80 лет назад, в мае 1944 года, Иосиф Сталин принял решение о депортации крымских татар и переселении их из Крыма в Узбекистан и соседние районы Казахстана и Таджикистана. Небольшие группы были также отправлены в Марийскую АССР и ряд других регионов РСФСР.
Сама депортация была проведена 18-20 мая 1944 года. Власти обосновывали ее коллективной ответственностью: тем, что некоторые представители крымских татар воевали на стороне нацистской Германии во время Второй мировой войны и сотрудничали с оккупационными властями. При этом международное право не предусматривало и не предусматривает коллективной ответственности народа за действия, совершаемые отдельными ее представителями.
В ноябре 1989 года Верховный Совет СССР признал депортацию крымских татар незаконной и преступной. Верховная Рада Украины в 2015 году также признала депортацию геноцидом крымскотатарского народа и установила День памяти его жертв – 18 мая.
В преддверии 80-летия депортации крымских татар телеканал Настоящее Время поговорил с Рефатом Чубаровым, председателем Меджлиса крымскотатарского народа с 2013 года. Его семья тоже была выслана из села Ай-Серез в Крыму в Узбекистан и смогла вернуться на родину лишь в конце 60-х годов.
"Ощущение того, что мы живем там, где мы жили, временно, как мне представляется, присуще каждому крымскому татарину. Наши родители не представляли себе того, что они не возвратятся (в Крым), и такую же уверенность давали нам всем. И когда нас спрашивали о знании родного языка, практически поголовно, 86-90%, говорили, что для них родной язык – крымскотатарский, хотя часть уже не знала собственного языка. Это говорит вот о такой форме сопротивления", – подчеркнул Чубаров.
– Мой первый вопрос: по данным Национального движения крымских татар, в мае 1944 года советская власть депортировала порядка 238,5 тысячи крымских татар. Более 46% выселенных погибли – либо по дороге, либо в первые годы депортации. Я знаю, что вы сами родились в Самарканде, куда депортировали вашу семью. Рассказывали ли что-то своим детям, внукам выжившие в тех трагических событиях? Или об этом акте геноцида боялись даже вспоминать в семейном кругу?
– Я думаю, что в каждой семье было по-своему. Но я знаю, что нет ни одной семьи, где бы детям каждый день не рассказывали о Крыме.
И чем старше мы становились, тем больше наши родители поясняли нам, что мы должны возвратиться домой. И ощущение того, что мы живем там, где мы жили (я родился в Самарканде и до 11 лет жил в Узбекистане), временно, как мне представляется, присуще каждому крымскому татарину, крымской татарке, тем поколениям, которые родились в изгнании. Наши родители не представляли себе, что они не возвратятся (в Крым), и такую же уверенность давали нам всем.
Конечно, нам рассказывали о депортации, но когда уже мы стали немножко старше. Мне, по крайней мере, некоторые подробности рассказывали, когда я был уже старшеклассником.
– Советская пропаганда в то время старательно вымарывала из общественного сознания граждан само существование крымских татар как отдельного народа. Как вашему народу удалось сохранить культуру и историческую память?
– Знаете, в то время, к которому я сейчас вот обратился в своих воспоминаниях, некоторых слов мы просто не знали. В том числе слова "идентичность".
Но во всех разговорах взрослых с нами, с детьми, а потом, когда мы стали чуть старше, в листовках, которые распространялись из рук в руки (это были информационные сообщения инициативных групп), везде прямо говорилось о том, что наше сохранение возможно лишь тогда, когда мы вернемся в Крым. И за пределами Крыма нас ожидает просто исчезновение.
Иногда эта мысль реализовывалась в практических действиях. Скажем, в конце 50-х годов власти восстановили крымскотатарский ансамбль "Хайтарма" (крымскотат. Qaytarma – "возвращение", назван по одноименному танцу – ред.) и открыли газету, коммунистическую, но на крымскотатарском языке, "Ленин байрагъ". Издали несколько книжек на крымскотатарском, впервые. Но первая моя книга вообще была "Татарские сказки", и слово "Крым", "крымтатар" убиралось. То есть язык-то был крымскотатарский, тот, которому меня обучали дома, но сказки как бы получались татарские, а не крымскотатарские.
И когда начались концерты этого вновь созданного ансамбля, было очень много людей, которые говорили, что они не пойдут на эти концерты, потому что это все делается для того, чтобы закрепить нас на чужбине и таким образом растворить нас. И что они пойдут на концерт тогда, когда и они сами, и ансамбль "Хайтарма" будут в Крыму. То есть представление о том, что мы исчезнем, растворимся, если не возвратимся на свою родину — такое представление было, как мне представляется, доминирующим в нашем сознании.
– Этим и объясняется то, что многие крымские татары не смогли ассимилироваться на новых местах и захотели вернуться в Крым?
– Смотря, вот, о какой ассимиляции речь идет. Если говорить о языке, то, конечно, здесь мы понесли утраты колоссальные и трагические. Но феномен заключается в том, что, даже утратив хорошее знание языка, поскольку не было школ и никаких других возможностей учить родной язык, наше ощущение этнической принадлежности, этнической идентичности только лишь усиливалось. И в какой-то степени, может быть, оно приобретало формы вот такого сопротивления.
