Ежегодно, только по официальным данным, Россия экспортирует более 120 тонн бивней мамонта.
В 2010 году в мире ввели 20-летний мораторий. В России в это время началась "бивневая лихорадка". Бивень в хорошем состоянии может стоить более 30 тысяч рублей за килограмм, его вес – достигать 100 кг. Таким образом, одна находка может оцениваться в 3 млн рублей. Учитывая, что бивни часто находят парами, нетрудно понять, почему поиск ископаемых костей в России уже называют "лихорадкой", пишут Сибирь.Реалии. О самых разнообразных последствиях этой "лихорадки" – фильм Дениса Бевза из цикла "Хранители Сибири".
На территории России слоны никогда не водились. Однако Российская империя была лидером по поставке "слоновой кости" на мировой рынок. Впрочем, большую часть экспорта составляли не бивни мамонта, добытые из вечной мерзлоты, а моржовый клык, который входил в группу товаров, объединенных общим понятием "слоновая кость". Сегодня Россия вновь претендует на статус "родины слонов".
"Более 90 процентов всех бивней вывозят в Китай, – рассказывает Семен Григорьев, заведующий лабораторией "Музей мамонта им. П.А.Лазарева" в Якутске. – Причем половину экспортируют из Москвы и Московской области. Хотя 95 процентов всего экспорта – это наш, якутский, бивень. От нас его везут в столицу, а уже оттуда перепродают за рубеж".
"Я, как человек, выросший на реке Яна, понимаю местных жителей, – говорит Григорьев. – На севере Якутии у большинства мужчин, именно мужчин, работы не стало. Бюджетных мест, особенно в деревнях, мало. Многие жители живут на пенсии своих родителей, на детские пособия. Поэтому, чтобы прокормить свои семьи, они вынуждены искать бивни мамонта. Не все "бивенщики" хоть что-то находят. Многие за лето уходят в минус. Это очень большие деньги".
Бивень используют как поделочный материал. Стоимость небольшой фигурки высотой в 60 сантиметров может достигать миллиона рублей.
"Среди богатых людей сейчас считается престижным иметь в своем доме перила из бивня мамонта, – рассказывает уроженец Усть-Янского района Константин Протодьяконов, ныне магистрант Томского государственного университета. – Перилами из золота уже никого не удивишь".
"Для того чтобы начать свое дело, надо вложить как минимум миллион рублей. Это самый минимум, с которого все начинается, – рассказывает "охотник за бивнями", житель Верхоянского района Республики Саха (Якутия). Он попросил не называть его имени.
Кроме бивней мамонта, из вечной мерзлоты добывают еще рога шерстистого носорога.
Рог носорога – одно из самых дорогих веществ на планете: грамм стоит до $170. Он состоит из волокон рогового вещества – кератина, белка, содержащегося в волосах, перьях и ногтях. Это вещество используется в традиционной китайской медицине. Считается, что с его помощью можно вылечить рак или повысить мужскую потенцию. Охота на носорогов запрещена во всем мире. Их рога – товар крайне редкий. Стоимость сырья, приготовленного из одного экземпляра, может достигать 100 млн рублей.
У "охотников за бивнями" на местонахождении Юннюген этот экземпляр купят за 3-5 млн рублей. Остальное – это прибыль всевозможных посредников, тех, кто сможет легализовать товар и вывезти его за границу.
"Бивенщики" в основном берут только рога носорога и бивни мамонта. Большинство других находок вывозить на "большую землю" невыгодно. Цена доставка груза от местонахождения до Москвы может достигать тысячи рублей за килограмм. Уникальные останки, которые "охотники" бросают на отвалах, могли бы украсить экспозиции многих музеев.
С начала XXI века начал формироваться еще один рынок сбыта – частные коллекции. Во время "охоты" "бивенщики" нередко находят в вечной мерзлоте мумии животных прекрасной сохранности. Очень редкие из них попадают в государственные музеи России. Большинство – уходят на черный рынок, так как частные коллекционеры и зарубежные музеи готовы платить большие деньги.
"Меня часто спрашивают: "Сколько я получу, если найду целого мамонта?" – рассказывает Семен Григорьев. – Не существует никакого прейскуранта цен. Рыночные отношения внутри палеонтологии существуют. Среди "охотников" довольно быстро распространяется информация, что кто-то, например, продал череп пещерного льва за двести тысяч. Таким образом и формируется "прайс-лист".
"В среднем за сезон можно заработать от двухсот тысяч до полумиллиона, – рассказывает глава Верхоянского улуса Гаврил Чириков. – Это я говорю о простых рабочих. Владельцы ИП [индивидуальные предприниматели] получают, конечно же, больше".
Есть две основные причины, породившие "бивневую лихорадку" в России. Это зоозащитники и мотопомпы. Благодаря первым ныне живущих слонов и носорогов начали реально защищать от полного истребления. Благодаря вторым появилась возможность размывать целые горы мерзлых пород и льда в поисках древних костей и зубов.
"По реке Яна есть местонахождение Мус-Хая, – рассказывает Семен Григорьев. – Переводится как "ледяная гора". Эту ледяную гору практически полностью размыли. Рядом с ней расположена самая северная в мире стоянка первобытного человека – "Янская стоянка". Страшно, когда размывают культурный памятник. Угрожающих масштабов достигла добыча на реке Индигирка. Там полностью смывают целые холмы. И все это произошло менее чем за десять лет. Первую экспедицию на местонахождение Юннюген мы организовали в 2011 году. Тогда здесь еще никого не было. На следующий год уже стояла маленькая помпа. Потом все больше, больше. Доходило до сотни человек. С каждым годом моторы для водяных помп становятся все мощнее и мощнее. Еще лет пять назад использовали небольшие помпы, которые человек мог унести на себе. Сейчас используют такие".
