Российский бизнесмен Дмитрий Мазепин заявил, что никогда не финансировал белорусский оппозиционный телеграм-канал Nexta.
Ранее бывший главный редактор канала Роман Протасевич в так называемом интервью белорусскому гостелеканалу ОНТ говорил, что крупные пожертвования поступали от российского миллиардера, связанного с Уралом и горной добычей. И этот олигарх – прямой конкурент другого российского бизнесмена Михаила Гуцериева. С 23 мая Протасевич находится под арестом, родственники журналиста уверены, что его пытали.
Имя российского спонсора Протасевич не назвал, но под описание идеально подходит Дмитрий Мазепин – российский бизнесмен белорусского происхождения, глава "Уралхима" и "Уралкалия". После выхода разговора с Протасевичем Мазепин не пришел на сессию Петербургского международного экономического форума, где был заявлен в качестве спикера. И некоторые СМИ связали это со словами Протасевича. Мазепин лично опроверг свою причастность к белорусскому оппозиционному каналу.
Доктор экономических наук и руководитель Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев рассказал Настоящему Времени о Дмитрии Мазепине и о его бизнесе.
– Скажите, пожалуйста, когда Роман Протасевич говорит об олигархе с Урала – это Дмитрий Мазепин, как вам кажется?
– Слушайте, очень сложно сказать, я думаю, что вы совершенно правильно сказали в репортаже, что Протасевич давал интервью или запись эта делалась при таких обстоятельствах, когда совершенно невозможно гарантировать, что он говорил то, что хотел сказать. И в данном случае вполне возможно, что Лукашенко и силовые структуры Беларуси использовали это интервью в каких-то своих целях.
Но по тому, что было сказано, действительно похоже на то, что это может быть Дмитрий Мазепин, хотя я сильно сомневаюсь в том, что он действительно финансировал канал Nexta, потому что на самом деле до момента президентских выборов в Беларуси я не наблюдал каких-то серьезных противоречий между ним и белорусским руководством. То есть только тогда, когда режим начал шататься, появились определенные заявления Мазепина, но, опять-таки, они не были жестко прооппозиционными. Даже его мысль о Комитете национального спасения, которая была произнесена, по-моему, в конце августа прошлого года, в общем, тоже была скорее примирительной, чем категорически антилукашенковской.
– Владислав, вы могли бы объяснить нам, как устроен этот калийный рынок, какие интересы у Мазепина? То есть он основной владелец "Уралкалия". При чем здесь Беларусь и чего он может хотеть?
– Смотрите, я об этом несколько раз высказывался. Я вижу ситуацию таким образом, что бизнес Мазепина на протяжении многих лет, как тоже было сказано в репортаже вашем, основывался на расширении своей империи – в основном за счет долгов и покупки активов. То есть в моменты, когда рынок припадал и возникали определенные сложности у его участников, или когда Мазепин мог использовать свои административные ресурсы, он увеличивал свою бизнес-империю.
В частности, мы прекрасно помним его конфликт с "Воскресенскими минеральными удобрениями", с так называемой семьей Махлаев, когда фактически до сих пор против Мазепина идут иски, арестовываются счета, выносятся решения и в Соединенных штатах, и в Ирландии, потому что захват этого предприятия считается незаконным и был обеспечен весьма сомнительными судебными решениями в России. Соответственно, по мере разрастания империи долги растут, доходность активов, которые он контролирует, не слишком велика на сегодняшний день.
То есть на самом деле долги в несколько раз превышают годовую выручку этих предприятий. Поэтому я видел ситуацию таким образом, что Мазепин и "Уралкалий" в целом, конечно, очень хотят завладеть активами "Беларуськалия" – практически монополизировать добычу калийных удобрений на пространстве всего СНГ.
В этом отношении, конечно, если бы удалось создать какое-то переходное правительство в Беларуси, какие-то неустойчивые структуры власти, которые приняли бы решение приватизировать "Беларуськалий", который на самом деле не стоит тех 30 миллиардов долларов, о которых говорил Лукашенко несколько раз, то главным покупателем вполне мог бы стать Мазепин. Опять-таки, "Сбербанк" мог бы профинансировать, если эта покупка была бы слишком дорогой, эту покупку, и она могла бы быть осуществлена за счет российского долга, там разные существуют схемы.
Но, так или иначе, объединение "Уралкалия" и "Беларуськалия" могло бы спасти бизнес Мазепина, в результате чего его можно было бы с выгодой продать тому же "Сбербанку" либо уступить за долги, которые тогда бы сравнялись со стоимостью активов.
– Это интерес Мазепина такой может быть теоретически. А как вам кажется, какой интерес может быть у Лукашенко, например, в том, что фамилия Мазепина сейчас звучит как возможного "кошелька" белорусских протестов и телеграм-канала Nexta?
– Нет, я думаю, что здесь интерес очевиден. Со стороны Мазепина это не только его интерес, это интерес и Германа Грефа в том числе, может быть, даже еще в большей степени, потому что "Сбербанк" серьезно прокредитовал как Мазепина, так и Гуцериева – двух главных интересантов, возможных выгодоприобретателей от раздела белорусских активов.
Что касается Лукашенко, то совершенно понятно, что он видит в Мазепине сейчас врага, то есть человека, экономические интересы которого просто расходятся с интересами белорусской суверенной экономики, которую он построил. Потому что фактически Беларусь сегодня – это вотчина государственных предприятий. И "Беларуськалий" вместе с Мозырским НПЗ являются, пожалуй, главной жемчужиной белорусской экономики.
Поэтому, видимо, Лукашенко ощущает давление со стороны российских партнеров относительно необходимости каких-то условий передачи белорусских предприятий России, может быть, за счет каких-то кредитных отношений, может быть, за счет инвестиционных соглашений, я не знаю. Но, так или иначе, Лукашенко бьет по Мазепину в первую очередь потому, что он ощущает угрозу поглощения белорусских активов российскими олигархами.
– Владислав, на всякий случай оговоримся, что мы, конечно же, не знаем наверняка роль Дмитрия Мазепина в белорусских протестах, но чисто теоретически если рассуждать, насколько эта история может угрожать ему внутри России? То есть может ли крупный бизнесмен без согласия Кремля вести какие-то политические игры?
– Думаю, нет. Я подозреваю, что он этого не делал, потому что в данном случае вся политика на белорусском направлении жестко контролируется Кремлем. И, опять-таки, это, с одной стороны, предмет договоренности Путина и Лукашенко, с другой стороны, это безусловно стратегия Путина и ближайших его соратников. Поэтому я убежден в том, что здесь каких-то самостоятельных действий быть в принципе не может.
Поэтому я скептически отношусь к тому, что Мазепин финансировал белорусскую оппозицию. Он искал попыток, скажем так, половить рыбку в мутной воде нестабильности в Беларуси, но вряд ли он создавал эту нестабильность.
