Александр Лукашенко, вероятно, отказал Владимиру Путину в участии Беларуси в войне против Украины. Такой вывод сделали аналитики американского Института изучения войны после визита Путина в Минск.
Белорусский политолог Валерий Карбалевич в интервью Настоящему Времени его подтвердил: "Думаю, что Лукашенко вполне на этих переговорах и этих торгах использует аргумент: "Я введу войска в Украину, а у меня в стране повторится история 2020 года. Нужен ли вам политический кризис своего главного союзника?"
Публично об Украине два президента почти не говорили. Но Путин снова заверял журналистов, что Россия не собирается присоединять Беларусь.
19 декабря Путин впервые за три с половиной года прилетел в Минск для встречи с Лукашенко. При этом только за последние два года Лукашенко десятки раз летал к Путину в Россию. Что значит этот визит, о чем говорили президенты и почему публично не упоминали Украину – рассказал белорусский политолог Валерий Карбалевич.
– Все в соцсетях сейчас обращают внимание, что Путин и Лукашенко с 2020 года встречались десятки раз в России, а 19 декабря Путин прилетел в Минск. Как вы думаете, зачем ему это было нужно?
– Я думаю, что смысл этого визита политико-символический. Надо было продемонстрировать благосклонность, уважение к своему единственному союзнику. Вся проблема в том, что у России остался единственный союзник. И куда теперь ему лететь? На G20 он не полетел, потому что там ему было некомфортно. А здесь, в Минске, в Беларуси, ему достаточно комфортно психологически – такая психотерапия. Поддержать союзника и продемонстрировать ему свое уважение, свою благодарность за поддержку – я думаю, что главный смысл визита был именно в этом. А по пути решали какие-то и экономические вопросы, и проблемы присутствия российских вооруженных сил на территории Беларуси. Возможно, Россия действительно хотела бы более активного вовлечения Беларуси в эту войну в Украине. Эти вопросы обсуждались, но когда мы слышали выходы на публичную площадку двух лидеров, то мы практически слышали какие-то совершенно отвлекающие вещи. Обсуждали проблему космоса, обсуждали проблему атомной энергетики, много говорили о Чемпионате мира по футболу.
Но вот тема войны в Украине, вообще тема Украины практически, за небольшим исключением, осталась за кадром. Стороны тщательно обходили этот вопрос. Причем если на предыдущих встречах Лукашенко очень хвалил Путина, говорил, что Россия делает все правильно, что начала войну с Украиной. А сегодня эта тема вообще не звучала. Создается такое впечатление, что Путин и Лукашенко пытаются создать какую-то свою параллельную реальность, чтобы тема войны вообще была рутинизирована, чтобы она шла в одном ряду с такими простыми и не очень важными проблемами, такими как промышленная кооперация, импортозамещение – и на этом фоне вскользь упомянуть тему войны.
– Публично, кажется, только Лукашенко один раз упомянул Украину во время пресс-конференций. Но как вы думаете, за закрытыми дверями они обсуждали Украину?
– Безусловно. Об этом говорит то, что с Путиным приехал министр иностранных дел России Сергей Лавров, министр обороны Сергей Шойгу. Они встречались со своими белорусскими коллегами. Поэтому эта тема, безусловно, присутствовала. В каком виде, в каком формате и какие перспективы использования Россией территории Беларуси и Беларуси вообще в этой войне – это вопрос, на который пока ответа нет. Возможно, мы получим этот ответ в недалеком будущем, когда увидим некие практические действия сторон в ходе этой войны.
– Украинская сторона заявляет, что Путин приехал требовать, чтобы армия Беларуси непосредственно вмешалась в войну в Украине. Песков это вчера опровергал. Но мы на 300-й день войны уже, наверное, в 150-й раз зададим этот вопрос: как вы думаете, может что-то заставить Лукашенко вступить в войну против Украины на стороне России?
– Скорее нет, чем да, потому что, во-первых, против участия белорусских вооруженных сил в этой войне выступает белорусское общество. В расколотом белорусском обществе по этому вопросу практически есть консенсус. Против участия белорусской армии в войне выступают как противники Лукашенко, так и его сторонники, и госаппарат, и, наверное, силовые структуры. То есть война очень непопулярна в белорусском обществе. И в этом принципиальное отличие белорусского общества от российского, где эту войну поддерживают. Лукашенко не может с этим не считаться, потому что вступление Беларуси в войну может вызвать непредсказуемые последствия с точки зрения внутренней стабильности Беларуси.
– И это будет страшнее для Лукашенко, чем протесты 2020 года, которые он смог подавить?
– Никто не знает. Это же гипотезы. Но во всяком случае белорусское общество воспримет это в штыки. В каком виде, в какой форме – никто не знает. Но страх является таким важным фактором в любом случае.
И второй момент. Одно дело – вступить в войну, которая для России идет успешно. И тогда можно получить какие-то военные трофеи, политические, экономические. И совсем другое дело – вступать в войну, которая для России идет неудачно. Зачем поддерживать лузера? Это тоже очень прагматичный, циничный подход. Поэтому я очень сомневаюсь, что Лукашенко пойдет на такую авантюру.
– Как вы думаете, Лукашенко понимает, что Путин проигрывает войну? Это как-то отражается в их диалогах?
– Думаю, что понимает, хоть риторика и звучит другая. И даже по неким отдельным репликам можно сказать, что неожиданно для него украинская армия оказалась гораздо более способной. Лукашенко даже говорил: "Нам надо воспринимать опыт этой войны". И воспринимать, насколько я понимаю, как воюет украинская армия.
Другое дело, что публично об этом он сказать не может. Что там происходит во внутренних диалогах – сложно говорить. Они проходят часто, долго – разговаривают по пять часов. Вероятно, идет какой-то торг. Но на самом деле я думаю, что мы никогда об этом не узнаем.
– Есть ли у Путина какой-то рычаг, надавив на который он может заставить Лукашенко вступить в войну?
– Рычаги, конечно, есть: и экономические, и политические, и психологические. Лукашенко очень сильно зависит от российской поддержки. И именно российская поддержка позволила ему удержать власть в критические дни августа и сентября 2020 года. Поэтому рычаги есть. Другое дело – готов ли их Путин сегодня полностью использовать? Я так думаю, что Лукашенко вполне на этих переговорах и этих торгах использует аргумент: "Я введу войска в Украину, а у меня в стране повторится история 2020 года. Нужен ли вам политический кризис своего главного союзника?" Вполне возможно, что этот аргумент и работает.
