Срыв операции украинских спецслужб по задержанию группы наемников "ЧВК Вагнера" в июле 2020 года мог произойти из-за того, что украинские чиновники предупредили белорусские спецслужбы о прибытии группы россиян, предположил в интервью Настоящему Времени бывший начальник Главного управления разведки министерства обороны Украины Василий Бурба.
О задержании в санатории под Минском группы из 33 россиян, которых назвали членами "ЧВК Вагнера", известной участием в боевых действиях на Донбассе и в Сирии, стало известно 29 июля 2020 года. Позже выяснилось, что изначально их приезд в Беларусь был частью операции украинских спецслужб: по первоначальному плану из Минска наемники должны были полететь на самолете в Стамбул, а самолет должен был совершить вынужденную посадку в Украине, где бойцы и были бы задержаны украинскими силовиками.
Украинские власти долго не подтверждали опубликованные журналистами-расследователями данные о том, что все это было изначально операцией именно украинских спецслужб: президент Владимир Зеленский говорил, что Украину втянули в операцию других стран. Однако до сих пор неизвестен ответ на главный вопрос об этой операции: был ли ее провал следствием ошибки или намеренного слива информации о ней. Расследователи Bellingcat утверждали, что операция сорвалась после ее переноса: по их данным, офис президента Украины попросил перенести операцию на несколько дней из-за предстоящего перемирия на Донбассе.
Василий Бурба, уволенный из Минобороны в августе 2020 года, первым из официальных лиц раскрыл детали провала спецоперации: по его версии, в срыве был виноват офис президента Украины. Зеленский в конце ноября признал, что это действительно была разрабатываемая украинскими спецслужбами операция, однако утверждал, что попросил отложить ее из-за недостаточной проработанности, сказав, что ему стыдно за этот эпизод, и обрушился с критикой на самого Бурбу, которого назвал "авантюристом и аферистом". Сам Бурба был допрошен в СБУ.
В интервью Настоящему Времени Василий Бурба подробно рассказал, что ему известно о деталях согласования той операции, почему, по его мнению, она могла закончиться передачей "вагнеровцев" России и как ему предлагали посты в обмен на молчание.
— Самый главный успех спецоперации по поимке "вагнеровцев", хоть спецоперация и сорвалась, в том, что, согласно расследованию Bellingcat, оказывается, сотрудники ФСБ об этой спецоперации ничего не знали. Как это вообще возможно?
— Почему мы удивляемся? Потому что работают две спецслужбы – одна спецслужба проникает, другая должна защищать от проникновения. У кого-то получается лучше, у кого-то получается хуже. Но мы четко должны понимать, что если спецслужба Российской Федерации проникает к нам в Украину, наверное, не все мы видим.
Что касается того, знала ли ФСБ, я могу констатировать факт, что три составляющих мною были заложены во время этой операции. Первая составляющая – это оперативный состав, это те люди, которые были выбраны, утверждены мной. Это были те профессионалы, личный состав, который проводил операцию.
Вторая составляющая – это конспирация. Конспирация была на [высоком] уровне, проводились оперативные совещания в местах, которые очень важны, и я считаю, что они под конспирацию попадали.
Третья составляющая – это контроль над каждым этапом. И работа с другими органами – Службой внешней разведки, Службой безопасности – по получению от них информации о возможной активности ФСБ, или военной разведки, или Службы внешней разведки Российской Федерации. Третий этап – это безопасность операции и контроль проведения каждого этапа.
Мне кажется, если взять эти три составляющие, поэтому у нас это и получилось.
— Как вам объясняют, что нужно перенести операцию на неделю? Почему?
— Такое объяснение было, оно заключалось в том, что, если я не ошибаюсь, 27 числа начиналось перемирие. И если мероприятие получится 25 числа, то оно может перемирие сорвать. Я считаю, это неправильное объяснение. Операцию нельзя было останавливать, тем более переносить. Но мы люди военные, и приказ есть приказ.
