Во время всеобщей бессрочной забастовки в Израиле отказались работать врачи, учителя, некоторые госслужащие и даже работники крупнейшего аэропорта страны Бен-Гурион. Аэропорт отменил все вылеты и принимал на посадку только те рейсы, которые уже находились в воздухе. Протесты все еще продолжаются, однако премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху уже заявил, что приостанавливает действие судебной реформы, из-за проведения которой в стране произошли массовые протесты и отставки высокопоставленных чиновников, до лета 2023 года.
Кто участвует в протестах и почему власти только сейчас начали реагировать на запрос общества – об этом в эфире Настоящего Времени мы спросили профессора Университета имени Бар-Илана Зеэва Ханина.
— Протесты, по сути, продолжаются вот уже два месяца. Понятно, что разным был их накал. Неужели власти не смогли считать запрос общества? Или никто из нынешних властей просто не понимал, к чему это может привести?
— Их официальная версия заключается в том, что, собственно говоря, плебисцит по вопросу о том, нужна ли реформа юридической системы, или, как ее противники говорят, реструктуризация политической системы Израиля в целом, – такой плебисцит состоялся. Он состоялся 1 ноября прошлого года, когда прошли выборы в Кнессет.
И на этих выборах партии нынешней правящей коалиции получили большинство, не драматическое большинство, но все-таки большинство. Избирательная система Израиля такова, что, даже имея 48% или 49% голосов тех, кто пришел на избирательные участки, они получили 64 мандата из 120 мандатов Кнессета. И поэтому, соответственно, у них в руках все возможности для того, чтобы реализовывать ту программу, которую они [считают нужным]. Но, во-первых, израильская партийно-политическая система и политическая система в целом построена таким образом, что любая правящая коалиция должна представлять интересы всех граждан в целом – учитывать мнение не только победивших, но и, так сказать, проигравших. Тем более что разница долей тех, кто проголосовал за партии действующей коалиции, и против, за другие политические партии, которые в коалицию не вошли, не так уж и драматична. В этом смысле, насколько я могу судить, премьер-министр и его команда, прежде всего господин [Ярив] Левин, который получил пост министра юстиции, – понимают слабость подобного заявления, это по сути своей пропаганда. Они понимают, что значительная часть израильского общества не поддерживает эту идею.
Во-вторых, во время избирательной кампании действительно [говорилось] о необходимости реформы юридической системы страны – но это звучит не один год, не два и даже не десять лет. Произошел действительно в какой-то момент перекос в системе взаимоотношений ветвей власти в пользу судебной власти. Однако, понятное дело, что довольно много израильтян было за то, чтобы ввести или вернуться к сбалансированной модели разделения властей: законодательной, исполнительной, судебной. Но они не подписывались под ту схему, которую сейчас представляет правящая коалиция: заменить так называемый судебный активизм активизмом исполнительной власти. То есть, по сути, [предлагается] перенести центр силы в руки победившей коалиции и сформированного ей правительства, включая процесс назначения судей, превратить их в политических назначенцев правящей партии и ее союзников. При этом трудно будет подобную ситуацию определить как баланс в разделении властей.
Надо полагать, что в правящей коалиции понимают, что пока на этом кураже победы на выборах нужно быстро провести то, что они считают нужным. Ибо если затянуть этот процесс или вступить, как требуют их критики, в диалог (как, в общем-то, и ожидается от любого победившего премьер-министра, что и потребовали не только лидеры оппозиции и руководители протестующих на улицах, но и президент страны), – они прекрасно понимали, что сам факт вступления в этот диалог подчеркнет слабость их собственной позиции. Поэтому они постарались как можно быстрее провести тот пакет реформ, который запланировали, и сделать все возможное, чтобы он был, что называется irreversible, чтобы нельзя было изменить.
— Вы говорили о большинстве и меньшинстве. А сейчас протестует кто: большинство, меньшинство или те, кто не пришел в свое время на избирательные участки, а сейчас выступает против?
— Помните старый еврейский анекдот: "И ты прав, и ты прав, и ты, супруга, права". В общем-то, и то, и другое, и третье – это действительно так. По сути дела, опросы общественного мнения сейчас не очень релевантны, потому что вчерашняя ночь спонтанных массовых протестов уже сделала всю ту систему, которая была корректной еще два дня назад, некорректной. Уровень сопротивления перешел на следующую ступень, и уровень требований намного больше, чем уступки, на которые даже скрепя сердце готова правящая коалиция.
В любом случае опросы показывали, что примерно 30% израильтян за то, чтобы не менять ничего, чтобы оставить, скажем так, все те же полномочия за судебной системой, прежде всего, за Верховным судом Израиля, который в своей ипостаси БАГАЦ – Высшего суда Справедливости – выполняет роль конституционного суда при отсутствии конституции. Понятно, что отсутствие конституции, вместо которой существует серия основных законов, по сути дела, позволяет любой правящей коалиции простым большинством голосов в любой момент изменить основные законы или перейти, отказаться от исполнения судебных прецедентов. Поэтому, в общем-то, и Верховный суд довольно часто выступал в такой функции, вмешиваясь в законодательную процедуру, или ставил под сомнение решения, которые принимало правительство.
Но так или иначе 30% израильтян такая система устраивала, 30% – не устраивает вообще. Поэтому они предлагают полностью изменить всю систему, в том же духе, собственно говоря, как и предлагает нынешняя правящая коалиция: по сути дела, сконцентрировать власть в руках исполнительного корпуса. Но это, по мнению критиков подобного подхода, по сути дела, будет означать отход от либерально-демократической модели – и переход к модели демократии большинства, а это прямой путь к авторитаризму. Это пока еще не Иран и не Турция, но что-то такое, что имеет место в Польше или, например, в Венгрии, от чего многие не в восторге.
А вот 40% – за реформу юридической системы, но не в том виде, как ее предлагает правящая коалиция. Поэтому ответ на ваш вопрос простой: как посмотреть. Если вы соедините тех, которые за реформу в том или ином виде – [получится что-то] типа 70% за – это и говорит премьер-министр. Если вы объедините тех, которые против той реформы и отхода от либерально-демократической модели, как говорят представители оппозиции, то такую точку зрения разделяют тоже 70% израильтян. Поэтому вопрос о том, кто прав на самом деле или чья интерпретация вернее, – он сейчас на ваших экранах, он сегодня на улицах.
