Алексей Навальный – лауреат премии имени академика Андрея Сахарова, правозащитника и диссидента. "За мужество в борьбе за свободу, демократию и права человека" – с такой формулировкой депутаты Европарламента присудили российскому оппозиционеру эту правозащитную награду. Вручать ее будут 15 декабря 2021 года, но получить ее лично Навальный не сможет – он сидит в колонии во Владимирской области, куда российский суд отправил политика сразу после возвращения на родину в январе 2021 года.
О том, как к получению премии Навальным могут отнестись в Кремле и может ли она помочь выйти оппозиционному политику на свободу раньше, мы поговорили с экспертами.
Политолог Леонид Гозман:
– Рядом с именем Навального теперь имя известного, помимо прочего, диссидента, правозащитника Андрея Сахарова. Какие это повлечет политические последствия?
– Что понимать под политическими последствиями? Я думаю, что срок Навальному это не изменит просто потому, что Навальный будет сидеть до тех пор, пока Путин в Кремле. И ему найдут какое-нибудь обвинение: улицу не так перешел, собачку как-то обидел или государственный переворот задумал. Он, конечно, будет сидеть, это совершенно очевидно.
То, что его благодаря этой премии не убьют, – да, шансы на выживание немножко увеличиваются, хотя я думаю, что они, на самом деле, определяются не столько тем, какие у него премии, сколько тем, есть ли внимание, сохраняется ли внимание к нему у общественности российской и мировой. Поскольку оно сохраняется, я думаю, что это, в общем, повышает шансы на то, что он выживет и выйдет из этих тяжелейших испытаний, дай ему бог.
Что касается того, что может измениться, вы знаете, мне кажется, что, во-первых, я его, разумеется, поздравляю, я искренне рад за него, я считаю, что он ее полностью заслуживает. Что это означает с моей точки зрения? Означает, что на сегодняшний день в мире, в Европе в частности, про Россию известно два имени: Путин и Навальный. Навальный концентрирует на себе своим именем весь антипутинский протест.
Ситуация реальная сложнее, но выглядит это со стороны, да и часто изнутри России, именно таким образом. Европарламент говорит сейчас: "Мы не с Россией Путина, мы с той Россией, которая против Путина". Это один месседж. Другой месседж: Европейский парламент говорит, что хотя борьба за свободу тяжелая и с риском, с жертвами идет в очень многих точках нашей планеты, самое важное, с точки зрения Европарламента, в этой борьбе происходит сегодня у нас в России. Это тоже, мне кажется, очень важный месседж, за который я тоже благодарен Европарламенту.
– Вы упомянули как раз о двух известных фамилиях, по крайней мере в политике так уж точно, причем если мы говорим о Навальном и Путине, в западном мире эти две фамилии очень часто стоят в одном ряду. Раз мы уже затронули вторую фамилию, как считаете, что на эту новость скажет Путин?
– Я не знаю. Они, конечно, постараются сделать вид, что это их не касается. И, может быть, Владимир Владимирович скажет что-нибудь типа того: "Да что-то я и не слышал, а что, ему премию какую-то дали? Дали, ну и ладно, мне-то что, в конце концов. Нам-то что? Мало ли этих премий". Что-нибудь такое он скажет, он постарается снизить значимость этого дела. То, что внутри себя они бесятся и лезут на стенку, – это, мне кажется, тоже достаточно очевидно. Может, это раздражение прорвется, а, может, и нет, когда будет готовиться к выступлению.
– Хорошо хоть в данном случае он точно не может сказать, что о такой премии он не слышал.
– Почему?
– А вы думаете, что о премии Сахарова может не слышать Путин?
– Подождите, не надо ограничивать нашего великого президента в свободе, он вполне может сказать, что он ничего не слышал о такой премии, вот вообще ничего не слышал. А Сахаров – выдающийся физик. "Да, это я помню, это я точно знаю, водородную бомбу сделал" – что-нибудь вот такое он вполне может сказать, потому что премия – это "господи, мало ли сколько этих премий".
А он может сказать иначе, он может сказать: "Сколько людей спекулируют, и вот наши западные партнеры часто это делают, спекулируют на именах великих людей, например, на имени Сахарова". Почему бы такое не сказать? Нет, у него очень широкий спектр возможных ответов, и поэтому предсказать их достаточно сложно, все это не будет иметь никакого отношения к реальности. В реальности они, конечно, лезут на стену.
– Скажите, но ведь на то, что Муратов получил Нобелевскую премию мира, быстро отреагировали в совершенно разных формах разные представители власти. Почему вы думаете, что в случае Навального проигнорируют?
– Потому что Муратов – человек хоть им, конечно, враждебный, он для них опасный, но это человек в системе, он главный редактор официально существующего в Российской Федерации средства массовой информации. А Навального они даже имя не упоминают. Они боятся упоминать имя.
Вы знаете, у меня есть концепция, почему они имени не упоминают. Они же борются с шаманами, вот шаман Саша Габышев, они его сажают, в психушку сажают и так далее. Я думаю, что не исключено, что у ФСБ есть какой-то свой шаман, какой-нибудь генерал-лейтенант Пупкин, придворный шаман Владимира Владимировича Путина, который запретил ему упоминать имя Навального. Сказал, что "если ты упомянешь имя Навального, то боги тогда сделают то-то и то-то". И Владимир Владимирович, как человек осторожный, не упоминает имя Навального на всякий случай.
