Ирина Рейбант пятый год пытается привлечь к ответственности сотрудников полиции казахстанского города Петропавловска, которых считает причастными к гибели ее 25-летнего сына Анатолия. Она настаивает, что полицейские нанесли ему травмы, в результате которых он скончался. Дело в очередной раз закрыли – за отсутствием состава преступления. В прокуратуре заявили, что пострадавший нанес себе травмы сам.
Корреспондентка Радио Азаттык поговорила с родственниками погибшего.
61-летняя Ирина Рейбант еле стоит на ногах и с трудом может говорить. С 25 июля она держит голодовку. Почти две недели женщина отказывалась от еды и жидкости. Затем родные уговорили ее начать принимать воду.
Ирина надеется добиться внимания госструктур, чтобы те довели до суда дело о нанесении побоев ее сыну: в 2017 году, как утверждают родственники погибшего, сотрудники полиции избили 25-летнего Анатолия Рейбанта. Полученные телесные повреждения, считает семья, впоследствии спровоцировали его смерть.
"Меня тут убивают"
Вечером 2 марта 2017 года Анатолий должен был выехать из Казахстана в Россию, где трудился вахтовым методом, чтобы накопить на квартиру для семьи: вместе с женой он растил двоих детей.
Однако Анатолия с другом задержали за "распитие спиртных напитков в неположенном месте" и отвезли в опорный пункт для установления личности, а затем – в Центр временной адаптации и детоксикации (ЦВАД, медвытрезвитель). Анатолий начал возражать, заявляя, что он может опоздать на вахту и лишиться заработка.
"Видимо, стал спорить, чтобы его отпустили, ведь ему в тот день надо было выезжать в Россию. Свидетель видела, как его за шкирку схватили и кинули на живот на ледяную землю. У него была бутылка, и, видимо, чтобы напугать, он разбил ее и порезал себе кожу на запястье, чтобы его отпустили. Успел позвонить своей жене, сказал: "Меня тут убивают на территории ЦВАДа". Она позвонила нам, мы сразу выехали туда", – так описывает тот день Ирина Рейбант.
"Он лежал на ледяной земле, футболка задрана до лица"
Родители обнаружили сына лежащим в крови, несколько полицейских придавливали его к земле. "Он лежал на ледяной земле, футболка задрана до лица, руки сзади в наручниках. Один сотрудник давил ногой сыну на голову, а второй – руками давил в область головы и шеи, а также в область поясницы и ягодицы, а коленом давил в спину. Я била сотрудника по ноге и кричала, чтобы отпустили. Один из них увидел мужа, вскочил и стал оправдываться. Сын уже был без сознания, только какие-то звуки издавал. Я требовала убрать наручники, но они не реагировали", – говорит Ирина Рейбант.
"Там было пять полицейских"
По словам очевидца Алексея Марусича, мужа близкой родственницы Анатолия (он также прибыл в ЦВАД, узнав, что Рейбант находится там), он видел, как избивали Анатолия.
"Когда подъехал, я сначала услышал крики. Увидел, что лежит человек на земле лицом вниз. Там было пять полицейских. Один держал и давил ногой его голову, второй сидел и одним коленом давил в область позвоночника, ближе к шее, и рукой прижимал голову вниз, а третий наносил удары в лицо ногой. Двое других стояли в ногах у Толи. Я не видел, что они делали. На тот момент они просто стояли. Когда я понял, что это точно Толя, я крикнул: "Толян!" А он в ответ мне: "Леха, вали отсюда". Когда я крикнул, полицейский, который бил Толю в лицо, посмотрел на меня и пошел в мою сторону, я начал от него быстро уходить. Затем увидел, что приехала машина, где были мать и отец Толи. Я подошел к отцу, сказал, что там бьют Толяна", – сообщил Марусич.
Алексей согласился дать показания не сразу. Свидетелем он стал после того, как получил гражданство России. Говорит, что сначала готовил документы для переезда и боялся, что участие в расследовании может осложнить его ситуацию. В 2021 году Марусич приехал в Казахстан, чтобы дать показания и участвовать в очной ставке.