Об этом очень хорошо говорят результаты всесоюзных переписей. Крымских татар вообще учитывали под этнонимом "татары". Но вот, тем не менее, когда их спрашивали о знании родного языка, практически поголовно, 86-90%, говорили, что для них родной язык – крымскотатарский. Хотя часть из них уже не знала собственного языка. Это как раз говорит вот о такой форме сопротивления.
– Современная российская пропаганда не отрицает факт депортации 44-го года. Но говорит об этом с оговоркой: что, мол, вернувшись после распада Союза в Украину, крымские татары продолжали страдать, их проблемы Украина не решала, не помогала им. И только после "воссоединения Крыма с Россией", как утверждают кремлевские медиа, Путин подписал специальный указ о реабилитации крымских татар. Для вас, для населения, для крымскотатарского народа, этот подписанный после аннексии Крыма документ имеет какое-то значение?
– Ну, во-первых, массовое возвращение крымских татар совпало с периодом распада СССР и становления уже независимой Украины. И я напомню, что в начале 90-х годов в рамках постсоветских государств было подписано специальное соглашение по депортированным народам, в котором стороны брали на себя обязательство содействовать их возвращению на территории исторического проживания, решению вопросов, связанных с их гражданством, ну и многое другое.
Я хочу сказать, что Российская Федерация была одним из тех государств, которые, подписав это соглашение, ни одного рубля не вложили ни в одну программу, связанную с возвращением и обустройством крымскотатарского народа. Более того: они демонстративно отстранились от решения каких-то вопросов, в том числе вопросов облегчения перехода из гражданства Российской Федерации тех крымских татар, которые в изгнании находились на территории Российской Федерации, в областях Урала, других областях.
И поэтому, конечно, упрекать Украину, которая, как государство, самостоятельно и в одиночестве пыталась решить вопросы возвращения, одновременного возвращения десятков тысяч семей, если кому-то бы и пристало, то только не Российской Федерации.
Что касается так называемого Указа о реабилитации, это пустышка, специально подстроенная на момент вторжения российских войск в Крым. Этот указ был подписан в апреле 2014 года.
Приведу только лишь один пример: в Крыму решениями оккупационной власти и вообще российского государства, которое оккупировало Крым, установлены три государственных языка: крымскотатарский, украинский и русский языки. Но любой человек в Крыму не найдет ни одного государственного учреждения, оккупационного, разумеется, ни одной сферы, ни одного предприятия, где использовался бы украинский или крымскотатарский языки. Там абсолютная монополия русского языка.
Я этим хочу подчеркнуть, что Российская Федерация умело следует той политике, которую проводило советское государство: декларировать одно, а в жизни осуществлять абсолютно иное, противоположное.
– Я бы хотел спросить вас о ситуации сегодня на Крымском полуострове. Пропаганда России продолжает говорить, что сейчас крымским татарам на полуострове стало жить легче: что строятся новые мечети, поддерживается культура крымских татар и никакой дискриминации нет в помине. Как на самом деле обстоят там дела?
– Ну мечети строились и ранее. И это не есть заслуга оккупационной власти.
Разумеется, крымские татары стараются, несмотря ни на какие преследования и ограничения их прав, находиться в Крыму. Можно образно сказать, что они пытаются это делать, обняв свою землю – чтобы их никто оттуда не смог ни выселить, ни переместить.
Но в жизни же все происходит другое. Российская оккупационная власть проводит мобилизацию жителей Крыма. В первую очередь власти стараются мобилизовать тех людей, которые нелояльны к оккупационному режиму: это крымские татары, этнические украинцы. Чтобы избежать принудительной мобилизации, люди вынуждены покидать Крым.
Для крымских татар это является, наверное, особой трагедией, когда они вынуждены покидать Крым. Потому что у всех внутри сидит страх, что, покинув однажды Крым, можно не возвратиться, как это уже не раз бывало в нашей долгой трагической истории, в том числе и после депортации 1944 года. 45 лет нас насильственно удерживали в местах изгнания, и само возвращение в Крым каралось тогда советским государством.
И поэтому говорить о том, что оккупация Крыма принесла благо для жителей Крыма, в том числе и для крымских татар... ну, я не знаю, это надо просто тогда сознательно закрывать глаза на все те преследования, репрессии и ограничения прав людей, которые не согласны с оккупацией и не согласны с действиями оккупационной власти.
Более того, я хочу сказать, что нынешняя ситуация в Крыму отличается от ситуации, в которой мы находились в период советского государства. В годы СССР можно было отдалиться от политики, можно было не критиковать советский режим, внутреннюю или внешнюю политику СССР и закапсулироваться. Или принять какие-то конформистские формы жизни. И тогда государство могло, в общем-то, по отношению к тебе быть таким нейтральным.
