Басманный суд Москвы продлил арест журналистам Константину Габову и Сергею Карелину по делу ФБК об участии в "экстремистском сообществе". Журналисты были задержаны в конце апреля, они сотрудничали с агентствами Reuters и Associated Press, а также с Deutsche Welle, но обвиняют их в подготовке видеоматериалов для публикации на ютуб-канале "Навальный LIVE". Заседание суда прошло в закрытом режиме. Об этом попросил следователь для "обеспечения безопасности участников процесса". Суд закрыл заседание, несмотря на возражения адвокатов и самих журналистов.
Также 26 июня Свердловский суд Екатеринбурга начал по существу рассматривать дело другого журналиста – московского корреспондента американской газеты The Wall Street Journal Эвана Гершковича. Его обвиняют в шпионаже – якобы сборе секретной информации об "Уралвагонзаводе", где производят в том числе танки для войны против Украины. Дело Гершковича, который находится под арестом уже 15 месяцев, засекречено, и заседания в Свердловском суде также проходят в закрытом от слушателей режиме.
Проводить заседания судов в закрытом режиме российские власти начали несколько лет назад, но по-настоящему массовой эта практика стала после вторжения России в Украину.
Так, 13 июня по просьбе прокурора были закрыты судебные заседания по делу против режиссерки Евгении Беркович и сценаристки Светланы Петрийчук. Их обвиняют в оправдании терроризма в поставленной на сцене пьесе "Финист ясный сокол". Под арестом женщины находятся с мая 2023 года.
18 июня Верховный суд Татарстана оставил под арестом журналистку Татаро-башкирской службы Радио Свобода Алсу Курмашеву. Ее обвиняют в распространении фейков о российской армии за книгу о войне России против Украины, которую она редактировала. Алсу находится под арестом более восьми месяцев. Заседание Верховного суда, который оставил в силе решение о продлении ей ареста, также проходило в закрытом режиме.
Зачем российские суды закрывают слушания по делам журналистов – в эфире Настоящего Времени объяснил российский адвокат, основатель правозащитного проекта "Первый отдел" Иван Павлов.
"Есть огромное желание закрывать все подряд, все дела, которые только слушаются, если там есть хоть малая доля какой-то политики. Потому что ясно, что доминировать в таких делах будет не право, а политика, и судье придется так или иначе нарушать закон, – говорит адвокат. – Нарушать закон у всех на виду как-то не очень приятно, наверное, где-то стыдно, может быть, неудобно, некомфортно. Поэтому есть желание закрывать подобные дела и слушать их за закрытыми дверями".
По словам Ивана Павлова, это даже не возврат к советской практике, а неотход от нее. "Российская судебная система как была инквизиционной, советской, так она и осталась, – уверен он. – Все эти практики никуда не делись – они остаются внутри системы. Тем более, посмотрите, кто эти люди, которые как бы должны реформировать суд, – все те же советские судьи".
Правозащитник говорит, что на закрытые заседания теоретически можно подавать жалобы, но практика закрывать дела одобряется на всех уровнях судебной системы. "Еще в довоенное и докрымское, скажем так, время, когда еще в России была какая-то надежда на то, что открытость и какое-то свободное обращение информации имело место – 2010–2011 годы, тогда принимались постановления пленума Верховного суда, где говорили о том, что открытость судебного процесса – это очень важная институция и что необоснованное закрытие судебного заседания должно влечь за собой отмену судебного решения. Но на практике мы видим совершенное иное. И эти аргументы просто в вышестоящих инстанциях не работают".