"Когда меня привезли в этот вытрезвитель, я сразу указал, где лежал пострадавший, кто и где стоял. Был следственный эксперимент, я показал, где и как его избивали, – говорит Алексей Марусич. По его словам, процесс дознания "постоянно оттягивали", а в очной ставке участвовал один человек, "не имевший отношения к случившемуся".
Согласно материалам следствия, к словам Марусича отнеслись скептически. Как указывается в постановлении о прекращении уголовного дела, которое недавно получила семья, следователь посчитал, что показания были "даны только в 2021 году и расходятся с показаниями участников, так как построены на предположениях и сентиментальных взаимоотношениях".
Сам Марусич говорит, что, если суд все-таки состоится, он готов выступить и на процессе и повторить сказанное.
"У него были перелом костей носа, челюсти, травма головы"
Анатолию сотрудники вытрезвителя вызвали скорую помощь, продолжает рассказывать Ирина Рейбант: "Медики тоже просили освободить от наручников, но этого не сделали, а закинули лицом вниз. Мы поехали в больницу. По дороге сын стал хрипеть, синеть. Я постучала в кабинку, машина остановилась, медработник потребовал освободить от наручников, и только тогда его освободили. Медработник привел сына в чувство. Доехали, он на своих ногах зашел в больницу и сказал полицейским, что будет писать на них заявление. Сыну зашили кожу на запястье и направили в областную больницу на рентген. У него были перелом костей носа, челюсти, травма головы, сотрясение".
Сразу после инцидента Рейбант, а также его мать обратились с заявлениями в полицию, сообщив, что сотрудники полиции на территории ЦВАДа нанесли Анатолию телесные повреждения. По утверждению семьи, судмедэкспертизу провели не полностью, направление на операцию не дали, а происходившее после подачи заявлений было сплошной волокитой.
Четвертого июня, то есть спустя три месяца после избиения, Анатолий Рейбант скончался.
"Сын умер через три месяца у себя дома в сидячем положении. В заключении было написано: асфиксия рвотной массой", – говорит Ирина Рейбант.
Вследствие перенесенных травм, сообщают родные, Анатолий мог дышать только через рот, ночью начинал задыхаться, испытывал сильные боли в голове и груди, а также головокружения. Родные считают, что он задохнулся от внезапного приступа рвоты, так как не смог дышать поврежденным носом.
После заявления пострадавшего завели уголовное дело по факту превышения власти и должностных полномочий со стороны сотрудников полиции в отношении Анатолия Рейбанта. Его то прекращали и направляли в архив, то возобновляли и направляли на дополнительное расследование – с ведома и согласия городской и областной прокуратур, говорит мать погибшего.
В сентябре 2018 года провели эксгумацию. Исследование показало: на черепе имеются повреждения в виде прижизненных переломов обоих лобных отростков верхней челюсти и носовых костей. Эксперт не исключил, что они могли возникнуть 2 марта 2017 года.
"Переломы доказаны, это важно, и дело уже обречено идти в суд, вне зависимости от препятствий УСБ. Дело ведь открыли по факту превышения должностных полномочий по событиям 2 марта 2017 года, но УСБ даже не ставило вопросы перед экспертами по полученным травмам от 2 марта 2017 года, ограничившись вопросом, от чего он умер. На фоне гнилостных образований через полтора года при эксгумации эксперты не смогли дать глубокие заключения по носовым органам дыхания, но в то же время отметили, что при повреждении дыхания он мог задохнуться от жидкости", – пишет в многочисленных жалобах адвокат семьи Жанболат Елеукин.
Под конец 2020 года адвокату удалось добиться внимания Генеральной прокуратуры, которая направила дело на дополнительное расследование. Но и тогда сроки досудебного расследования то прерывались, то возобновлялись – так продолжалось до 15 июля 2021 года.
"Продолжил наносить себе увечья путем нанесения ударов головой об лед"
23 июля из Генпрокуратуры пришел ответ о том, что обращение Ирины Рейбант направляют прокурору Петропавловска. Позже появилось постановление старшего следователя УСБ Галиуллина о прекращении досудебного расследования, утвержденное 24 июля зампрокурора Петропавловска.
