчас важнее, на ваш взгляд как специалиста: посидеть дома или не закрывать полностью всех, чтобы люди как-то могли продолжать работать?
— Такого выбора не существует. Если о таком выборе речь могла идти в феврале, марте месяце, то сейчас совершенно очевидно, что необходимы избирательные меры по защите отдельных групп населения, и, самое главное, снижение опасности для всего населения страны в целом. Очень важно, чтобы политики перестали ссылаться на внешнюю угрозу, как это у нас продолжается с января месяца, понимать, что угроза среди нас – вирус среди нас. Это первое.
Второе – нужно понимать, что граждане сами по себе могут сделать многое, но если не будут наложены ограничения на общественные места, на транспорт, если не будет штрафоваться бизнес за создание условий для тесного контакта людей, это будет главной проблемой.
— То есть важно сейчас не заставить стариков и людей пенсионного возраста сидеть дома, а важно сейчас вводить какие-то другие более умные вещи?
— Можете считать меня человеком старшего возраста со смещенной точкой зрения, но я предпочитаю не называть этих людей стариками, а называть их взрослыми людьми.
— Чиновники в Москве говорят, что это "люди серебряного возраста" – чудовищная какая-то формулировка. Но тем не менее что делать этим людям?
— Я думаю, что достаточно того, что они получают правильный совет. И второе – они должны получать помощь. Очень важно, что для людей старшего возраста важно очень многое в жизни, что у них есть, в том числе возможность пообщаться со своими знакомыми, с немногими оставшимися друзьями и, может быть, два раза в день сходить в магазин. Это их жизнь. Если их запереть в доме, то фактически кончается их социальная жизнь. Это выживание, на которое их обрекли в начале года, это один из самых жестоких элементов собянинской практики.
— То есть это тоже было очень вредно? И если там кто-то спасся от COVID-19, то получил другие проблемы?
— Да, это именно так. Очень важно, что мы имеем дело не с инфекцией, которая убивает каждого. Эта инфекция, хотя и смертельнее, чем обычный грипп, но всего лишь в несколько раз. Поэтому у людей есть вполне разумная возможность и обязанность выбирать тот способ жизни, который им кажется правильным.
— По разной статистике, по оценкам Росстата, смертность среди заболевших от COVID в России – 5%. Это довольно высокая смертность, как мне кажется.
— Я думаю, что это преувеличенное значение. Наверное, речь идет не о смертности, а о доле умерших от общего числа заболевших. И здесь я должен сказать, что существует очень большая опасность переоценки опасности болезни, потому что зверские меры, которые сегодня применяются, они подталкивают людей к тому, чтобы в легких случаях вообще не обращаться за медицинской помощью. Обратишься за медицинской помощью – тебя посадят на "Социальный мониторинг", и ты перестанешь быть свободным человеком. Поэтому в легких случаях люди перестали в значительной степени обращаться за медицинской помощью.
— Если так говорить, то нужен ли локдаун или не нужен? Всех запереть или никого не запирать, чтобы люди не разносили? Будет он или не будет, как вам кажется?
— Если его введут, это будет политическая глупость так же, как это было политической глупостью в апреле месяце. Необходимы ограничительные меры ограниченного свойства, разумные, их не надо было полностью снимать летом. И если сейчас их введут опять – драконовский способ, как весной, – это будет очередная глупость.
— Идет к тому, что чиновники хотят его ввести? Или стараются все же его не вводить?
— Мы здесь входим в область политологического прогнозирования, поскольку у нас на ближайшее время вроде как не проявляется никакой перспективы парада, какого-нибудь голосования или еще чего-нибудь. Я надеюсь, что в какой-то степени на решения начальников будут влиять именно соображения здоровья, а не такие политические резоны.
— Идея, например, в некоторых российских городах оставить треть работников дома – это логичная, разумная мера?
— Это ограниченно разумная мера. Дело в том, что бизнесы разные. Некоторые бизнесы могут почти всех работников отправить работать дома, а другие – ни одного. Поэтому эта рекомендация насчет 30%, а в Москве еще и списки предоставить с персональными данными, да еще и даже с данными на автомобиль, – это дичь полнейшая, которая труднореализуема и кроме избыточного давления на людей, неплодотворного давления ничего дать не может.
— Медицинская система сейчас справляется или не справляется с предоставлением помощи больным COVID-19? И самое главное: справляется ли она в принципе с предоставлением помощи в этот момент времени?
— Мы об этом имеем только ограниченные представления. Делается все, чтобы мы этой информации не получали. Однако по косвенным данным, в том числе по социальным сетям, частной переписке, мы узнаем, что система уже работает на пределе. И надо понимать, что подъем заболеваемости сейчас будет значительно выше, чем в мае месяце. Я не верю в возможность точного прогноза, но очевидно, что уже в ближайшие дни мы значительно превысим майский максимум.
— Если бы сейчас была возможность провести значительно больше тестов, чем их проводится, то результаты были бы удручающие? Количество заболевших было бы выше?
— Дело в том, что те тесты, которые применяются сейчас, они серьезно отличаются от тех тестов, которые применяли три-четыре месяца назад. Большое количество тестов приведет к увеличенному количеству выявляемых преимущественно легких больных. Это принципиально сейчас не может сказаться на распространении инфекции просто потому, что заболевает слишком много людей, поэтому отслеживание больных и их контактов просто невозможно. Поэтому инвестиции в широкое тестирование сейчас имеют очень ограниченную перспективу.
