В 2008 году вышел фильм "Все умрут, а я останусь" – громкий, скандальный и локально успешный артхаус, который сделал Германику чуть ли не самой известной женщиной за камерой в российском кино 2000-х . Приз "Золотая камера" в Каннах, десятки положительных и вдумчивых рецензий, а затем и сериалы на Первом – "Школа" и "Краткий курс счастливой жизни" – и даже участие в популярном телешоу "Танцы со звездами". Германике удалось сделать стилистику кинотеатра.док почти мейнстримом, а свой образ неформалки с камерой – медийно узнаваемым.

Гай Германика училась в мастерской документального кино Марины Разбежкиной. По воспоминаниям преподавателя, "Все умрут..." стал игровым почти случайно. "Она хотела этот же сюжет снять в документальном кино: девочки-подружки собираются на дискотеку, что с ними происходит до, во время и после нее, – вспоминает Разбежкина. – Отправилась в реальную школу, там были возмущены внешним видом будущего режиссера, закрыли в каком-то кабинете и вызвали милицию. Все ее попытки снять документальное кино о школе провалились".

Казалось, что после "Школы" Германика все дальше уходила от документалистики в сторону игрового кино. Тому подтверждение – недавний "Мысленный волк",​ эзотерическая притча о матери и дочери по сценарию классика Юрия Арабова, с компьютерной графикой, неимпровизированными диалогами и звездой Юлией Высоцкой в главной роли. Казалось, что Германика отступилась от своего неписаного манифеста "Надо снимать только про себя", но тут вышел фильм "Папа", снятый в духе первых документальных работ кинематографистки – "Сестры", "Девочки" и "Мальчики".

Картина доступна на сайте до 22 ноября.

В дебютном фильме "Сестры" в финале Германика передавала камеру ребенку, и он неумело снимал ее саму. Тем честнее выглядел опыт столкновения с героинями, которые предельно честно говорили о своей неприглядной истории взросления. Германика-документалистка сама была готова обнаружить себя, не только наблюдать за героями, но и проживать вместе с ними тот небольшой отрезок жизни, который позже попадал на монтажный стол.

Так в "Девочках", снимая о подростках, Германика сама становится подростком, сидит с ними в замызганных подъездах, курит те же сигареты, а, может быть, и что покрепче. Дистанция между героями и режиссером стиралась, и этический вопрос, кто же купил малолеткам пива, которое они пьют в кадре, не возникал. Ведь за камерой стоит 19-летняя Германика и снимает кино о себе. Точно так же и в первых кадрах "Папы" Германика на несколько минут обернется к зеркалу и запечатлит себя на последних сроках беременности.

Она так правдоподобно мимикрировала под свою в среде неблагополучных детей и подростков в "Мальчиках" и "Девочках", что зрители и критики, наконец, поверили, что она и есть та самая девочка из спальника из проблемной семьи люмпен-пролетариата. "Все умрут, а я останусь" и "Школа" лишь закрепили этот образ (образ, который не разрушила даже смерть экранного альтер-эго Германики – эмо-бунтарки Ани Носовой в "Школе"). Так сложился стереотип о том, что нарочито косноязычная, Германика снимает кино не умом, а сердцем, что экранные героини – ее собственное отражение.

"Папа" – это фильм-разоблачение Германики и ее творческого метода. Пожалуй, именно в нем она говорит о себе без художественных преувеличений, не скрываясь за образом вечной бунтарки-подростка и режиссерки-неформалки. Рассказывая о своем отце, она пытается ответить на сакраментальный вопрос "Откуда ты родом?" Разобраться в себе, отрефлексировать детские травмы и понять что-то об отношениях с собственными детьми – старшая дочь Октавия как раз доросла до возраста экранных героинь мамы-режиссера.

Главный герой фильма "Папа" – интеллигентный 91-летний пенсионер и бывший инженер Александр Браун, так непохожий на всех тех родителей, виденных нами в прежних картинах Германики. Долговязый, ироничный и ворчливый старик, он пережил несколько эпох и свою более молодую жену. Он похож на Дон Кихота, только в роли ветряных мельниц выступают его собственные родственники, которые упрямо уговаривают его поехать на курорт в солнечную Европу. Уже с первых кадров станет ясно, что это закончится приступом и медицинским вертолетом. Беспомощная камера будет следить за тем, как его увозят в больницу, но все обойдется и герой фильма выживет (на этот раз), будто сама жизнь вновь режиссирует главный вопрос документального кино: "Этично ли продолжать снимать, когда на твоих глазах случилась беда?"

В кульминационной сцене фильма Германика попытается поговорить с папой о психологической травме, связанной с жестокими методами воспитания, которые применяла к ней родная мать Наталья Дудинская (на момент съемок ее уже не было в живых). Но он ее не услышит, вопрос повиснет в воздухе. Впрочем, и сама Германика, упрямо настаивая на поездке к морю, словно в отместку тоже не прислушается к мнению отца. Ведь вырастая, немногие подростки избегают ошибок своих родителей.

"Говорят, что надо благодарить. Меня учат разные психотерапевты, которых я обошла по кругу десять раз. Говорят, что надо сказать "спасибо" своему опыту, иначе у меня не было бы платформы и почвы, на которой я снимаю", –​ отвечает Гай Германика на вопрос зрителя на премьере "Папы". "Нам тоже хочется быть благодарными вам как режиссеру, что у вас был такой опыт. И нам есть что смотреть", – говорит зритель.