В 2013 году режиссеры Леся Калинская и Руслан Батицкий начали снимать революцию на Майдане и в течение восьми лет следовали за парой героев – Павлом и Светланой, документируя их жизнь на фоне продолжающейся войны в Восточной Украине. Проект "Закаленные гневом" получил поддержку Sundance Institute и Фонда Берта амстердамского кинофестиваля IDFA. Мировая премьера фильма состоялась на кинофестивале "Трайбека". Фильм также был показан на фестивалях в Варшаве, Стокгольме и Осло.
Режиссер Леся Калинская обучалась киномастерству в Нью-Йоркском университете. Ранний успех пришел к ней с короткометражным фильмом "Воздухоплаватель", затем Леся выступила продюсером картины Левана Когуашвили "Долг", отобранной на кинофестивали "Сандэнс" и "Трайбека". В 2011 году она сняла документальный сериал "Совершенно секретный уровень 18", а спродюсированная ею короткометражка "Украинские уроки" Руслана Батицкого получила премию ФИПРЕССИ на Одесском международном кинофестивале.
Мы поговорили с Лесей о гибридных технологиях ведения войны, потерях войны и о духовной победе Украины. Разговор прошел на украинском языке.
– Как вы нашли настолько яркую пару героев?
– С первых дней Майдана мы снимали много живых сцен в стиле "синема верите", брали много интервью. Финальный фокус переместился на молодую пару: девушка, родившаяся на юге Украины, и парень из Донецка. Из всех наших героев в 2014-м на войну пошел именно Павло, служил вначале в добробате, а потом в ВСУ. Специалисты из Sundance Institute рекомендовали продолжать именно в этом направлении. Кроме того, мне интересны такие неочевидные герои – малоизвестные люди, на которых все держится, соль земли. Хотелось исследовать их судьбу.
– В вашей истории вы касаетесь проблемы возникновения сепаратизма в Украине и роли российских агентов в этом процессе. Почему, по вашему мнению, их присутствие было настолько массовым?
– Одна из тем фильма – изучение скрытых кремлевских стратегий подготовки войны. Происходила инфильтрация спящими агентами [шпионы, внедренные в целевую страну и "уснувшие" на несколько лет до поступления приказа – НВ], которые воспитывали врагов Украины в самой Украине, взращивали критическую массу сепаратистов внутри молодой демократии. Чтобы достичь этой цели, требовалось множество агентов влияния.
Стратегия была настолько безумной, подлой и циничной, что в мире никто просто не верил, что это происходит. А путинский режим в это время планомерно выстраивал дискурс про гражданскую войну в Украине. Носители российской пропаганды твердили: украинцы воюют с украинцами, грузины с грузинами и дальше по списку, а мы должны прийти и навести порядок. И так удерживали мир от того, чтобы он вмешался и помог Украине.
Мы фокусируемся на одном аспекте гибридной войны и раскрываем его через личные истории героев, а есть масса других. Это и экономическая, и политическая война, и кибератаки. Эта скрытая война идет не только в Украине. Мы видим на примере Польши и Америки, как социальные сети, бывшие когда-то рупором революций и демократических изменений в посттоталитарных странах, используются путинским режимом для запутывания людей на Западе, для воздействия на выборы. Мир должен присмотреться к этому и понять, какие вызовы стоят перед ним – не только перед Украиной.
– Павло говорит в одном эпизоде: "Это наша война, которую мы проиграли". Согласны ли вы с ним?
– Он говорит не обо всей российско-украинской войне, а о битве за Луганск. Павло из Донецка, и для него события 2014-2015 годов – огромная трагедия. Он потерял свой дом, свой город, много его боевых друзей погибло. Однажды, подняв глаза к небу, он сказал: "У меня уже больше людей там, чем здесь".
Бои за Луганск и Донецк были его войной, и на тот момент они были проиграны. Но недавно мы встречались и сошлись на том, что, несмотря на огромные потери, Украина все-таки движется вперед, рушит колониальный и тоталитарный дискурс Российской империи, СССР, РФ, путинского режима. А это очень важно, потому что сначала победа должна состояться в духовном измерении, и тогда на поле боя победить гораздо легче.
– Хочу спросить вас о названии. Почему "Закаленные гневом"? Ведь фильм, по моему мнению, получился довольно грустный.
– Название A Rising Fury ["Нарастающий гнев" – англ.] родилось на английском. В украинском варианте мы избегали кальки, потому выбрали "Ґартовані гнівом" ["Закаленные гневом"– укр.]. Сейчас могу сказать, что гнев – это то, что в полной мере проявилось после завершения нашей истории. Финал фильма – начало полномасштабного вторжения. Это веками нарастало в Украине. Были мощные вспышки борьбы за независимость. Последние девять лет мы переживали процесс закипания, освобождения, а сейчас произошел взрыв: все, хватит. И хотя во многих духовных учениях гнев – не очень позитивное чувство, этот гнев – иной.
Гнев против угнетателей дает силу воевать, защищать Украину. И мы видим, как ЗСУ освобождает город за городом, невзирая на российское количественное превосходство. То, что мы показываем на Майдане, то, что наши герои идут на войну, тоже во многом вызвано гневом, хотя и не исчерпывается им. Там было все: и вдохновение, и любовь, и надежда, и трагедии. Украинцы, у которых война продолжалась с 2014 года, кричали миру о том, что приближается полномасштабное вторжение, а нас не слышали. Сколько людей погибло, сколько разрушенных жизней... Я не вижу противоречия в названии, потому что для меня трагедия – как раз причина праведного гнева.
– Как на ваш фильм реагирует западный зритель?
– Мировая премьера состоялась на фестивале "Трайбека" в Нью-Йорке, европейская – на МКФ в Варшаве. Недавно мы были в Норвегии и в Швеции со скандинавской премьерой.
В Нью-Йорке люди аплодировали стоя. До слез. В Польше, которая приютила огромное количество украинских беженцев, тоже был очень теплый прием, но реакция немного иная. В аудитории ощущался некоторый испуг, звучали вопросы: "Не думаете ли вы, что в Польше тоже происходит инфильтрация?" Там помнят советскую оккупацию.
К нам подходили коллеги-кинематографисты, которые говорили, что они уже готовятся в военном плане. Тревога витала в воздухе. Норвегия и Швеция впечатлили: и организаторы фестивалей, и активисты, которые занимаются гуманитарной помощью Украине, и зрители, пришедшие на многочисленные показы. Один финн обнял меня со словами: "Спасибо вам. Мы, европейцы – особенно финны, поляки и литовцы, – знаем, что украинцы воюют за всех нас".
– Есть ли у вас идеи относительно следующего фильма?
– И идеи, и разработки для фильма и для сериала, но все мысли сейчас об Украине, поэтому я все пока отложила. Кроме фестивалей мы еще устраиваем точечные показы для людей, которые принимают большие решения в других странах. Например, показали "Закаленных гневом" дипломатам в консульстве Украины в Нью-Йорке. Этот активизм занимает все время: сначала надо победить, а потом будем снимать другие фильмы.
