По всей России 23 января проходят акции протеста в поддержку Алексея Навального. В центральных городах и в регионах на улицы вышли тысячи людей, полиция задерживает участников несанкционированных акций.
О том, как можно оценивать количество собравшихся и насколько эти митинги могут быть опасны для власти, в эфире Настоящего Времени рассказал редактор отдела политики "Новой газеты" Кирилл Мартынов.
– Любовь Соболь несколько минут назад в эфире нашего телеканала сказала, что Россия на пороге перемен. Возможно, чего-то большого. У вас какое ощущение?
– Вы знаете, когда в один и тот же день мы узнаем, что школьники снимают портреты Владимира Путина из своих классов и параллельно Владимир Путин вносит законопроект о том, что чиновники могут занимать свои должности без ограничения по верхнему возрастному цензу, пожизненно, как я понимаю. Конечно, есть ощущение, что это некое культурное поколенческое столкновение, которое, может быть, прямо сейчас, в эти дни в январе 2021 года, никакой развязки еще не получит, но дальше будет только копиться, усиливаться и расширяться.
И в этом смысле я с Любовью согласен: я тоже думаю, что мы вступили в такое интересное десятилетие. Россия вообще, наверное, в мировой истории считается такой страной, которая постоянно как-то беспокоится в политическом смысле слова и часто, к сожалению, это связано с трагедиями. И судя по всему, позиция российских властей: нежелание слушать общество и нежелание отвечать на любые общественные запросы, – в этом году эта позиция открывает дорогу нового такого беспокойного десятилетия для России.
23 января с 12:00 мск Настоящее Время ведет прямую трансляцию из разных российских городов, а также обсуждает в прямом эфире с экспертами и политиками перспективы протестов и самого дела против Навального:
– Раз уж вы сами заговорили о школьниках, вот сейчас довольно много возбуждается дел, пока не на установленных конкретных лиц, но сам факт возбуждения дела о вовлечении несовершеннолетних в протест. Не перерастет ли это во что-то большее? И по этой статье, возможно, дальше и будут судить всех соратников Алексея Навального?
– Да, я считаю, что пропаганда в содружестве с силовиками, они сделали вот эту ставку, у них, в общем-то, нет чего-то, что они могут предъявить реально ФБК и Навальному лично и его соратникам и в Москве, и за ее пределами, в регионах. И поэтому они решили, что "прикрыться" детьми, "прикрыться" заботой о детях – это хорошая история. И я думаю, что эта тема будет очень усиленно раскачиваться как по линии пропаганды, так и по линии уголовных дел.
Людям будут объяснять примерно такой конструкцией, как я понимаю: злой Навальный рискует вашими детьми, дорогие россияне, потому что наша добрая полиция может их избить, а может даже и убить, если они окажутся на этих несанкционированных митингах. То есть почему-то в том, что полиция себя ведет жестоко, в том, что мирный митинг в России – это какая-то опасность, почему-то виноват Навальный. Надо дальше как-то в этом разбираться. И здесь не очень, конечно, понятно, в чем именно состоит вовлечение, если пытаться здесь найти какую-то рациональность. Нигде никаких специальных обращений к школьникам никакие публичные лица, конечно, не делали и этого не имели в виду. Это были обращения к гражданам России. Если эти обращения услышали школьники, но в этом ничьей вины нет, но пропаганда, повторюсь, пойдет в эту сторону, совершенно очевидно. Это будет большой-большой уголовный процесс и чрезвычайно грязный.
– Вот сейчас мы показываем кадры прямой трансляции из Екатеринбурга. Я, если честно, уже давно не припомню, чтобы в российских регионах вот так, как сейчас мы видим с вами, задерживали бы людей. Вы что-то подобное можете припомнить? Даже ведь когда в Екатеринбурге выходили по местной, так скажем, повестке, а именно люди защищали свой сквер, чтобы там не построили храм, там такого тоже не было.
