В России готовятся к президентским выборам 2024 года. По словам двух источников "Медузы", близких к Кремлю, одним из главных критериев отбора кандидатов в соперники Путину стал возраст: они не должны быть моложе 50 лет – чтобы Путин, которому уже 70, не казался избирателям "дедом". По оценке чиновников из администрации президента, наличие молодых кандидатов может заставить россиян задуматься о том, что Путин "уже не тот человек, который приходил к власти с твердой рукой". В качестве вероятных "спойлеров" (назначенных Кремлем соперников) издание называет 79-летнего главу КПРФ Геннадия Зюганова, единороса Леонида Слуцкого и председателя "Новых людей" Алексея Нечаева. При этом по замыслу АП Путин, "соревнуясь" с этими кандидатами, должен получить более 80 процентов голосов.
Насколько важен будет возраст предполагаемых соперников, какой будет эта кампания и готовы ли россияне опять выбирать Путина – об этом мы поговорили с российским политологом из Берлинского центра Карнеги Андреем Колесниковым.
— Что вы думаете о грядущей кампании? Насколько фактор возраста будет действительно определяющим для кандидатов?
— Мне не кажется, что он настолько важный, потому что Путин – это уже даже не человек, это какая-то константа, это собственно синоним института президента. Семьдесят лет ему, шестьдесят лет ему – особо разницы нет. Двадцать пять лет он будет уже к тому времени царствовать в России, если отсчитывать от его премьер-министерства в 1999 году. К нему привыкли, привыкли к тому, что альтернатив никаких нет. Эти выборы будут, по сути, референдумом о доверии. Действительно, мне кажется, в этих обстоятельствах Кремль может рассчитывать на достаточно высокие показатели, больше, чем раньше, потому что все это будет происходить в обстоятельствах "специальной военной операции", а в военных обстоятельствах люди склонны в большей степени поддерживать того лидера, который эту самую войну ведет.
— И это при том, что никаких значимых побед на фронте у России нет?
— Это тоже не будет иметь такого принципиального значения, наверное. Мало ли что будет в ближайшие месяцы. Все привыкли к тому, что война – это рутина, война – это фон, война – это образ жизни. И это образ жизни, собственно, президента, его миссия, он так сам построил свою карьеру, что вне этой спецоперации не может адекватно существовать – как человек, который должен доказать, что мы сделали все правильно, что мы утвердили свое величие, что мы победили этот самый Запад. Запад за ближайшие месяцы Россию вряд ли победит, поэтому победа над Западом будет некой такой целью, как когда-то коммунизм: вроде как бы мы идем к нему, но никак не дойдем. Я не думаю, что основным месседжем этой кампании будет мир. Скорее, будет такая некая идея достижения некой абстрактной победы над неким Западом, миром Сатаны и миром тех, кто хочет нас окончательно уничтожить.
— Андрей, вообще важно следить за выборами, за кампанией 2024 года, в то время, когда в стране идет война?
— Конечно, важно. Потому что баллотируется или объявляет референдум о доверии по сути человек, который все это начал, и человек, который должен это все закончить. По крайней мере, проявить добрую волю к тому, чтобы это заканчивалось, иначе не закончится ничего и никогда. Поэтому за этим важно следить.
Для Кремля это важно, потому что им необходимо устроить "ралли вокруг флага", дополнительно изобразить, имитировать выборы, показав, что у нас все-таки еще как бы цивилизованная страна. И есть важная технологическая задача – элиминировать появление какого-то популистского лидера. Пригожина уже элиминировали. Как поступили с Грудининым – мы видели по вашему сюжету. Да, действительно, этот человек практически занял нишу популиста и альтернативной фигуры неожиданно для Кремля – не просчитали они такую возможность. Ну а Навальный сидит в тюрьме. Так что все эти фигуры: совершенно как бы стерилизованный Зюганов с действительно сузившимся электоратом, абсолютно никакой Слуцкий, который просто выступает как некая тень Жириновского, когда-то всероссийски известного, и слабо узнаваемые персонажи, которые будут изображать такую квазилиберальную составляющую и пытаться привлечь электорат такого городского образованного среднего класса. Тут даже дело не в возрасте, а в том, что должна быть все-таки некая имитация. Но в то же самое время кандидаты должны быть безвредны для начальника.
