Российские власти продолжают скрывать истинный масштаб потерь личного состава в войне против Украины, включая пропавших без вести. По данным журналистов Русской службы "Би-би-си" и "Медиазоны", по состоянию на 19 апреля на фронте погибли по меньшей мере 51 096 российских военнослужащих. Реальное число потерь может быть намного выше, отмечают исследователи.
Косвенным образом о потерях могут свидетельствовать сообщения с мест: в России каждый день публикуются все новые имена погибших на войне россиян и фотографии с похорон. Чаще всего фамилии называют главы регионов или представители районных администраций, местные СМИ и учебные заведения, где ранее обучались военнослужащие, а также их родственники.
В профильных группах в соцсетях и закрытых телеграм-чатах ежедневно появляются десятки сообщений о пропавших на фронте, информацию о них родственники иногда ищут месяцами. Зачастую этих людей не оказывается ни в списках раненых, ни в списках погибших, ни в списках пропавших без вести, которые ведет российское Минобороны. Сибирь.Реалии рассказывают о том, с чем сталкиваются семьи пропавших на фронте российских военных.
"Одного из 47 признали погибшим"
18 апреля уполномоченный по правам человека в Новосибирской области Елена Зерняева сообщила журналистам о 150 поступивших в аппарат омбудсмена обращениях с просьбой отыскать пропавших в Украине российских военных.
Между тем еще в одном сибирском регионе – Красноярском крае – за 2023 год к региональному омбудсмену обращались более сотни раз с просьбой помочь в поисках пропавших в Украине военнослужащих. Об этом на днях сообщил уполномоченный по правам человека в Красноярском крае Марк Денисов в своем докладе.
Из того же документа стало известно, что 47 российских военных, служивших в одной части, пропали в зоне боевых действий в Украине еще год назад. 17 из них были из Красноярского края. С тех пор их матери и жены не могут добиться того, чтобы Минобороны занялось поиском тел.
Все бойцы из Красноярского края, по словам собеседников, служили в одной части и не вернулись весной 2023 года.
"К нам коллективное обращение пришло в октябре 2023 года. Родные просили помочь с поиском пропавших без вести военнослужащих, с эвакуацией тел и их передачей для похорон. Сейчас только одного из 47 признали погибшим", – написал в своем ежегодном докладе Марк Денисов.
"Сейчас их разыскивают вместе с федеральным аппаратом уполномоченного по правам человека. Я не могу проверять работу структур Минобороны РФ, поэтому коллективное обращение перенаправили главному военному прокурору", – прокомментировал ход "помощи" омбудсмен.
"Дали день на сборы"
45-летняя жительница Красноярского края Ольга (имя изменено в целях безопасности – СР) начала искать сына еще раньше – в декабре 2022 года. Ее сын получил повестку через несколько дней после объявления частичной мобилизации – 26 сентября.
Сказал, что не вынесет вечно прятаться, заграна у него не было
"Еще раньше в 2022 году, до начала мобилизации, но после начала "СВО" Андрюшу (имя изменено по просьбе родственников – СР) вызывали в военкомат: "уточнить данные". Ему выдали приписное свидетельство. Потом уже в сентябре опять позвонили, и сын не забеспокоился, думал, что дело в приписном. Ему сказали "прямо сейчас" ехать в военкомат. Даже тогда не забеспокоились. Потом вернулся: "Дали день на сборы", – вспоминает Ольга. – Он служил раньше по контракту, был офицером, и я умом понимала, что таких первыми заберут. Но надеялись, что пронесет. Он несколько лет уже не служил, специально получил хорошую специальность, вахтами работал. Поначалу я даже продолжала надеяться, что убережем: "Что можем сделать? Как тебя спасти?" Но он сказал, что не вынесет вечно прятаться, заграна у него не было. Поехали вместе собирать его – уже наслушались, что нет ни защиты толком, ни лекарств. Собрали ему полную аптечку, а как он уехал, оказалось, что лекарства нужны мне – я просто пластом лежала почти месяц".
Ольга говорит, что сначала волновалась из-за отсутствия обучения и подготовки на сборных пунктах, но после поняла, что опасаться надо было другого.
Помолись, мама, за меня как следует
"Когда их отправляли уже в Украину, его знакомый военком обещал, что он будет техникой заниматься, ремонт и все дела. А его сразу бросили на передовую, куда-то на донецкое направление. Он перестал вообще на связь выходить, напишет что-то раз в неделю – уже за счастье. Продержался там до декабря, а потом вдруг позвонил (давно такого не было), расспрашивал обо всех наших (я потом уже поняла, что будто прощался), передавал приветы, о себе почти не говорил, но сказал, что перебросили куда-то на сложный участок и завтра "штурм". Я расспрашивала, он "нет и все": "Не могу говорить, помолись, мама, за меня как следует", – говорит Ольга и не выдерживает – плачет и признается: почти неделю держалась, не плакала.
