У россиян, покинувших страну и критикующих войну и российскую власть, следует конфисковывать оставшееся в стране имущество. С таким предложением выступил спикер российской Госдумы Вячеслав Володин.
По его словам, некоторые россияне позволяют себе оскорблять Россию, ее жителей, солдат и офицеров и "открыто поддерживать злодеев, нацистов и убийц". Володин считает, что такие высказывания могут быть расценены как призывы к экстремизму, реабилитация нацизма или "дискредитация" российской армии. Спикер Госдумы предложил дополнить Уголовный кодекс статьями, которые позволят отбирать у критиков власти имущество, чтобы возместить якобы нанесенный государству ущерб.
Конфискацию имущества считает возможной и глава комитета по конституционному законодательству Андрей Клишас. По его словам, для этого нужно прописать формулировки состава уголовного преступления и изменить Уголовный кодекс.
В то же время пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что российские власти должны создавать условия, чтобы уехавшие за границу захотели вернуться в Россию. Комментируя инициативу о конфискации имущества, он сказал, что для начала нужно определить, что именно будет считается преступлением.
Инициативу Володина обсудили с юристом, российским адвокатом Иваном Павловым. Он тоже был вынужден уехать из России из-за давления со стороны силовиков за то, что защищал журналиста Ивана Сафронова.
– Сейчас много россиян за границей. По некоторым оценкам, из-за войны из России уехали до полутора миллионов человек. Лично вы после заявления Володина как юрист за свое имущество в России, если оно у вас есть, стали опасаться?
– Я уехал еще до войны из России, и имущества никакого у меня в России теперь уже не осталось. Но инициатива такая интересная. Правда, для того, чтобы ее реализовать, придется существенным образом переработать Уголовный кодекс.
На сегодняшний день конфискация имущества – это не наказание, которое назначается с приговором суда. Это некоторая такая мера уголовно-правового характера, которая забирает у лица, которое приговором суда признано виновным в совершении преступления, например, средство совершения этого преступления. Например, автомобиль, на котором совершался налет на какой-нибудь банк, будет конфискован. Либо конфискации подлежат преступно нажитые средства. Например, преступник похитил какую-то сумму денег – именно эта сумма денег будет у него конфискована.
На сегодняшний день конфискация имущества возможна, только если имеется прямая связь между этим имуществом и совершением преступления. Я не понимаю, например, какая связь может быть между критикой власти, которая сейчас в России считается преступной. И называть белое белым, войну войной, а черное черным в России теперь нельзя. За это предусмотрена уголовная ответственность. Но какая связь здесь с имуществом? Никакого корыстного мотива у людей нет, они не наживают за счет этого какие-то дополнительные деньги или дополнительное имущество.
Для того, чтобы сказать, что война – это война, люди тоже не используют практически никакого имущества. Если не считать, что они с помощью своего телефона или смартфона распространяют эту информацию или с помощью компьютера. Это не средство совершения преступления. Уголовный кодекс не может рассматривать на сегодняшний день в качестве имущества, которое подлежит конфискации, то имущество, которое находится у критиков власти.
Я так понимаю, поскольку в Государственной Думе эта инициатива поддержана на самом высоком уровне, ничего не стоит поменять Уголовный кодекс, поменять основы уголовно-правового регулирования и силовым таким образом отнимать с помощью каких-то юридических процедур у [критиков] власти то или иное находящееся у них имущество.
– Вы сказали, что можно изымать имущество, если нанесен ущерб и этот ущерб покрывается этим имуществом. Вам Володин, вероятно, ответил бы, что уехавшие и выступающие против войны наносят вред российскому государству. Это получается, что они сейчас собираются каким-то образом прописать и установить некий порядок оценки, на какую сумму нанес ущерб государству человек, высказавшийся против войны?
– Здесь все-таки в большей степени имеется в виду не материальный ущерб, а моральный. Скорее о нематериальном ущербе шла речь. Но я не думаю, что даже если они пойдут по такому хитрому пути и начнут делать какую-то оценку, это слишком сложно. Я сейчас наблюдаю такую тенденцию к юридическому примитивизму. Они пытаются упростить все процедуры.
Даже посмотрите с теми же "иностранными агентами". Сначала было целых несколько категорий этих "иностранных агентов". Они поняли, что такая простая концепция регулируется слишком сложно, слишком много нормативных актов. И правоприменители начинают путаться уже в этом. Поэтому они решили упростить и сделали совершенно [примитивно]: объединили всех "иностранных агентов" в один список. И каждую пятницу добавляют в этот список. Если раньше это называлось: "Иностранные средства массовой информации, выполняющие функции иностранного агента". То теперь просто: "Иностранный агент", – такое клеймо, и все. Пожалуйста, живи с этим.
– Вы думаете, что они просто юридически не смогут так изменить законы, чтобы в них прописать конфискацию имущества уехавших?
– Если они захотят это реализовать, они это реализуют слишком топорно, очень просто и скажут, что все имущество, которое будет найдено у критиков власти, подлежит обращению в доход государства.
– И для этого не нужно никаких судов?
– Нет, суды нужны. Но кто у нас вообще заботится сейчас о том, что суд – это какая-то проблема? Это не проблема. Юридические процедуры, конечно, они проведут. Опять-таки, все будет очень простенько: вот обвинитель, вот адвокат, быстрая процедура, скорый и правый суд – и быстрый приговор, в котором будет отмечено о том, что то или иное имущество подлежит обращению в доход государства.