В общем, просто тут разное позиционирование Муратова и Навального, поэтому про Навального самое для них логичное – сделать вид, что ничего не произошло, сказать, что они вообще понятия не имеют, что это за премия, да и вообще "ерунда какая-то, о чем вы говорите, какая разница". Что-нибудь вот такое.
– Скажите, а как россияне воспримут эту новость, граждане страны? Как они отреагируют?
– Ой, вы знаете, они же у нас разные граждане. И премия никак не изменит отношения людей к Навальному. Те, кто относятся к нему с уважением, с симпатией, те, кто сочувствует его борьбе, кто понимает его, даже вне зависимости от отношения лично к нему, объективную роль в борьбе с режимом, те, конечно, этому рады.
Те, кто смотрит телевизор, мы же вообще делимся не на левых и правых, либералов или националистов, мы делимся на тех, кто смотрит телевизор, и тех, кто получает информацию из интернета. Вот партия телевизора получит еще одно подтверждение того, что Навальный – негодяй, американский шпион и прочее. Думаю, что расклад сил от этого не изменится.
Политолог Глеб Павловский:
– Недавно Навальный опубликовал учетную карточку СИЗО "Матросская Тишина". В психологической характеристике говорится следующее: "Свои глобальные планы он не может реализовать один, ему нужны массы". Я хочу все-таки, чтобы вы помогли нам расшифровать: что власти имели в виду, какие такие глобальные планы?
– Власти рассматривают Навального прежде всего как, я бы сказал, враждебную боевую силу. И они вообще рассматривают политическую ситуацию в стране как стратегическую, как военную. И население является, что ли, потенциальным противником, которого надо сдерживать.
А Навальный и его сообщество, его движение выступают как авангард, претендующий на мобилизацию населения. Так что здесь все правильно, они именно так и мыслят, они так и обращаются с Навальным – как с противником, военным противником.
– Как думаете, в Кремле ожидали, что Навальный получит награду, и как собираются реагировать?
– Я не думаю, что в Кремле как-то остро относятся к этому. Они ждут таких действий от Запада. А Европа – это, в общем, такой сейчас недруг Кремля с их точки зрения, потенциальный противник, осложненный тем, что он одновременно является торговым партнером и закупщиком газа и нефти.
Поэтому я не думаю, что здесь будет какая-то острая реакция. Это будут какие-то грязные слова сказаны, но это вряд ли особо важно. Это, между прочим, не Нобелевская премия мира, но это неприятно. И тем неприятнее, что усиливает, что ли, позицию Навального в тюрьме, как бы защищает его в какой-то степени, простите за прямоту.
– Есть ли шанс того, что когда-то расследование отравления Навального будут проводить российские следователи? Возможно ли это вообще?
– Почему бы нет? Я думаю даже, что наверняка будут, но, конечно, после того, как уйдет нынешняя команда. Когда она уйдет, каким образом – мне трудно сказать, но я, как известно, уверен в том, что транзит неминуем. И он уже сейчас фактически идет, лавина поскрипывает постепенно. Она сойдет, тогда это расследование неминуемо, но не раньше. Не раньше это будет делать новая команда власти с большим удовольствием, я думаю, потому что самая простая форма легитимации новой команды – это опозорить прежнюю. И это будет сделано.
– Сегодня "Новая газета" сообщила, что Амели Лефевр, адвокат, который уже четвертый год ведет иск Алексея и Олега Навальных к компании "Ив Роше" во Франции, заявил, что есть основания для выигрыша иска к "Ив Роше". Алексей и Олег Навальные обвиняют эту компанию в ложном доносе, после которого российские власти сначала отправили Олега на 3,5 года в лагерь, а с января держат в заключении Навального. Вы что-то слышали об этом?
– Именно что-то слышал. Понимаете, в социальных сетях эти слухи проходили, но, во-первых, верить им трудно, рано, а во-вторых, самое главное – никакие изменения в этом вопросе, в этом деле не приведут сейчас к освобождению Алексея Навального.
Более того, мы видим, что его готовятся закидать новыми делами, новыми исками. И нет никакого сомнения в том, что у власти, которая, кстати, не считает его критиком Кремля. Если бы он просто был критиком Кремля, он бы их не интересовал. Они считают его политическим противником, опасным противником, конкурентом во влиянии на массы населения. Вот это важно, и поэтому, конечно, "Ив Роше" здесь не играет в этом вопросе.
– Сможет ли эта премия помочь освобождению Алексея Навального?
– Видите ли, для освобождения человека нужен живой человек. И в нашей ситуации, когда мы имеем дело с неудачливыми в данном случае отравителями, это совсем не второстепенный вопрос. Защитой Алексея является внимание общественное, мировое, международное, потому что внутри страны, давайте будем откровенны, ждать усиления давления на власть в этом вопросе не приходится.
Людей больше интересует вопрос вакцинации, ковида и другие вещи, чем программа Алексея. У нас неустойчивые политические взгляды в массе. Поэтому защищать его можно только таким образом, такими вспышками внимания к его деятельности, к его адекватной позиции на самом деле, к его искренности.