В день современная мотопомпа запросто "съедает" полторы бочки топлива. Напор воды настолько мощный, что у берега пожарные рукава не выдерживают давления. Даже на расстоянии более километра струя настолько сильна, что позволяет легко размывать многолетние мерзлые горные породы.
"Федеральный закон запрещает использование мотопомп, – говорит Семен Григорьев. – Если на Аляске, например, на частной территории, размывать можно, то у нас это повсеместно запрещено. Были попытки со стороны ученых добиться разрешения на использование мотопомп в исключительных случаях. Например, мы нашли целую тушу мамонта, и ее нужно срочно оттаять, чтобы получить максимальный объем научного материала. Мы не смогли получить разрешение.
Мы давали сигналы и в Министерство природных ресурсов, и в Росприроднадзор. Контролировать должна федеральная служба по надзору в сфере природопользования. Но у них на местах нет инспекторов, они ничего не могут поделать. Для галочки выезжают раз в год. Конечно же, местные знают об этих рейдах, поэтому быстро убирают мотопомпы. Ждут, пока инспекторы уедут, и снова приступают к работе. Все заинтересованные государственные структуры знают, что здесь размывается вечная мерзлота, но ничего не делается. На севере контролировать некому".
Бивни – "товар скоропортящийся", если не хранить их в соответствующих условиях. Останки нужно как можно скорее легализовать с помощью лицензий на сбор палеонтологического материала и вывезти из Арктики на материк. Поэтому и цены диктуют люди с Большой земли, которые ничем не рискуют. В северных улусах Якутии бивни и рога скупают по ценам гораздо ниже рыночных. Местные жители богаче не становятся. Если взять заработок "бойца", пусть даже в 500 тысяч рублей, и разделить его на 12 месяцев в году – получится немногим более 40 тысяч в месяц на семью. Это минимум, чтобы выжить в условиях Арктики. Цены в магазинах просто астрономические.
"Вопрос безработицы стоит для нас очень остро, – комментирует ситуацию глава Верхоянского улуса Гаврил Чириков. – Благодаря сбору мамонтовых костей удается создать дополнительно до трехсот рабочих мест. Для нас это очень важно. Поэтому я заинтересован в организованном сборе мамонтовых костей".
"Охотники за бивнями" – это палка о двух концах, – говорит Семен Григорьев. – С одной стороны, они действительно уничтожают мамонтовые кладбища, варварским способом размывают стенки ручья. С другой стороны, если бы не они, у нас не было бы подавляющего большинства уникальных находок. Не менее девяноста процентов всех мумий, всех останков с мягкими тканями были найдены местными жителями во время "охоты". Если бы не они, все это так и лежало бы в вечной мерзлоте еще тысячи лет. Мы стараемся поддерживать с "бивенщиками" хорошие отношения, объясняем им важность и ценность каждой такой находки для науки".
"Вечная" мерзлота – это уникальный резервуар, который сохраняет жизнеспособные организмы на протяжении сотен тысяч лет, а по некоторым данным, и миллионов лет, – рассказывает участник экспедиции Артемий Гончаров, доктор медицинских наук, сотрудник Института экспериментальной медицины Санкт-Петербурга. – Изменяется климат. Особенно хорошо это видно в Арктике. Начала таять "вечная" мерзлота. Этот гигантский морозильник начал размораживаться и вбрасывать в наши экосистемы древние микроорганизмы и ДНК древних организмов, среди которых могут быть и те, что представляют угрозу для человека и животных. Описаны гигантские вирусы, которые были воскрешены из вечной мерзлоты на Колыме".
"Когда я ехал сюда, я знал, что здесь работают "охотники за бивнями", –рассказывает Артемий Гончаров. – Но реальность превзошла все мои ожидания. Меня поразил полупромышленный масштаб этих работ. Мы обсуждали с коллегами и считаем, что здесь необходимо создать особо охраняемую зону. Чтобы выделялось финансирование на охрану местонахождения и велся контроль".
"У меня шоковое состояние от того, что я увидел, – говорит участник экспедиции Сергей Лещинский, палеонтолог, доктор геолого-минералогических наук. – Безвозвратно потеряны многие страницы палеонтологической летописи. Масштабы разрушения – за гранью человеческого понимания. Что же мы за вид такой, Homo sapiens, что совершенно не думаем о своем будущем. Когда мы, ученые, видим эти останки в отвалах, в ручье, мы можем только сказать: да, это был мамонт или носорог. Вся остальная сопутствующая информация утеряна: когда погибли эти животные, почему они погибли, какой тогда был климат, какой была растительность… Когда мы изучаем остатки в их родном слое залегания, мы получаем информации в десятки раз больше.
Я прекрасно понимаю, что здесь, в глубинке, это способ выживания. Нужна альтернатива. Например, если собрать все брошенные здесь остатки, можно создать уникальную коллекцию Юннюгена. Можно открыть научно-музейный комплекс, который привлекал бы сюда не только ученых, но и туристов. Разработать маршруты. Привлечь к этой работе местных жителей. Выделить для них ставки. Да, потребуются большие финансовые вложения. Но ведь надо с чего-то начинать. А пока никто никакой альтернативы вообще не ищет".