Нынешний режим – оккупационный, он требует лояльности. Ты должен быть покорен и должен быть лоялен. Если ты демонстрируешь покорность, но не демонстрируешь время от времени свою очевидную лояльность, это означает только одно: за тобой присматривают и рано или поздно придут к тебе домой с обыском. Именно потому, что ты не демонстрируешь свою лояльность.
Особенно это относится к тем, кто работает при оккупационном режиме в бюджетных организациях, – врачи, учителя, коммунальные службы. Ты не просто должен преподавать математику, ты должен хвалить Путина, Россию, ее политику. Ты не просто должен чинить трубы, ты должен время от времени объяснять жильцам этого дома самую справедливую политику сегодняшней Российской Федерации. Ты должен быть одним из них. Ты должен стать соучастником преступления.
– Я бы хотел спросить как раз в продолжение вашего ответа: российские власти возбудили уголовное дело против вас лично. Вы были объявлены в розыск. А Меджлис, который вы возглавляете, был признан экстремистской организацией и запрещен на территории России. Чего так боится кремлевская пропаганда, чего так боится Кремль, почему Меджлис крымскотатарского народа объявлен в 2016 году экстремистской организацией?
– Суть путинского режима заключается в том, что он не терпит самостоятельно думающих людей, и тем более он не терпит людей, которые имеют собственное представление о справедливости, о правильности выбора, о путях развития собственного государства. Ну и тем более этот режим не будет терпеть жителей захваченных украинских территорий.
И, разумеется, когда готовилось вторжение в Крым и анализировались все процессы, которые происходили на полуострове, я в этом убежден, специальные службы России очень четко расставили свои оценки в отношении всей жизни крымскотатарского народа. Они для себя определили те механизмы, которые позволяют коренному крымскотатарскому народу сохранять свое единство, добиваться своих целей. Они увидели, что в этом народе созданы и достаточно эффективно действуют демократические механизмы обсуждения, принятия решений, реализации этих решений. И, разумеется, они сразу попытались взять под абсолютный контроль представительные органы этого народа, которые им самим избираются и контролируются.
Поскольку им это не удалось – все предложения оккупационной власти и Меджлисом, и не только Меджлисом, но и всем народом были отвергнуты, – оккупанты перешли к этапу репрессий. И, соответственно, запретили Меджлис крымскотатарского народа. Мои коллеги, часть, были репрессированы. Мой заместитель Ахтем Чийгоз получил приговор, 8 лет. Разумеется, приговор незаконный, сфальсифицированный, но три года он был в местах лишения свободы.
Потом он и второй заместитель, Ильми Умеров, были освобождены, по сути, обменяны на российских преступников, которые были в заключении в Турции.
Нариман Джелял, первый заместитель председателя Меджлиса, получил приговор в 17 лет лишения свободы – за то, что как будто бы он готовил диверсию газовых сетей в одном из сел Симферопольского района. Вот такое преступление ему приписали.
Мое изгнание и последующее заочное осуждение – это все для того, чтобы раздавить крымскотатарский народ, чтобы лишить его воли к сопротивлению. Чтобы вместо избираемых самим народом, демократическим образом избираемых людей, институтов, дать им тех, указать им на тех людей, которые перешли на службу к оккупантам. Но, слава Всевышнему: среди крымских татар, таких, которые полностью перешли в услужение к оккупантам, я думаю, что мы, даже если очень постараемся, сможем насчитать несколько сотен человек, но не больше.
– Последний вопрос: каким вы видите идеальное будущее Крыма и крымских татар?
– Чем дольше будет продолжаться оккупация Россией Крыма, тем плачевнее будет судьба крымских татар. Они нас просто каждый день раздавливают, вытесняют. И одновременно переселяют в Крым собственных граждан. Сегодня эксперты говорят, что около миллиона граждан России незаконно поселились в Крыму за 10 лет оккупации. Разумеется, мы абсолютно уверены, и мы делаем все для того, чтобы Крым освободить. Там будет восстановлен суверенитет украинского государства. Тот миллион граждан, которые незаконно поселились в Крыму, будут обязаны выехать из Крыма. Ни одного из них мы не оставим.
Мы не повторим ошибки нашего возвращения домой в конце восьмидесятых – начале девяностых годов. Когда тем людям (а их десятки тысяч), которые жили в наших домах, мы сказали: "Живите дальше, вы не виноваты в том, что произошло, это СССР, государство вас поселило в наши дома". И эти люди там жили. А части из них потом захотелось пригласить Россию в Крым вместо того, чтобы самим уехать в Россию, если у них была такая сильная непреходящая тоска.
Поэтому в этот раз мы скажем этим всем людям, которые незаконно поселились в Крыму (речь не идет ни о национальной принадлежности, ни о религиозной, а лишь о тех, кто незаконно поселился в Крыму с 27 февраля 2014 года по день освобождения Крыма): Крым будет развиваться в составе Украины. Мы уверены в статусе автономии. Только нынешний статус автономии должен быть трансформирован. Украинское государство должно очень четко указать субъекта этой автономии, что субъектом этой автономии является коренной народ Крымского полуострова: крымские татары, караимы и крымчаки. Именно отсюда мы и будем дальше исходить.
