ВСУ фактически освободили от российской оккупации Харьковскую область и в нескольких местах дошли до украино-российской границы. Все последние дни армия РФ спешно отступала, бросая на своем пути технику и боеприпасы. Жители освобожденных сел и городов приветствовали украинских военных. В Москве успешное контрнаступление ВСУ предпочли не комментировать. Кремлевские пропагандистские СМИ в минувшие выходные рассказали, что отступают вроде как не российские солдаты, а исключительно мобилизованные в так называемых "ДНР" и "ЛНР", а на стороне ВСУ воюют не обычные украинцы, а солдаты НАТО. На успех ВСУ российская армия ответила ракетными ударами по украинским инфраструктурным объектам, которые обеспечивают население электричеством и теплом.
Успех ВСУ и российскую месть в эфире Настоящего Времени прокомментировал Андрей Загороднюк, глава Центра оборонных стратегий, в 2019-2020 годах исполняющий обязанности министра обороны Украины.
– Вы в августе прогнозировали долгую затяжную войну, если Украина не получит от западных партнеров технологического преимущества и не переломит ситуацию. Нынешнее наступление – это тот самый перелом или еще нет?
– Это еще не тот самый перелом. Это перелом на северном операционном направлении. Это однозначно психологический перелом, свидетельство того, что российские вооруженные силы и Генштаб не умеют работать больше, чем на одном направлении. Они, концентрируясь на юге, забывают про остальное. И точно не могут работать на трех-четырех-пяти направлениях. Это была одна из основных их колоссальных ошибок – начать войну 24 февраля с десятка направлений наступления. Их военная организация не в состоянии обрабатывать такое количество информации и принимать правильные решения. То, что сейчас происходит, – это, конечно, сюрприз для всех, в том числе для нас, потому что мы не ожидали, что настолько быстро посыпется российская организация на месте.
– А почему так произошло? Почему посыпалось?
– Демотивирован их личный состав очень сильно. Они не понимают, что там делают. Они прекрасно понимают, что их отправляли на борьбу с "нацистами", которых они не видели даже близко, потому что у нас их нет. Они прекрасно понимают, что воюют с обычными людьми, которые хотят жить нормальной жизнью. Они не понимают ни политических, ни стратегических, а очень часто и оперативных целей данной военной кампании.
С другой стороны, эта централизация и "совковость", такая советская система управления, в ней нет уважения к жизни солдата, к его мнению. Они используются как пушечное мясо. Когда они видят, что есть какие-то серьезные ошибки в обороне и наши украинские войска начинают прорываться, то у них случается паника. Они прекрасно понимают, что никто даже и думать про них не будет. Пошла эта повальная череда бегства с позиций.
– Андрей, а почему при этом оставляют такое количество техники? Или это нормально для такого отступления?
– А не с чем сравнить. Это беспрецедентная история. Такого отступления не было. Обычно пытались отступать организованно. Из всех остальных регионов Украины во время этой войны россияне отступали очень организованно, пытались вывезти все. А здесь это было бегство. Скажем так, неконтролируемое отступление.
– Неконтролируемое? Вы имеете в виду, что если под Киевом дали приказ и отошли системно, то здесь просто бежали? Это имеете в виду?
– Да. Они просто побежали и побросали все. Главная задача была выжить. Через минуты могли появиться на их позициях украинские военнослужащие, которые захватят их в плен или расстреляют. Была паника, и все.
– Я просто не понимаю. Если он солдат, у него есть танк, почему на танке не поехать-то?
– Они уехали на танках. Если вы заметили, большое количество отступлений было на технике. Но некоторые просто понимали, что могут не успеть доехать, плюс их могут на этих танках расстрелять. Танк является мишенью, точно такой же, как все остальное. У Украины есть прекрасные системы вооружения, те же Javelin, те же наши ракетные системы, те же HIMARS, против которых никакая динамическая защита танка ничего не в состоянии сделать.
А касательно боеприпасов, их же надо организованно складывать, вывозить, грузить. На это нужно время, на это нужны приказы. Самый главный еще момент такой: приказы нужны. А здесь побежали уже без приказов, здесь побежали сами по себе. Никого не слушали, просто уходили как получится.
– В некоторых местах украинская армия дошла до границы с Российской Федерацией. Что дальше?
– Ничего. У нас еще есть очень много территорий, которые Россия не освободила. Поэтому будут дальше двигаться, освобождать.
– Вдоль границы, имеется в виду?
– Да. Нет политической задачи зайти через границу. Абсолютно. Не ставилась никому такая задача. И я очень сильно сомневаюсь, что будет ставиться. У нас есть огромное количество тысяч квадратных километров, которые сейчас Россия еще пытается удержать. Поэтому нам есть чем заниматься.
– Как вы думаете, как эта операция, это наступление или контрнаступление, как оно повлияет на западных партнеров? Буквально перед эфиром я смотрела, Байдена спросили журналисты, будет ли продолжаться эта операция? И он просто показал вот так (класс, палец вверх), но ничего при этом не ответил. Какой ждете реакции от Запада?
– Во-первых, его спрашивать не было смысла. Они не планируют наши операции. Касательно того, какая реакция Запада, мы прекрасно понимаем, что Запад очень любит участвовать в историях успеха. Им хочется быть с теми, кто побеждает, кто выигрывает. Поэтому, конечно, им это очень интересно.
Касательно политической реакции, ведь многие задавали вопрос: сможет ли Украина изгнать российские войска? И ответ до сих пор был такой: "Посмотрите на север Украины, посмотрите на те регионы, из которых они уходили". И обычно практика была такая, что Украина создавала условия, при которых россияне отступали сами. То есть либо это был остров Змеиный, либо это вокруг Киева, вокруг Чернигова, вокруг того же Харькова, только раньше. А сейчас мы видим то, что военным языком называется разгром. Когда уже полностью нейтрализуется боевой потенциал. Отступают, потому что понимают, что будут попадать в плен или будут просто уничтожены. Это уже полная потеря контроля.
– Спрогнозируйте, как Россия может ответить на это наступление?
– Россия может ответить так, как она отвечает сейчас, – начинает бомбить критическую инфраструктуру, будет пытаться каким-то хотя бы образом показать себе, миру, что ей есть чем ответить. Но с точки зрения оперативной, я не думаю, что у них есть какие-либо возможности. Поэтому какого-то существенного сдвига именно в военной фазе не будет. Скорее всего, будут именно использовать свои, скажем так, какие-то асимметричные действия типа инфраструктуру бомбить, может, города еще будут бомбить. Не думаю, что что-то больше они смогут сделать.