— Безусловно. С учетом того, что, по разным данным, администрация президента хочет победы Путина с 80 процентами голосов при явке в 70 процентов. При таком наборе кандидатов, как вам кажется, это все-таки реально?
— Я думаю, что при том уровне и возможности административного нажима на сильно зависимое население в условиях уже полутоталитаризма, где очень много бюджетных организаций, где много квази-частных организаций, которые на самом деле зависят от государства, или благополучие этих компаний зависит от государства, – в этой ситуации можно принудить население к голосованию и к явке. Это будут выборы, даже не похожие на предыдущие. Здесь степень давления на людей, чтобы они шли на выборы и голосовали правильно, будет гораздо выше, чем на предыдущих выборах. Это уже как бы другой режим. И здесь как бы действительно это референдум о некой легитимности вождя и легитимности спецоперации, которую он начал. Вера людей в то, что мы все делаем правильно, что эта борьба с Западом и с врагами, внутренними и внешними, справедлива, и мы не зря в это все вовлечены и не зря несем такие жертвы. Иначе получится, что мы зря все это начали и зря несли эти жертвы, в том числе человеческие, не говоря уже о моральных. Поэтому в принципе технологически эта задача, наверное, выполнима.
— А как явку обеспечить? Все-таки не 70 процентов населения в стране – бюджетники.
— Да, вы правы. Не 70 процентов. И в этом смысле это, конечно, проблема. Но самые неудобные для власти люди или эмигрировали, или каким-то образом отсутствуют в стране, осталось какое-то более послушное население. Хотя есть, безусловно, глухое недовольство, огромная фронда миллионов людей. Но эти люди, которые недовольны режимом, конечно, на выборы не пойдут, понимая, что это никакие не выборы и смысла в участии нет. Еще и поэтому можно получить достаточно приличные цифры – и явки, и голосования.
— Даже если у Кремля будет некий кандидат-сюрприз? Что-то по аналогии с Собчак, которая могла бы аккумулировать это протестное настроение?
— Нет у них такого человека. Они сами зачистили это поле, и где его взять? Собчак уже, естественно, не сработает, или [кто-то другой] по модели Собчак – все это будет слишком заметно. Поле заасфальтировано. Придется играть в единственного неповторимого и незаменимого человека: дед он или не дед – это уже действительно имеет второстепенное значение. В конце концов, и деда можно представить как чрезвычайно здорового и бодрого. Мол, смотрите, ему 71 год, а он в абсолютно замечательной форме, очень активен, и мы увидим эту активность, он будет появляться всегда и везде и будет из каждого утюга вещать. Так что это будет, может быть, даже и в плюс. Немолодой, но активный и здоровый – как хорошо.
— Дед или не дед – для электората, может быть, и не так важно то, что мы с вами обсуждаем. А для тех, кто внутри Кремля?
— Для тех, кто внутри Кремля, важно проявить свою лояльность, показать свою эффективность, сделать так, чтобы начальство не заподозрило их ни в каких подозрительных мыслях, и эта удвоенная лояльность после гибели Пригожина неизбежна. Все эти люди будут служить с двойной и тройной энергией, работать на результат. Даже не думая о том, что дальше ждет какая-то гонка преемников. Может быть, Слуцкий или Нечаев мечтают о том, что если они хорошо себя проявят на выборах, или представители их партий хорошо себя проявят на выборах, у них будет возможность поучаствовать в гонке будущих преемников: посоревноваться с Кириенко, с Володиным, с кем-то там еще. Но даже это, мне кажется, не является серьезным стимулом. Потому что все понимают, что Путин – это надолго, что он завтра не исчезнет, уходить он никуда не собирается, что это фактически как бы абсолютистское монархическое правление будет до последнего, до очень пожилого возраста пытаться сохранить свою власть, для чего есть, собственно, поправки в Конституцию. Так что до гонки преемников тоже еще дожить надо.