— Операция по поимке "вагнеровцев" сорвалась из-за того, что ее перенесли на неделю и эти люди в Минске задержались на большее время? Или все-таки были какие-то другие причины? Возможно, кто-то кому-то звонил и рассказывал, что в Минске есть люди, которых стоит задержать?
— Однозначно перенос операции привел к ее провалу. Причина переноса – это самый главный вопрос. Один из вариантов мне кажется интересным, над ним нужно думать, смотреть, расследовать – это, может быть, все-таки некоторые советники, помощники руководителей, которые в офисе президента так боятся поругаться с россиянами, потому что некоторые парни мне рассказывали о том, что если бы операция произошла, поимка произошла, то россияне могли бы обидеться и могли [начать] на нас наступление. Но это все тактика. Стратегически мы не готовы принимать такие решения – это самая наша большая проблема.
Что касается этой ситуации, Беларусь, мне кажется, получила четкий сигнал – и я думаю, что она получила его от Украины, – о том, что приехали иностранные граждане Российской Федерации и будут проводить противозаконное мероприятие на территории Беларуси. Поэтому кто-то мог с украинской стороны им об этом сообщить, кто-то мог поставить условие: "Ребята, мы вам сообщаем, найдем фамилии, найдем местонахождение их, но когда вы их задержите, у нас есть к ним свои процессуальные претензии. Мы вам дадим документ и давайте с вами договоримся, что [мы предоставляем вам] информацию о лицах и местонахождении, а вы нам их отдаете".
Я думаю, что была договоренность, но это однозначно предательство. Поэтому это нужно расследовать, потому что мы с вами четко понимаем, как бы мы с вами с белорусами ни договаривались, есть Российская Федерация, есть страна, которая поглотила Беларусь. И вы помните первые дни после захвата "вагнеровцев", какая была реакция у президента Беларуси и какая была реакция не только у него, а и у Российской Федерации.
Изменилось все очень просто – приехали ребята из Российской Федерации, провели не одно совещание, объяснили, проговорили. И что мы видим на выходе? Россиян отдали, белорусы нам никого не выдали. Я думаю, что если факт звонка или передачи информации белорусам был, потом уже белорусы начали спрашивать у нас: "Так вы же говорили, что это россияне приехали к нам, чтобы делать противозаконные действия. А в действительности это же ваша операция".
Поэтому нужно было объяснять белорусам, поэтому и позиция офиса президента непонятная. Уже год и четыре месяца с тех пор, как прошла операция, позиция была непонятная. Все-таки для меня это говорит о том, что один из основных вариантов – это звонок в Беларусь. Но это предательство, которое говорит о том, что у нас есть люди, которые работают не на Украину, а работают на другие государства, есть кроты, которые смотрят, подсказывают, как это сделать для того, чтобы операция не увенчалась успехом.
— Вы считаете, что мог быть какой-то звонок из Киева в Минск и во время этого разговора могли сообщить о том, что приехали русские делать переворот в Беларуси. В этом контексте я хочу вам задать вопрос – как вы считаете, мог ли этот звонок, если он был, конечно, быть сделан без ведома президента Украины Владимира Зеленского?
— Не могу сказать. Считаю, что президент должен был знать о таком состоянии дел, потому что ситуация была ему известна о наших мероприятиях. Думаю, что он должен был знать, конечно, если звонок был.
— После срыва операции в Верховной Раде Украины создается парламентская комиссия, которая называется Временная следственная комиссия, которая должна была расследовать причины срыва этой операции. Вы давали какие-то свидетельства этой комиссии и включили ли эти свидетельства в эти протоколы?
— Я все доложил, я рассказал, как это было, свое мнение, выложил полностью то, что я знал и то, что я анализировал после провала. Соответственно, выходит так, что на данный момент прошло два с половиной месяца, но протокол я не могу подписать. Мы видим, что ТСК дает уже какой-то промежуточный ответ обществу – она рассказывает о том, что проводили, что операция была или не была.
Но что интересно – я не могу подписать свой протокол. Когда я выступал, были люди, которые записывали мои объяснения, и я должен был этот протокол подписать. Прошло два с половиной месяца, я обращался в ТСК лично к председателю. Мне не дают возможности его подписать. Какие причины – мне неизвестно.
