Объявленная в России мобилизация вовсе не "частичная". Уклониться от нее путем прохождения альтернативной службы сейчас невозможно. Те, кто сопротивляется, сталкивается с преследованием властей. А российская армия в Украине совершала военные преступления. Такие аргументы привел Национальный суд Франции по делам беженцев. И разрешил давать убежище россиянам, которые бегут от мобилизации, и дезертирам. Впрочем, каждое дело будет рассматриваться индивидуально, напоминает юрист и основатель проекта "Ковчег" Анастасия Буракова: "Если человек получил мобилизационное предписание, получил повестку, или военнослужащий по контракту получил приказ идти на войну в Украину, но не хочет этого делать – такие аргументы будут достаточными для французской судебной системы. Но вместе с тем суд отмечает, что нужно собрать достаточные доказательства".
Призывной возраст, воинская специальность и просто факт пребывания в запасе сами по себе не будут достаточным основанием для получения статуса беженца. Не сработает это, похоже, и с теми, кто скрывается от обычного призыва, а не от мобилизации. "Обязанность, которая есть у человека, в том числе воинская обязанность, не может рассматриваться по Женевской конвенции как основание для предоставления убежища. И скорее всего, здесь европейские страны будут руководствоваться этим положением и говорить, что срочная служба – это не отправка на войну, это обязанность перед государством", – поясняет Буракова.
Чтобы запросить убежище во Франции, нужно находиться на территории этой страны. А значит, сначала добраться туда из России. "Человек в первой безопасной стране, в которую въезжает (это страны ЕС, Швейцария, и другие), должен запросить убежище. Если он запрашивает убежище в другой стране, то, по Дублинскому регламенту, его отправят в первую страну пересечения границы. Либо если у человека была действующая шенгенская виза, то его направят в страну, которая ему эту шенгенскую визу выдала", – уточняет основательница "Ковчега".
Схожее с французским решение недавно принял суд в Латвии, которая визы россиянам почти не выдает. А власти Германии одобрили 55 заявок на убежище из двух с половиной тысяч поданных россиянами, бежавшими от мобилизации. "Нужно разделять слова политиков, которые не являются судебным решением или правовым актом, и реальные действия. Германия, действительно, предоставляла и временную защиту, и убежище тем, кто смог доказать, что он подлежал мобилизации, получал повестки и так далее. Но пока это единичные кейсы. Поэтому мы не можем говорить о какой-то сложившейся практике в конкретной стране. Все достаточно индивидуально", – поясняет Буракова.
На днях убежище во Франции получил бывший десантник Павел Филатьев. Он воевал в Украине, был ранен и смог уволиться из армии. А потом написал книгу с критикой войны и уехал из России. Журналистам тогда удалось пообщаться с ним в помещении для беженцев в парижском аэропорту. "Я хочу, чтобы общество как в России, так и в мире понимало, как устроена, как начинается эта война, почему люди ее продолжают. По самым разным причинам. Это не значит, что все люди действительно хотят воевать. Это значит, что они находятся в таких условиях, когда им очень тяжело оттуда, где они оказались, выйти", – заявил тогда Филатьев.
О том, что важно показать выход для тех, кто не хочет воевать, говорит и Анастасия Буракова. Юрист подчеркивает: нужно будет проводить проверку, что такие заявители не совершали военных преступлений. В этом готовы помочь десятки НКО, которые написали обращение к властям Евросоюза. Они просят предоставить защиту россиянам, которые отказались участвовать во вторжении в Украину.
"Здесь мы не просто говорим: дайте убежище и сами все это обеспечьте. Мы готовы и сами принимать участие и брать на себя часть функций, в том числе и по первичному размещению в третьих странах. И по сбору средств на какое-то временное жилье, чтобы снизить нагрузку на бюджеты принимающих стран. Здесь мы готовы к дискуссии. И если какие-то меры могут быть приняты, мы были бы благодарны. Мне кажется, это поможет внести раскол в вооруженные силы", – поясняет Анастасия Буракова. По оценке российских правозащитников, такое убежище может понадобиться двум-трем тысячам россиян в год.
