Исследователь архивов Сергей Прудовский судится с ФСБ. Он требует, чтобы управления по Тульской и Ивановской области выдали ему протоколы НКВД, в которых есть имена приговоренных к расстрелам и лагерям. Прудовскому эти материалы нужны для книги. Суд в Иваново уже начался, и 16 ноября состоится следующее заседание. Представители ивановского управления ФСБ в суде уже рассказали, почему они считают, что не нужно показывать архивные документы о репрессиях.
На первой странице протокола особой тройки НКВД по Ленинградской области – состав тройки. Три фамилии – секретаря областного комитета, начальника управления НКВД по области и прокурора. Но исследователя Сергея Прудовского интересуют не эти фамилии. Ему нужны другие страницы таких протоколов: там имена людей, которых тройки НКВД приговорили к расстрелу или сталинским лагерям. Но не все управления ФСБ готовы показать эти протоколы.
"В итоговом отчете НКВД протоколы, которые были созданы в НКВД Тульской и Ивановской областей, учтены не были. Какое количество людей репрессировано в соответствии с этими протоколами, неизвестно", – говорит исследователь.
Прудовский судится с Тульским и Ивановским УФСБ, чтобы получить их архивные документы. Он работает над книгой о национальных операциях НКВД – это целая серия массовых репрессий, большая часть которых пришлась на 1937-й и 1938 годы. Под эгидой борьбы с иностранными шпионами тогда расстреливали и отправляли в лагеря сотни тысяч людей: прежде всего это были люди определенных национальностей, например, немцы, латыши или поляки. Но пострадали и русские, и белорусы, которые провели много времени за границей, а также сослуживцы, знакомые, соседи так называемых шпионов. Эта страшная статистика была получена в том числе благодаря архивной работе Сергея Прудовского.
Управление ФСБ по Ивановской области в своих судебных возражениях утверждает, что протоколы с именами репрессированных в ходе "национальных операций" выдать нельзя, потому что "эти документальные материалы содержат сведения, распространение которых может повлечь разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти". И вообще может нанести ущерб Российской Федерации.
"Иными словами, они просто пытаются всячески препятствовать ознакомлению с документами, выдумывают все новые и новые основания. Это основания липовые, потому что что значит "может привести"? А может и не привести", – говорит Сергей Прудовский.
Единой политики по архивам у ФСБ нет. В некоторых регионах протоколы рассекречены и доступ к ним открыт, и исследователю удалось посмотреть их.
Например, протокол из Ленинградской области. Апанасевич Иван Платонович. Русский. Безработный. В документе сказано, что в 1936 году был завербован для разведывательной работы в пользу Японии. Якобы умудрился передать шпионской разведке какие-то материалы. Виновным себя признал. Это все – в левой части листа, а в правой написано "расстрелять, лично принадлежащее имущество – конфисковать".
Как такая информация может разжечь вражду и навредить России? Адвокат правозащитного общества "Мемориал" рассказывает, что в суде представитель ФСБ по Ивановской области прямо говорит, что работа Сергея Прудовского их, сотрудников ФСБ, оскорбляет.
"Он сказал, что Сергей Борисович называет тех, кто участвует в репрессиях, палачами, и это, как мы поняли, по его мнению, разжигает ненависть", – рассказывает Наталия Секретарева, юристка международного "Мемориала.
Прудовский занялся архивными исследованиями после того, как запросил в ФСБ дело своего дедушки – Степана Ивановича Кузнецова. В 30-х годах его дед поработал в Харбине на Китайско-Восточной железной дороге. А в 1941 году был отправлен в лагерь как японский шпион. Прудовский написал книгу о деле своего деда. У нее необычное название – "Спасская красавица".
"В поселке Спасск Карагандинской области отбывал срок дедушка. Там он вывел новый сорт помидоров, который был назван "Спасская красавица" приказом начальника отделения лагеря. Копия этого приказа является фоном на обложке книги", – рассказывал Сергей Прудовский на презентации.
С тех пор появилась идея рассказать обо всей Харбинской операции НКВД. Ведь только в ходе этой операции к расстрелам приговорили более 21 тысячи человек, еще 10 тысяч получили сроки в лагерях. Но архивная работа с документами ФСБ становится все более и более сложной. И на это жалуется не только Прудовский.
"Мы видим, что с начала-середины десятых годов архивы начали закрываться. Даже к тем документам, к которым раньше был доступ, его закрыли, – отмечает юристка международного "Мемориала" Наталия Секретарева. – Коллеги также рассказывают о том, что некоторые представители ФСБ чувствуют цеховую солидарность с сотрудниками НКВД, которые участвовали в репрессиях".
Отказывая Прудовскому в документах, региональные УФСБ ссылаются то на закон об информации, то на указ президента России "Об утверждении перечня сведений конфиденциального характера". ФСБ пытается отнести протоколы троек НКВД к документам, которые содержат личную информацию о людях. Прудовский же доказывает, что эти ограничения не распространяются на архивные документы. А кроме того, уже истек срок давности – 75 лет.
В феврале этого года Владимир Путин, выступая на коллегии ФСБ, поблагодарил сотрудников Центрального архива этого ведомства за то, что они рассекретили свидетельства о преступлениях нацистов и опубликовали правду о мужестве и героизме сотрудников органов безопасности в годы Великой Отечественной войны.
Сергей Прудовский тоже считает, что нужно бороться с фальсификацией истории. И у него как у исследователя, которого интересуют не только подвиги, но и преступления сотрудников органов безопасности, есть предложение, как это можно сделать: "Фальсификация может быть намеренная, но она может быть и от незнания. А нам говорят: нельзя фальсифицировать. Так откройте архивы, откройте архивы, и все станет понятно".
