В Хабаровском крае в разных городах несколько дней подряд проходят многотысячные протесты в поддержку губернатора Сергея Фургала. Его арестовали 10 июня по подозрению в покушении на убийство.
Российский политолог Аббас Галямов рассказал Настоящему Времени, почему жители Хабаровского края массово выходят на митинги, какой контекст этих протестов и почему арест Фургала – лишь формальная причина недовольства людей.
— Люди почему вышли на улицу, на ваш взгляд? Я просто помню акции против губернаторов, акции за губернаторов – это все-таки что-то особенное.
— Надо понимать, что это особенный губернатор. Фургал для людей – символ протеста, символ сопротивления, символ их собственной политической субъектности. Ведь дело в том, что это не официальный кремлевский кандидат, это выбор народа, это человек, который победил официального кремлевского кандидата вопреки административному ресурсу, вопреки давлению Кремля, вопреки силовикам и так далее. Это достаточно редкий для России случай, когда оппозиционер пришел к власти.
И поэтому Фургал в условиях роста протестных настроений, если популярность других губернаторов падает, потому что они все – единороссы, часть системы, то популярность Фургала, наоборот, росла, потому что он был народный губернатор.
— Мало быть народным губернатором, надо что-то делать, чтобы народу нравиться.
— Мы видим, что народу он нравится. Трутнев его работу оценивает невысоко, но те десятки тысяч людей, которые вышли в защиту Фургала, – совершенно беспрецедентные цифры для региона. В Москве бывают большие акции протеста, но вообще для 600-тысячного города те 40-50 тысяч, которые вышли, – это почти каждый десятый, это как в Москве под миллион. Это невероятно просто. Глядя на эту цифру, можно предположить, что работа Фургала людей тоже устраивала.
— Есть один важный момент, потому что о такой субъектности не каждый раз услышишь, надо прокомментировать. Ведь там люди говорили: если он виноват, мы сами его будем судить, зачем его от нас увезли. Это что-то новое?
— Фургал – политический символ. Надо понимать, что политика – это автономная сфера человеческой жизнедеятельности со своей собственной логикой.
— Тут важный вопрос: Хабаровск не доверяет московскому суду?
— Во-первых, не доверяет ни силовикам, ни московскому суду, ни, как мы видим, Путину. Люди как бы говорят: мы не отрицаем в принципе его вины, мы голову на отсечение не даем, что он ничего не делал, но все это имело значение до того, как мы за него проголосовали. После того как мы за него проголосовали, он уже не ваш, он наш. Понимаете, в этом сила символов вообще. Они устойчивы к логическим доводам против них.
— Но получается, что тогда и голосование за него было не за него, а против них.
— Безусловно, это было протестное голосование. Фургал, как известно, в 2018 году и не вел активной кампании. Это было голосование против действовавшего на тот момент губернатора-единоросса Шпорта. Это было протестное голосование, напомню, оно прошло на волне после пенсионной реформы.
— Люди вышли на улицу, задержали четырех человек, вообще, считай, никого, по меркам московских акций. Почему их не разгоняют?
— Я думаю, Кремль шокирован. Эта цифра, как будто в Москве вышло миллион человек. Никто не знает, как реагировать. Ведь очень часто бывает, что Майданы начинаются именно с жестких неспровоцированных действий полиции. В Москве повезло, пока такого не случилось. А здесь вдруг случится, кто их знает, этих хабаровчан? То есть не нашлось решительных людей в Кремле, которые бы отдали приказ разгонять.
Во-вторых, не исключено то, что местные силовики сказали: не будем разгонять. Тоже не исключено. Такое уже было около 10-15 лет назад, когда праворульные машины отменяли в России, на Дальнем Востоке тоже начались протесты, потому что там это самый популярный вид транспорта – "японцы" праворульные. Так вот местный ОМОН отказался разгонять протестующих, и тогда в Приморье высылали подмосковный ОМОН.
— В 2010 году это было. Отправят какую-нибудь ростовскую Росгвардию в Хабаровск, как вы думаете?
— Не исключено. Сейчас в Кремле все растеряны. Но, в принципе, там всегда есть две партии: партия голубей и ястребов. Голуби призывают к диалогу, не закручивать гайки, побеждать с помощью политических методов, пропаганды (вы сейчас сюжет показывали, как на Первом канале все это давали). А есть любители жестких мер, которые говорят: да нет, они понимают только силу, надо им палками по голове и в тюрьмы их всех. Вот сейчас эти две партии между собой борются, спорят, как надо лучше, и пытаются убедить Путина. К кому из них в этот раз Путин прислушается, тот сценарий и будет реализован.
— Вы одну мысль сказали. Ощущение, что Хабаровску до Москвы далеко во всех смыслах, в том числе и до целей и задач Москвы тоже. Получается, что и Москве до Хабаровска далеко, и не вполне понятно, что там происходит. Или я неправильно вас понял?
— Вы правильно меня поняли. Это одна из главных причин, лежащих в глубине протеста. Надо отличать формальный повод – им стал арест Фургала – и реальные причины. А реальные причины гораздо более глубинные, чем просто арест Фургала. Это общее недовольство ситуацией, в том числе и политика центра в отношении регионов. Всех регионов, не только Хабаровска. Сверхцентрализация, изъятие всех ресурсов. Вы послушайте, о чем говорят хабаровчане, они почти все кричат: "Москва, долой, хватит нас доить! Мы сами имеем право решать, как мы здесь будем жить". То есть в значительной степени этот протест приобрел антимосковское измерение. Это естественная реакция.
— Если Москва даст больше денег в регионы после таких протестов, что-то пересмотрит в своих правилах использования налогов, которые собирают в регионах, что-то изменится?
— Отступать для авторитарного режима всегда рискованно. Это в первую очередь прочитают как слабость. Поэтому это рискованный шаг, он может закончиться поражением режима. Но, в принципе, это единственный шаг, который дает хотя бы какой-то шанс. Потому что если этого шага не сделать, если не начать движение навстречу протесту, то тогда поражение режима будет очевидным, будет очень жестким, по жесткому сценарию пойдет, примерно как распад СССР.
