Зачем президент Беларуси Александр Лукашенко за полторы недели до выборов говорит о российском вмешательстве и верит ли в него сам, при чем тут международные наблюдатели и возможный разгон оппозиционеров и как задержание наемников в санатории под Минском отразится на отношениях Лукашенко с Путиным.
Об этом в эфире Настоящего Времени говорил экономист, обозреватель из Беларуси Сергей Чалый.
— Какова ваша версия происходящего в Беларуси, эти задержания сегодняшние, заседание Лукашенко с членами Совбеза и так далее?
— Дело в том, что Лукашенко не может поверить, что против него может быть не то что даже большинство, как видимо, сейчас, но даже сколько-нибудь значимая часть населения. И поэтому если он видит какие-то признаки мобилизации, особенно мобилизации протестной, то ничего другого он представить не может, как то, что это какой-то заговор, какие-то политтехнологи, какое-то внешнее вмешательство.
В нынешней ситуации буквально пять дней назад произошло очень важное событие. Лукашенко посещал в последнее время целых четыре бригады внутренних войск, проверяя их боеготовность. И во время посещения одной из них он произнес, что "Майдан будет готовиться с помощью иностранных специалистов, потому что у нас своих майданутых немного" (продолжая эту тему, что против него не может быть много людей). В том числе специалистов из иностранных ЧВК, которые зарабатывают большие деньги на операциях вне своих стран. Лукашенко не первый раз проговаривает такие вещи, это означает только одно: он анонсирует то, что произойдет.
Фактически то же самое случилось, это было совсем комично, с задержанием и посадкой первого из задержанных кандидатов в президенты Сергея Тихановского, когда за полдня Лукашенко объяснил, какая провокация будет проведена и что случится. Я не сомневаюсь совершенно, что никакого отношения задержанные люди к операциям по свержению строя или чему-то еще не имеют отношения. Потому что то, как они заезжали, то есть демонстративно вместе, в камуфляже, селились в одном и том же санатории, – то есть так эти вещи не делаются, скажет совершенно любой специалист.
— Что это тогда?
— Очевидно совершенно, что нужны были какие-то доказательства именно внешнего вмешательства, а его все не было и не было. А была такая странная попытка во время закрытой встречи Лукашенко с официальными журналистами, на которую не пригласили никого из не госСМИ, проговорился один из участников в фейсбуке, что якобы нашли четырех специалистов российского ГРУ. Правда, потом моментально дезавуировал это сообщение, мол, это была шутка, и удалил его.
Я думаю, что версия о том, что какое-то вмешательство, включая военизированное, со стороны России происходит. Это часть важного месседжа, который выполняет две задачи. Первая – это показать, возможно, даже попытаться связать потом этих людей с кем-нибудь из кандидатов, например, со Светланой Тихановской, потому что уже были намеки на Сергея Тихановского, его мужа.
А вторая – это видимый сигнал Западу относительно того, что если у нас произойдет что-то серьезное, по сценарию, например, "кровавого воскресенья" 19 декабря 2010 года, то вы имейте в виду, что я борюсь не со своей внутренней оппозицией, а я борюсь с попыткой чуть ли не переворота, инспирированного, например, с российской стороны. Поэтому не поступайте со мной так же плохо, дипломатически, экономически и как-то еще, как это было после 2010 года.
— Лукашенко сегодня на встрече с членами Совета безопасности говорил о том, что у россиян есть какие-то "грязные намерения", и он потребовал, по сути, объяснений от Кремля. Что будет дальше происходить во взаимоотношениях Лукашенко и Путина?
— Я думаю, что они всерьез уже не изменятся. Они не меняются уже больше полутора лет. Там просто я вообще не вижу каких-либо серьезных разговоров. Мне кажется, Лукашенко очень сильно надоел Путину. Помните одну из встреч, попытка приехать поговорить, в том числе с новым правительством и Путиным в Сочи, а разговор зашел о кашке какой-то.
Мне кажется, что то, что происходит, – это попытки привлечь внимание России и получить какую-то реакцию. Потому что даже банкир Бабарико, который долгое время возглавлял белорусский банк "Белгазпромбанк", где основным акционером является российский "Газпром", его пытались выдавать как "руку Кремля". Ждали какой-то реакции от Москвы, например, возмущения, и потом это можно было бы использовать пропагандистски для того, чтобы объяснить: ага, видите, они своих защищают, значит, это так и есть. Сейчас задача Лукашенко – получить хоть какую-то, причем нехорошую, может быть, реакцию России.
Я думаю, что в данном случае просто произошел просчет, потому что Россия всегда может ответить: слушайте, эти шеврончики можно купить в любом Военторге, мы не знаем, кто такие эти люди, по нашему законодательству они наемники (то бишь преступники с точки зрения России), разбирайтесь с ними сами.
— Довольно сложно будет это сделать, если уже Прилепин пишет: да, они воевали под моим командованием на Донбассе.
— Я совершенно не сомневаюсь, что они воевали, что это реальные участники каких-то горячих точек. Вы поймите, это люди, которые предназначены для того, чтобы вести военные действия. Они не предназначены для того, чтобы вести какие-то подрывные операции или террористические какие-то вещи. У них совершенно другие задачи.
У меня вообще версия такая, что они просто, что называется, на отдых приехали, вполне возможно, в какой-нибудь страйкбол поиграть. Потому что тогда это объясняет все их поведение.
— Как вы считаете, Лукашенко действительно боится Россию?
— Нет, на самом деле, мне кажется, внешнего фактора Лукашенко не то чтобы боится. Он бы хотел его, он бы хотел его использовать, чтобы говорить о том, что не может же быть, чтобы большинство было против него в этот раз. Ну очевидно же, что это какие-то инспирированные вещи. Ну не может быть так, чтобы это были сами люди.
Он хочет какой-то реакции, а демонстративной этой реакции не происходит. Это явно не какие не политтехнологи, это не какие не "оранжевые революции", никакие не методички. Это абсолютно спонтанные вещи – выход людей на улицу, возмущенных нерегистрацией кандидатов самых популярных или новыми задержаниями и появлением политзаключенных. Ему очень нужно, чтобы получилось подтверждение того, во что он искренне хочет верить, – что это все заговор.
— На завтрашний митинг собираетесь?
— Да, конечно.
— Ваши планы, ваши прогнозы на него?
— На завтра намечено экстренное заседание Центризбиркома, на утро, вызваны все кандидаты. Я думаю, что будет нечто вроде попытки ограничить численность этих мероприятий под видом того, что еще не всех боевиков заехавших удалось выявить, поэтому ради безопасности. Потому что на самом деле на первом митинге в Минске было около десяти или больше тысяч, потому что был очень поздний анонс. После этого все остальные города, существенно меньшие, чем Минск, собирали примерно столько или больше.
Я даже думаю, что поспешность, с которой это все произошло, была вызвана в том числе анонсом этого предвыборного пикета, где было сказано, что мы хотим видеть 75 тысяч. Это было бы просто демонстрацией того, как популярность оппозиционных политиков растет.