В постановлении говорится, что сотрудники полиции, видя, что Рейбант нанес себе порезы в области запястий, повалили его на землю "в целях предотвращения членовредительства и нарушения общественного порядка и фиксировали путем приемов самообороны/скручивания рук за спину и фиксации рук с помощью наручников". Там также говорится, что Рейбант якобы "продолжил наносить себе увечья путем нанесения ударов головой об лед, по этой причине сотрудником полиции была зафиксирована голова Рейбанта в горизонтальном положении".
Уголовное преследование в отношении сотрудников полиции прекратили ввиду "недоказанности", сообщалось в постановлении. Пятеро сотрудников полиции отказались от дачи показаний. Потерпевшей стороне было отказано в проведении следственного эксперимента и досудебного расследования по статье "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью", поскольку, как сочли в УСБ, связь между наступлением смерти и событиями, произошедшими 2 марта, "в настоящее время не установлена".
Радио Азаттык направило запрос в УСБ департамента полиции СКО с просьбой прокомментировать действия сотрудников полиции, имевшие место 2 марта 2017 года, и причину закрытия уголовного дела. Ответ пока не поступил.
"Чехарда с открытием-закрытием дела – это обычная практика"
К мониторингу и освещению этого дела подключились правозащитники.
"Дело Рейбанта очень схоже с убийством в вытрезвителе Астаны Николая Кривенко (29-летний житель столицы был убит 15 марта 2017 года). Правда, между этими двумя делами есть одно отличие: когда забивали Николая Кривенко, там шла видеозапись, которую каким-то образом удалось получить адвокату, и он передал нам. Это все решило. Общество серьезно всколыхнулось, и виновные получили максимальное наказание. А вот когда полицейские избивали Анатолия Рейбанта, были только свидетели, без видео", – говорит журналист и сотрудник Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности Андрей Гришин.
По его словам, доказать избиения, применение пыток в отношении задержанных, арестованных и заключенных в Казахстане "практически невозможно" даже при наличии свидетельств очевидцев и положительных заключений экспертизы, но в отсутствие видеозаписей. Эти деяния, считает правозащитник, стали "неотъемлемой частью" правоохранительной системы.
"Без серьезного общественного резонанса виновные, как правило, избегают ответственности. Чехарда с открытием-закрытием дела – это тоже обычная практика, которая может длиться не то что годами, а десятилетиями", – говорит Гришин.
"Я опасаюсь, что меня могут определить в психушку"
Ирина Рейбант и до, и во время голодовки неоднократно выходила на одиночные пикеты.
"Адвокат доказал, что полицейские виноваты. Дело уже готовилось для передачи в суд, после эксгумации следователю показали все переломы, потом УСБ прекратило уголовное дело. Мы обратились в прокуратуру. Нам сообщили, что уголовное дело прекратили из-за "отсутствия состава преступления". Как так? Что мне оставалось делать? Я вышла с голодовкой. Меня задержали сотрудники полиции, тащили. Я им говорила, что никуда не уйду. Был суд за "неповиновение полиции". Я все судье объяснила и сказала: "Делайте со мной что хотите, хоть убивайте. Что еще мне остается делать? Как достучаться?" Судья вынесла предупреждение. Потом я снова выходила: меня то тронут, то не тронут", – говорит Рейбант.
По словам матери, сейчас она боится только одного: ей могут помешать путем принудительной изоляции.
"31 июля [во время пикета] меня опять схватили. Организм уже ослабленный [сухой голодовкой]. Привезли в отдел полиции, дочка вызвала "скорую". Меня увезли в больницу, расспросили о состоянии здоровья и о том, болела ли я раньше психическими заболеваниями. Я опасаюсь, что меня могут определить в психушку из-за того, что я на голодовке, и потому, что не успокаиваюсь, выхожу на пикеты. Я не буду принимать пищу, пока не передадут дело в суд. Мне больше ничего не остается. Я постоянно вспоминаю, как полицейские тащили моего сына, били, а потом говорили, что он "сам бился головой об лед". Сколько можно это терпеть?" – говорит Рейбант.
Оригинал статьи – на сайте Радио Азаттык
