В Хабаровске третий день продолжаются протесты, вызванные арестом избранного губернатора Сергея Фургала. Многотысячные акции в выходные стали самыми массовыми на Дальнем Востоке за несколько лет: одновременно с Хабаровском акции прошли также в Комсомольске-на-Амуре, Эльбане, Солнечном и других городах края. Отдельно стоит отметить, что, несмотря на COVID-19, местные силовики митинги не разгоняли.
В понедельник с утра в Хабаровск приехал полпред президента на Дальнем Востоке Юрий Трутнев. По официальной версии, причиной поездки стали вовсе не протесты, а борьба с эпидемией коронавируса. Однако известно, что полпред встречался с руководством силовых структур региона, потребовал немедленного прекращения митингов в поддержку Фургала и даже обвинил местных чиновников в организации протестных мероприятий. После этого на официальном портале правительства региона было опубликовано обращение с призывом "не позволять себя использовать".
Ждали ли в Кремле протестов такого масштаба и как Москва будет реагировать, если акции в поддержку Фургала продолжатся? Настоящее Время задало эти вопросы политологу Михаилу Виноградову, главе фонда "Петербургская политика".
— Какой реакции стоит ждать от Кремля? Отправленный в Хабаровск полпред президента – это все на данном этапе? Или будут какие-то дальнейшие движения?
— Какой-то четкой реакции от Кремля пока не последовало. Мы видим, что государственные телеканалы в России продолжают НЕ говорить о том, что происходит в Хабаровске. А государственные радиостанции рассказывают, что Юрий Трутнев прибыл в Хабаровск для того, чтобы разбираться с коронавирусом.
Интересно, что несмотря на то что еще в субботу были запущены "темники" в интернете о том, что все протесты были организованы, подстроены и никакого массового протеста вообще нет, эта версия не транслируется по телевидению. И в силу ее неочевидной валидности, и в силу того, что она, конечно, вызовет дополнительное раздражение и агрессию, отторжение у жителей Хабаровского края. А их все-таки, Кремлю, видимо, не очень хочется дразнить.
— Что более вероятно, компромисс или силовое подавление?
— Трудно себе представить какой-то масштабный компромисс. В то же время передавливание представить себе тоже сложно. Скорее всего, федеральная власть исходит из того, что прошлые волнения, которые случались в других регионах, все-таки однажды кончались.
Самый яркий пример – это Кемеровская область, когда после трагедии в торговом центре "Зимняя вишня" были довольно серьезные антивластные волнения.
Они продолжались несколько дней. Но поменялась власть, и сегодня Кемеровская область снова наряду с республиками Северного Кавказа – один из рекордсменов поддержки власти в ходе федеральных выборов.
Был Приморский край, где исторически плохо голосовали во Владивостоке за "Единую Россию", где на выборах в 2018 году "съели" губернатора, присланного из Москвы. Но там тоже оказалось, что выплеска протестной энергии недостаточно, и ситуацию залечили.
Поэтому вполне возможно, что расчет делается на то, что сам по себе выплеск протестной энергии у протестующих не будет содержать дальнейшей какой-то стратегии, и все потихоньку рассосется. Потому что сам по себе такой выплеск для многих, кто там молчал длительное время, – это такое мощное событие в жизни. А навыков какой-то политической игры, наверное, у большинства жителей края нет.
— Но есть же другая сторона. Как все в истории с губернатором, арест политика — это такое сообщение элитам. И речь идет не только о людях, которые выходят на улицы городов, но и о других губернаторах. Здесь тоже, наверное, Кремлю нельзя будет показать слабость?
— Три года губернаторов не арестовывали, последнего арестовали в 2017 году. Сейчас эта пауза прервана. Да, нужно показать силу, жесткость. С другой стороны, губернаторы в России давно уже все сигналы услышали и ведут себя в большинстве своем крайне осторожно.
Хорошего решения, очевидного решения в ситуации Фургал-гейта нет. Все равно будет согласовываться, так или иначе, кандидатура на пост врио губернатора. Итоговая кандидатура, наверное, будет не идеальной. И в лучшем случае, наверное, максимум, чего мы можем требовать от нового губернатора, которого назначат, – чтобы он не притягивал антирейтинг. Чтобы он своим поведением, своей внешностью, своей стилистикой не вызывал дополнительного отторжения к власти, которого в Хабаровском крае сейчас и без того хватает.
Представить себе отступление сложно. Но представить себе силовые разгоны протестных акций в Хабаровском крае сегодня тоже, на мой взгляд, крайне проблематично. Поэтому Кремлю придется искать если не компромисс, то какое-то балансирующее решение. И, естественно, подавать его как подтверждение жесткости федеральной власти, которая продавила свое решение и не пойдет никому на уступки, будет идти до конца в своей борьбе за законность и правопорядок.
— Можно вообще говорить в целом о каких-то настроениях среди глав регионов, которые оказались в результате истории с Фургалом в достаточно тяжелом положении? Потому что, с одной стороны, им сказали разбираться самим, а потом за эту самостоятельность сильно ругали. Какие вообще могут быть настроения сейчас у губернаторов?
— Мне нынешние события вокруг Фургала не кажутся неким устранением региональной фронды, ослаблением глав регионов, которые вроде бы усилились в ходе истории с коронавирусом. Да, безусловно, главы регионов столкнулись с серьезными вызовами. Для того же Сергея Фургала, у которого умер брат от коронавируса, это, безусловно, была стрессовая ситуация.
Но все же большинство глав регионов сегодня, по большому счету, избегают того, чтобы претендовать на политическую субъектность. Их опыт, личный и карьерный, связан, скорее, с отсутствием либо способностью спрятать политические амбиции. Поэтому представить себе сегодня, что началась какая-то кампания по ослаблению усиливающихся губернаторов, – это значит преувеличивать рост их значимости, который шел в последние месяцы.
Может быть, федеральная власть и преувеличивает это значение, но все-таки признаков такого серьезного политического действия не было. Тот же Фургал, с одной стороны, демонстрировал высокую степень автономности. Но, по большому счету, он вел себя как вполне системный губернатор, достаточно быстро вписавшийся в аппаратные реалии, гораздо быстрее, чем оппозиционные главы Хакасии или Владимирской области, которые не были готовы и сейчас не готовы к работе во главе регионов.
Поэтому, думаю, что количество сигналов, которые в последние годы шло губернаторам, было уже настолько велико, что, скорее всего, смотря за новым хабаровским кейсом, они не примеряют эту ситуацию на себя.
— Почему выбор пал именно на Фургала?
— Если мы исходим из того, что это не некая показательная порка губернатора, то, скорее всего, очевидно, что работа правоохранителей по нему шла. И в 2019 году, и в 2020 году шли выемки, задержания. И сейчас, когда временно жизнь оживает – не только деловая, но и политическая, аппаратная, – очевидно, делу решили дать ход. Исходя из того, что в том числе общество до конца не отошло, не отползло от истории с самоизоляцией. Мы видели, что не было никакого серьезного негатива, протеста в той же Москве, в других городах по поводу итогов голосования 1 июля, хотя поводы для споров очевидным образом возникали.
Поэтому расчет был на то, что в Хабаровске удастся ситуацию быстро разрулить, воспользовавшись окном возможности и усилением центральной власти после голосования.
