Трое российских военных обратились в Следственный комитет России, требуя расследовать, почему их удерживали в подвалах на захваченных Россией украинских территориях. Об этом сообщил правозащитник Павел Чиков. Речь идет о российских контрактниках, которых в августе отправили на фронт в Луганскую область. Двое из них – Александр Афонин из Москвы и Андрей Васильев из Пскова – требуют от Следственного комитета возбудить дела по статьям о незаконном лишении свободы, похищении человека и превышении полномочий. Эти военные заключили контракты с Минобороны в августе, а после отправки на фронт две недели провели в подвале в поселке Зайцево в Луганской области. Тогда в подвалах оказались около 280 человек, в том числе мобилизованные.
Еще одно обращение в Следственный комитет подал житель Приморского края России Михаил Носов. Он был призван по мобилизации 23 сентября, 3 октября он уже оказался на передовой в Донецкой области, а 12 октября Носов отказался от участия в боевых действиях, после чего его отвезли в подвал в село Завитне Бажання в Донецкой области. Вместе с ним там оказались еще 17 военнослужащих.
О том, что российских военных, побывавших на фронте и отказавшихся туда возвращаться, командование отправляет в подвалы, СМИ писали начиная с июля. В частности, сообщения о том, что этих военнослужащих держат в подвалах, приходили из Зайцева и Рубежного в Луганской области, а также из поселка Брянка.
Правозащитник, бывший член СПЧ России Игорь Каляпин в эфире Настоящего Времени отметил, что "совершенно не верит" в то, что следственные органы "в состоянии возбудить какое-то уголовное дело, провести эффективное расследование" того, почему российские контрактники, отказавшиеся воевать, оказались в подвалах.
"Если произойдет чудо, если вдруг наш верховный главнокомандующий, он же президент, решит продемонстрировать, что у нас защищаются конституционные права граждан", – оценил перспективы подобных уголовных дел Каляпин.
– Как вы считаете, эти российские военнослужащие, которые обратились в Следственный комитет, могут сейчас чего-то добиться?
– Если очень сильно повезет, то, может быть, чего-нибудь и добьются. Хотя бы того, чтобы их оставили в покое. Исходя из опыта, я просто совершенно не верю в то, что наши следственные органы, тем более военные следственные органы, в состоянии возбудить какое-то уголовное дело, провести эффективное расследование. Ничего этого они делать, конечно, не будут. Если не произойдет чудо, если не будет принято по этому поводу какого-нибудь политического решения что-то кому-то продемонстрировать. По другим мотивам у нас права граждан не защищают в стране – это я могу сказать уверенно.
– То есть если будет принято политическое решение, тогда будет возбуждено уголовное дело?
– Если произойдет чудо, если вдруг наш верховный главнокомандующий, он же президент, решит продемонстрировать, что у нас защищаются конституционные права граждан. Если именно в этот момент он решит это продемонстрировать, то тогда несчастным повезет и они окажутся фигурантами, потерпевшими в таком топовом деле особого назначения.
– Вы говорите, что если повезет, то от военнослужащих, которые обратились в Следственный комитет, могут и отстать. Вы имеете в виду, что их сейчас преследуют?
– Очевидно. Насколько я знаю, большинство из них либо до сих пор находятся в этих подвалах, либо они куда-то вывезены: кто в Ростовскую область, кто в Белгородскую область. Но они продолжают находиться в местах принудительного содержания, причем в совершенно нечеловеческих условиях.
– А те, кто удерживал российских военных в подвалах, которые отказывались воевать, их гипотетически как-то можно привлечь к ответственности сейчас в России?
– По закону их не то что можно – их нужно привлечь к ответственности. Во-первых, людей держали в не предназначенных для этого местах.
Во-вторых, они там находились в совершенно скотских условиях.
В-третьих, они сообщают о том, что к ним применялось жестокое обращение, оскорбления, вплоть до пыток. По российскому закону, конечно, это преступление.