– Я думаю, что полиция по всей России и Росгвардия получили приказание действовать максимально жестко. И власти считают, что это хороший метод потушить пожар прежде, чем он разгорится. Ситуация очень шаткая, может быть, действительно удастся запугать людей, дальше ничего не произойдет, а может быть, вот эта показательная абсолютно бессмысленная жестокость вызовет еще большую негативную острую реакцию со стороны российских граждан. То, что это беспрецедентная ситуация, это достаточно очевидно, потому что люди мирно собираются, никаких беспорядков не происходит, как мы видим. Люди стоят с плакатами, что-то кричат, и их сразу, немедленно начинают задерживать.
– Сам факт, что так много людей все-таки вышло в российских регионах, за последние несколько лет так много точно не собиралось. Один из экспертов в нашем эфире как-то сказал, что, наверное, со времен 2017 года, с момента опубликования фильма "Он вам не Димон". Вот у вас какие ощущения?
– У меня ощущения, что пока еще рано говорить о том, что случится. Потому что если это сегодня будет такая разовая акция, то, наверное, мы об этом скоро забудем. Если будет, как многие сейчас говорят, реализован такой белорусский сценарий продолжающихся протестов, возникающих в разных точках и вовлекающих все больше людей и социальных групп, тогда действительно мы от такого разового всплеска возмущения перейдем к чему-то действительно историческому и беспрецедентному. Сейчас надо внимательно наблюдать за тем, как этот процесс на наших глазах происходит. К счастью, мы можем за этим следить и можем в этом участвовать.
– В каком состоянии сейчас, как вам кажется, находится Кремль, находится вся российская власть? По реакции МВД понятно, видимо, им действительно, как вы говорите, отдали единый приказ – всех, собственно, задерживать и, если так позволите сказать, "винтить". В Кремле сейчас о чем думают, как вам кажется?
– Вы знаете, для них это такой последний бой, не в том смысле, что они прямо сейчас падут и бегут из Кремля, но они понимают, что они потеряли ту народную любовь и обожание, которое они имели после 2014 года, после Крыма, ничего от этой любви больше не осталось. Никто им реально не сочувствует, они сидят на штыках, вот-вот на этих щитах, которые нам сейчас показывают. Они понимают, что если это равнодушие, злоба и народное раздражение прорвется, то после этого отступать им будет совсем некуда: у них нет друга в Ростове, который готов приютить. Если они теряют свои нынешние позиции, то они отправляются под суд, и они, конечно, очень сильно рискуют. И понимая то, что они не могут опереться на какую-то хорошую социологию для себя, они приняли решение, как мне кажется, действовать максимально жестко. Вот что происходит сейчас, эта информация не была донесена до российских граждан, и у меня это тоже предположение, разумеется, хотя я могу его, может, как-то аргументировать. Российские граждане действуют так, как если бы мы жили еще в такой более-менее мирной ситуации, но всем фактически сейчас объявляют такую гражданскую войну.
– Мы видели буквально недавно на примере Хабаровска, что региональная повестка людей может довольно сильно объединять, в том числе видели протесты, связанные со строительством мусоросжигательного завода, полигона и так далее. Региональная повестка действительно объединяет в регионах людей. А федеральная повестка такая, как даже сейчас: арест Навального, вообще против Владимира Путина, той самой несменяемости власти – может ли она объединить людей в регионах?
– Сегодня то, что произошло еще утром по московскому времени, самое важное – это огромный, гигантский митинг в Иркутске, мне кажется. Никто его там не ожидал, не было никаких прогнозов. В Хабаровске, кстати, гораздо меньше, тоже интересно, почему так получается. И, мне кажется, на примере Иркутска понятно, что Навальный начинает все больше рассматриваться не как просто политик, которого можно поддерживать или не поддерживать, а как такой символ сопротивления всей несправедливости и произволу, который в России творится. Если вам, например, не дают выбирать себе губернаторов в таком регионе, как в Иркутской области, то вы можете это запомнить, а в течение полугода уже выйти на митинг в поддержку Навального. Один из рисков для Кремля состоит в том, что проблемы будут увязаны уже с символом сопротивления кремлевской несправедливости, этого издевательства над людьми.
