Руководитель прокуратуры Автономной Республики Крым и города Севастополя Игорь Поночовный рассказал Настоящему Времени, как расследуются дела против изменивших присяге силовиков в аннексированном Россией Крыму и как Украина ответит на приватизацию "Массандры".
— Расскажите, каким образом прокуратура Крыма может противодействовать деятельности западных крупных компаний на полуострове, в частности, в контексте того заявления администрации, подконтрольной России, о том, что опреснять воду будут с помощью западной компании?
— Сейчас Уголовный кодекс позволяет нам противодействовать иностранным компаниям только в том случае, если их работники незаконно приезжают в Крым, нарушают порядок въезда-выезда. Поэтому, когда появляются такие факты, соответственно, мы регистрируем уголовное производство и сотрудничаем с теми государствами, где находятся эти компании. Для компании это в первую очередь очень большой репутационный риск, потому что есть шанс попадания под европейские или американские санкции.
Также сейчас мы занимаемся тем, чтобы усовершенствовать украинское законодательство, именно санкционное, потому что оно как раз в этом случае бездействует. У нас нет секторальных санкций, у нас нет санкций относительно юрлиц – у нас есть только санкции к физическим лицам. Поэтому мы сейчас занимаемся тем, чтобы дополнить Уголовный кодекс соответствующей статьей, которая бы предусматривала уголовную ответственность за нарушение санкций, и комплексно изменить закон о санкциях: предусмотреть секторальные санкции, предусмотреть административную ответственность.
— А сейчас вам уже известно, с какой компанией россияне ведут переговоры по поводу опреснения воды? Или этих переговоров еще нет?
— Это только озвучено было, что будет иностранная компания.
— По поводу продажи "Массандры" прокуратура заявила, что это военное преступление. Почему именно военное преступление? И каким образом могут привлечь по этой статье?
— Потому что "Массандра" как публичная собственность в понимании международного гуманитарного права или международного права вооруженных конфликтов – это государственная собственность. И страна-оккупант, которая оккупировала территорию, может только пользоваться таким имуществом в военных целях.
При захвате "Массандры" Россия никаким образом не оправдывала это военной необходимостью. Соответственно, продажа "Массандры" – это продолжение того преступления, которое было совершено в 2014 году, когда они захватили предприятие, а теперь просто подтверждают тот факт, что они его захватили и продали. То есть международное гуманитарное право разрешает стране-оккупанту только пользоваться публичным имуществом, присваивать его оно не имеет права ни в каком случае.
— Как можно наказать за это военное преступление?
— Да, в Уголовном кодексе Украины это преступление охватывается 438 статьей – это нарушение законов и обычаев войны, – которая отсылает нас к международным договорам, в частности к IV Женевской конвенции, которая как раз запрещает стране-оккупанту делать такие вещи. Это уголовное преступление. Об этих фактах уже сообщено в Международный уголовный суд – было два соответствующих сообщения о захвате имущества, о присвоении имущества. И по всем этим фактам, как вы знаете, прокурор Международного уголовного дела завершил предварительное изучение ситуации, и мы ожидаем стадию официального расследования.
— В декабре Верховный суд Нидерландов вынес решение по поводу ЮКОСа, которое позволило арестовывать российские активы за границами России бывшим акционерам ЮКОСа. И в Украине эту новость восприняли с энтузиазмом. Объясните почему? Какие это пути открывает в контексте так называемой национализации объектов в Крыму?
— Здесь немножко разная ситуация, потому что в решении по ЮКОСу речь шла о том, что Российская Федерация не смогла защитить инвесторов, и, соответственно, они потеряли свое имущество. И суд, соответственно, обязал Российскую Федерацию возместить 50 миллиардов долларов бывшим владельцам ЮКОСа. У нас же ситуация немножко другая – у нас вооруженный конфликт, у нас все регулируется не в арбитражных спорах – у нас все регулируется правом вооруженных конфликтов.
— То есть украинская сторона не может подать в суд, чтобы арестовать российские активы за границей?
— Были такие мысли по этому поводу, но не может, потому что, если мы говорим об уголовной ответственности, она персональная. То есть мы можем арестовывать активы тех преступников, которые совершили военное преступление, преступление против человечности или какие-либо иные в Крыму.
— Ранее прокуратура Крыма открывала уголовные производства на военкомов, которые отвечают за призыв в российскую армию в Крыму. Какие перспективы этих уголовных дел?
— Открывали на военкомов, потому что та же IV Женевская конвенция запрещает стране-оккупанту призывать гражданское население оккупированной территории в свои вооруженные силы. Как мы видим, с 2015 года было уже около девяти или десяти призывных кампаний в Крыму, в результате чего 25 тысяч крымчан призваны на службу в вооруженные силы страны-оккупанта – в Российскую Федерацию. Военкомы как люди, которые организовывают этот процесс, которые непосредственно им занимаются, несут за это уголовную ответственность. Пока подозрения, о которых мы сообщаем, – это заочные подозрения. Соответственно, пока вариант – только заочное осуждение. В случае появления этих военкомов на территории Украины, они будут реально привлекаться к ответственности.
— Продолжает ли прокуратура Крыма преследовать тех силовиков или военнослужащих, которые изменили присяге. Если так, то какие последние результаты?
— Продолжаем. Это был очень долгий процесс. Мы установили все количество силовиков и госслужащих, которые работали в Крыму: кто из них выехал на материковую часть Украины, а кто остался в Крыму, кто из них перешел на службу в страну-оккупант. И эта вся методика того, как их вычислить, очень долго разрабатывалась, потому что во многих органах не было информации, сколько людей работало, кто эти люди и так далее.
По силовикам есть обвинительные акты, направленные в суд. В этом году направили обвинительный акт относительно работника севастопольского "Беркута", который перешел на службу в страну-оккупант. Очень много в этом году работников прокуратуры, судей, которым сообщено о подозрении, в частности, в госизмене и в нарушении законов и обычаев войны, потому что очень много силовиков, прокуроров, судей, которые перешли на сторону оккупанта. Они продолжают реализовывать политику страны-оккупанта, направленную на преследование крымчан. Это громкое дело 26 февраля, когда участников проукраинского митинга незаконно осудили за те действия, которые были совершены до оккупации, с многочисленными нарушениями. Там около 25 лиц, многие из них – бывшие сотрудники украинских органов правосудия или силовых органов, они получили подозрения. Также очень много [дел] по госизмене, только в этом году 34 обвинительных акта пошло в суд по госизмене.