Другое дело, что эти преступления у нас и в мирное-то время обычно не расследуются. Что уж тут говорить про "специальную военную операцию".
– Но тем не менее, по информации СМИ, через эти подвалы прошли сотни российских военных, которые отказывались воевать. Но, как мы видим, в Следственный комитет обращаются только двое-трое. Вы понимаете, почему так мало?
– Понимаю. У нас и обычные граждане, которые страдали и страдают от незаконных действий должностных лиц, от превышения должностных полномочий сотрудников полиции, сотрудников ФСБ, ФСИН, как правило, ни в какие правоохранительные органы не обращаются. Чего уж говорить про военнослужащих, у которых вообще противостояние с властью началось с того, что они отказались что-то делать. Понятно, что они в этот момент уже были лишены всех своих гражданских прав.
– Как вы считаете, военнослужащим, которые отказывались воевать, что им следует делать? Последовать примеру и подать документы в Следственный комитет? Или все-таки промолчать, и, может быть, что-нибудь затихнет?
– Тут каждый должен, безусловно, решение принимать самостоятельно. Но, конечно, для того чтобы изменить ситуацию, чтобы как-то на это все повлиять, чтобы эти безобразия прекратились, такие заявления нужно подавать, даже несмотря на то, что шанс быть признанным потерпевшим, шанс выиграть какой-то суд и добиться привлечения каких-то должностных лиц к ответственности, желательно к уголовной, он мизерный. Но, по крайней мере, мы сможем это предать огласке. Мы сможем констатировать то, что нарушается закон. Мы сможем как-то это профилактировать, чтобы это не повторялось с другими людьми.
– А сейчас кто-либо из военнослужащих, кто оказывался в подвалах, приходят в "Комитет против пыток"? К вам обращаются? Их пытали в этих подвалах?
– Я не знаю. Я уже давно не работаю в "Комитете против пыток". Я не знаю, есть у них такие обращения сейчас или нет.
– Вы понимаете, что делать тем людям, которые подписали контракт, а потом вдруг поняли, что им не стоит воевать. Как это можно решить так, чтобы не оказаться в подвалах?
– Насколько я понимаю, существует две возможности. Можно просто отказаться – так, как сделали те люди, о которых мы сейчас с вами говорим, почему они, собственно, и оказались в подвале. То есть они, находясь на российской стороне, честно, правильно и совершенно принципиально заявили своему командованию, что они больше на передовую не поедут по тем или иным причинам. Можно еще в плен сдаться, но с неопределенными последствиями.
– Служба безопасности Украины распространяет информацию, что если вас мобилизовали, вас призвали и вы оказались на передовой, но вы не хотите воевать, вы можете позвонить – и Служба безопасности Украины обеспечит сдачу в плен. Я даже знаю, что украинские журналисты снимают потом этих людей на видео, которые сдались в плен. Показывают их быт, как с ними обращаются. Мы это видео показывать, конечно же, не можем по этическим соображениям. Но все-таки вы понимаете, зачем людей, отказывающихся воевать, удерживать в подвалах? Они таким способом захотят воевать? Для чего это вообще делается?
– Я думаю, что наше руководство – я имею в виду руководство Вооруженных сил Российской Федерации, да и гражданские власти – предвидит ситуацию, когда таких отказников будет очень много. И они хотят таким образом просто максимально запугать всех, показав, какие негативные последствия эти отказы могут вызывать.
– Этот эффект есть? Действительно военнослужащие теперь боятся не идти воевать? Хотя что тут бояться – тебя могут убить.
– Многие боятся. Я совершенно точно знаю, что очень многие мобилизованные изначально идут в военкомат и потом едут на фронт не потому, что они хотят воевать, не потому, что они не любят украинцев, которые им ничего плохого не сделали. Они боятся просто уголовного преследования, они боятся того, что возбудят уголовное дело, их посадят в тюрьму и так далее.