— То, что вам не дают возможности подписать ваш протокол, может означать, что, скорее всего, ваше свидетельство парламентская комиссия не принимает к сведению?
— Не принимает к сведению – это один вариант. Другой вариант – они могут его и подделать. Я за это очень переживаю, потому что я должен его подписать. Я подписал – это документ. Если я не подписал – значит, моих свидетельств нет. Или они есть, только, может быть, их не будут читать, потому что они занимаются служебным подлогом, как вариант.
— Могла ли эта спецоперация навредить отношениям Украины и Турции?
— Считаю, что это не могло навредить, это вообще не входило ни в один из этапов операции. Вред государству был только одному – Российской Федерации.
— Якобы после увольнения с поста начальника Главного управления разведки вам украинские власти предлагали пожить год за границей. Соответствует ли это действительности?
— Нет, мне не предлагали жить год за границей. Мне предлагали уехать за границу послом Украины в одну из стран. Это было в начале 2021 года. Я отказался.
— Вам предлагали другую должность?
— Мне предлагали другую должность в обмен на то, что я скажу о том, что операции нет.
— Это важно. Это было предложение из офиса президента?
— Это было предложение от руководителя спецслужбы Украины, который, по его словам, был делегирован руководителем офиса. Там было не только предложение уехать – там были и угрозы, о которых я уже рассказывал, начиная от запрета выезда за границу, уголовных дел до снятия охраны. И все это произошло.
— Сейчас для вас существует угроза в Украине? И на какие сейчас вообще допросы вас вызывают?
— По поводу угрозы. Угроза существует, сам президент сказал, если я не ошибаюсь, в том же интервью, что, по данным, которые ему доносят украинские спецслужбы, а им – наши стратегические партнеры, что есть вопрос по безопасности, и он дал команду дать "Альфу". Это не только мое мнение – это мнение верховного командующего, что есть проблема по безопасности. Но, поверьте, это ничего такого сверхъестественного. Мы понимаем, что [идем] против России, что это большое государство, большие вооруженные силы и сильные спецслужбы, поэтому нужно защищаться.
Да, вопросы есть. Я переживаю больше не за себя, а за свою семью и за тех ребят, которых не охраняют. Кроме цели – меня, есть еще цель – руководитель специального резерва, которого уволили из спецназа, его зам и оперативный состав, который занимался этой проблематикой.
Что касается проблемы уголовного преследования, наверное, вы спрашиваете по Украине. Есть оперативная информация, как в офисе президента проводят совещания, какие задачи дают Федеральному бюро расследования и Службе безопасности. Но там умные ребята, которые все понимают, и я уверен, что противозаконные действия в отношении меня они делать не будут. Хотя увидим.
— Вас уволили с поста начальника Главного управления разведки 5 августа 2020 года. Как раз через несколько дней после того, как сорвалась эта спецоперация. С чем вы связываете ваше увольнение?
— Все очень просто. Связываю его с подписанием указа. Президент принял такое решение, ему задали вопросы по поводу меня, и он отвечал: "Бурба хотел удержаться, я его хотел раньше уволить". Непонятно для меня, если честно. Если хотел уволить – нужно было увольнять, это управленческая деятельность. Почему раньше тогда не уволили? Что касается увольнения 5 августа, это только мои догадки – оставлю их при себе. Не могу комментировать. Указ есть указ, я военнослужащий, работаем дальше.
— Журналист Бутусов говорил о том, что вас охраняют представители страны НАТО. Так ли это?
— По поводу охраны: меня, как бывшего руководителя военной разведки, до марта 2021 года охраняла военная разведка, потом была команда меня не охранять, и, соответственно, мы переговорили на эту тему с министром внутренних дел. И до этого времени моей охраной занимается министерство внутренних дел в рамках уголовного производства. Поэтому разглашать данные – на чем я езжу, как я езжу – [я не могу]. Никакие страны НАТО меня, понятно, не охраняют – меня охраняют украинские сотрудники, которым я очень благодарен. И я уверен, что они делают правильное дело.