В воинскую часть она начала звонить в следующий понедельник. Когда прошло две недели, начала звонить в Минобороны.
"Оборвала сначала все телефоны части, телефоны горячей линии Минобороны. Там мне спустя месяц (!) после последнего разговора: "А он у нас в строю числится!" Потом я, видать, их так допекла, что они начали угрожать: мол, вы, мамаша, дотрезвоните, что мы его дезертиром объявим; по документам-то он должен быть в строю, а вы говорите – нету его. Вот тогда начало до меня доходить, что это такое, что за бюрократия, – говорит Ольга. – Я думала, измором их возьму: давай писать письма, Путину несколько раз направляла, жаловалась на отсутствие ответов от части, военкома, министерства. Перестала плакать, разговаривая с ними, – поняла, что это уже не поможет. Стала угрожать, мол, буду жаловаться туда и туда, если не проверите вот эту информацию".
"У тебя же есть еще ребенок!" Вот так эти суки меня успокаивали!
По словам Ольги, через несколько месяцев после ее публикаций в сети ей стали присылать фото Андрея с сообщением, что он в плену.
"Один случай нам удалось подтвердить, что там обман, мошенники, но их было несколько. У нас нет таких возможностей, как у Минобороны, выхода на обмен пленными. А они даже не удосужились ответить на мои запросы, – жалуется Ольга. – Талдычат одно и то же: идите в суд, поскорее подтверждайте, что он погиб, получайте деньги. А мне не деньги нужны, сына мне верните, говорю. Тело хотя бы покажите, чтобы я успокоилась. А они в ответ: "У тебя же есть еще ребенок!" Вот так эти суки меня успокаивали!"
Младший брат Андрея признается, что после окончания школы планировал идти в армию, но после мобилизации и пропажи брата – передумал.
"Наши во многом врут"
"Самое противное: ну, соберите вы информацию, которая вам на блюдечке дается, проверьте. Нет же! В ответ одни пугалки: не постите в сети, перестаньте в группы во "ВКонтакте" свои истории выкладывать, вас будут окучивать мошенники, не публикуйте ничего, скрывайте и прячьте. И кто тут главные мошенники?!" – задается вопросом Ольга.
О войне Ольга, по ее признанию, до сих пор боится разговаривать с незнакомцами – "вдруг донесут".
"Я поняла, что доверять никому нельзя. Никому. Сначала мне на эту войну было, честно говоря, по фигу. Я верила в эти слова про то, что "если не мы, то нападут на нас". Даже не задумывалась. Мой сын был большим патриотом и, когда бросил армию в бешенстве от того, что там воруют и вообще "бестолково все", он продолжал быть патриотом. Говорил, что если не пойду [по повестке], буду для всех и себя предателем. Я долго думала, что все так – наше дело правое, важно победить, чтобы спасти людей. Потом я просто устала бояться за сына, ругала больше всего украинцев: "Чего это они на нас полезли? Мы же так хорошо жили!" А когда начала искать его, то познакомилась с другими девушками, женщинами, некоторые из них совсем другого мнения. Мы сначала часто спорили, даже ругались, потом долго разговаривали. И, глядя на отношение к таким матерям, женам, я про многое иначе стала думать. У меня нет четкого понимания, кто виноват, но я вижу, что наши во многом врут. Мне сложно принять, что они решились на такую огромную ложь, чтобы начать войну".
По словам Ольги, она не согласится с признанием сына погибшим даже после упрощения этой процедуры для пропавших без вести, так как уверена – в этом случае "искать вообще перестанут".
"Их и так не ищут"
Правозащитник (имя изменено в целях его безопасности – СР), к которому с подобными случаями приходят семьи других пропавших, говорит, что "их и так не ищут".
"Ну, они уже сократили срок – теперь через полгода и без суда пропавшего без вести могут признать погибшим. Но они [чиновники] не родным солдат жизнь-то пытались облегчить, а себе. Их уже достали претензиями родные. Тут уже ничем не помочь, только ждать. Я, как правило, у всех могу только одно спросить: "А зачем вы его отпустили?" Разное отвечают, но, как правило: просто не думали, что вот такая мясорубка будет. Еще одна сказала, надеялась до 14 декабря 2023 года, что Путин объявит о ротации. Только теперь она поняла, что надо было просто прятать своего мужа", – говорит юрист.
В марте Госдума РФ приняла закон, упрощающий процедуру признания без вести пропавших участников российского полномасштабного вторжения в Украину погибшими. После его принятия военных смогут признавать умершими или безвестно отсутствующими через полгода после исчезновения. Ранее этот срок составлял год.
Полностью материал опубликован на сайте проекта Сибирь.Реалии
