Когда Авроре (Аршалуйс) Мардиганян было 14 лет, она потеряла всю семью во время массовых убийств армян в Османской империи 1915-1916 годов. Ей удалось спастись и выбраться в Америку. Оказавшись в Нью-Йорке, она решила рассказать о своем опыте. История ее спасения стала настоящей сенсацией в СМИ, а Голливуд предложил ей сыграть саму себя в фильме о ее жизни.
"Аукцион душ" (Auction of Souls) стал одним из самых кассовых фильмов 1919 года. После его выхода каждая третья американская семья внесла свой вклад в кампанию помощи жертвам. С помощью фильма благотворительная организация Near East Relief собрала 116 миллионов долларов и спасла жизни более 132 000 оставшихся в живых осиротевших детей. До недавнего времени фильм считался утерянным.
Лишь в 1994 году, через несколько месяцев после смерти Авроры, были вновь обнаружены фрагменты "Аукциона душ". Армянский режиссер и документалист Инна Саакян восстановила невероятную историю жизни Авроры, эффектно сочетая анимацию, сохранившиеся фрагменты немого блокбастера и архивные интервью Авроры.
Фильм "Рассвет Авроры" был представлен на различных кинофестивалях, среди которых Международный фестиваль анимационных фильмов в Анси и Film Fest Hamburg. В ноябре фильм будет показан на IDFA (Международный фестиваль документального кино в Амстердаме).
Фильм получил "Серебряный абрикос" на ереванском международном кинофестивале "Золотой абрикос" и в 2022 году выдвинут Арменией на "Оскар" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке".
Мы встретились с Инной в Лиссабоне на кинофестивале Doclisboa и поговорили о работе над фильмом.
– Как вы нашли такую невероятную историю? С чего все начиналось?
– Мы к столетию геноцида в 2015 году хотели делать серию короткометражных анимационных фильмов – альманах из 10 коротких историй, которые начинались бы документальными свидетельствами, которые делал Институт Зоряна. И каждая история должна была закончиться анимацией в разных стиля, в зависимости от рассказчика. Я начала работать с архивами, отсмотрела более 100 интервью. Было очень трудно выбирать, потому что истории ужасные, тяжелые и не было никакой надежды.
А потом Институт Зоряна мне предложил посмотреть интервью Авроры, и меня она потрясла. Интервьюеры, когда шли к ней, тоже не знали про ее прошлое. Они брали интервью у нее как у одной из выживших, были стандартные вопросы. А потом она начала рассказывать про Голливуд, про работу над фильмом, и поняли, что нужно задавать другие вопросы. Я когда посмотрела материал, поняла, что она уникальна. Мы остановили предыдущий проект и стали снимать про нее.
– Наш глаз привык верить больше кино, чем анимации. Почему для восстановления реальных событий вы решили делать фильм в этом сказочном жанре?
– Есть две причины: артистическая и практическая. У нас в Армении все довольно плохо с художественным кино – с точки зрения актерской, технической. Так что это была бы очень трудная задача, не говорю, что неразрешимая, но для меня как режиссера была бы трудная. Тем более у меня нет опыта работы в художественном кино. Не было опыта и в анимации, но анимация дает больше творческих возможностей, больше свободы. И еще, когда мы услышали, как Аврора в интервью рассказывает о своей жизни, мы сразу представили все в цвете, как в сказке. Ну и конечно, с помощью анимации легче говорить о травме.
– Как вы работали с художниками? Были ли у вас какие-то образы, живопись в голове?
– Я вдохновлялась ее историями. Особенно когда она рассказывала об отцовском бизнесе, про то, как они раскрашивали хлопок. Эти яркие и очень цветные детские воспоминания послужили главным референсом. Момент счастья в ее детстве был самой яркой точкой, после которой цвета стали исчезать и остался только красный, как символ потери. Подсознательно, скорее всего, многое повлияло. В голове был даже Параджанов. У нас была очень хорошая команда художников из Армении и Литвы. У нас было много попыток, много неудач, но мы в результате добились того, чего хотели.
– Как долго вы работали над картиной?
– Семь лет. Четыре года мы разрабатывали проект, писали сценарий, искали финансирование. А три с половиной года мы снимали. Это был очень сложный и долгий процесс.
– Интересно, что ваш фильм говорит об опыте переживания и проживания травмы как раз через кино. Аврора каждый раз испытывала стресс, видя себя на экране, и в конце концов бросает кино и гастроли. Спустя семь лет работы трудно ли вам смотреть эту картину самой?
– Не так, как Авроре, конечно. Потому что у нее очень личная травма. Я с самого начала немного дистанцировалась, потому что знала, что это очень тяжелая тема и есть риск нервного срыва. В моем случае опасно пересматривать фильм, потому что я все время хочу что-то изменить, что-то укоротить, что-то подправить. Поэтому я предпочитаю не смотреть фильм, я смотрю очень критически.
– В финальных титрах появляется информация о том, что у Авроры родился ребенок. Вы как-то связывались с ее семьей?
– Эта история достойна отдельного фильма. Очень грустная, я специально о ней не говорю в фильме. Я решила ограничиться пятью годами ее жизни. У нее были очень трудные отношения с сыном. Скорее всего, из-за того, что он женился не на армянке, а на филиппинке. И в итоге Аврора умерла в доме престарелых, и ее сын даже не забрал ее тело. Через несколько лет ее прах похоронили в братской могиле в Лос-Анджелесе. Сын умер в 2016 году, есть данные о внуке, но он не выходит на связь. Я не думаю, что он знает что-то о бабушке.
– Технический вопрос: почему у вас титрах есть актеры?
– Мы сначала пробовали делать анимацию без художественных съемок. Это было очень сложно. Потому что очень трудно для аниматоров и художников создавать лица и движения с нуля. Выглядело все очень комично. Поэтому мы решили все анимационные части снимать. Все делалось на зеленом экране, съемками занимался Рубен Газарян, который потом был режиссером монтажа. Было очень сложно, потому что надо было снимать каждого актера отдельно. Даже сцены диалогов. Потом еще начался COVID. После того, как были готовы съемки, иллюстраторы и аниматоры работали над материалом. Об этом не говорится, но сейчас в основном так работают над анимацией.
– Расскажите про фильм "Аукцион душ". Как вы его нашли и как вы думаете, почему не сохранилась полная копия, ведь был такой большой прокат?
– Трудно ответить на этот вопрос. Потому что есть разные версии. Одни считают, что не сохранилась, потому что не было правильных условий для хранения пленок. Вторая версия – турецкое лобби, что может быть вполне реально. Ведь даже в библиотеках изымались книги с какими-то упоминаниями о фильме, хотя номера в картотеках остались.
Фильм до 1923 года показывался. Мы нашли рекламные материалы. Сохранившаяся копия нашлась в Марселе. Ее перемонтировал оператор армянского происхождения. Он получил лицензию и хотел показать ее в Армении. После Второй мировой войны он репатриировался в Армению и взял с собой фильм, у него было девять бобин пленки. До нас дошла только одна. Есть теория, что КГБ в батумском порту забрал фильм, поэтому, может, он еще в каких-то архивах хранится. Кто-то думал, что корабль затонул. Никто точно теперь не знает. Может, что-то еще обнаружится. Чудеса случаются.
– А Аврора не хотела показывать фильм в Европе? Или вернуться с ним в Армению?
– Она после срыва не вернулась больше в кино. Для нее было очень трудно психологически. Политическая ситуация поменялась. Политика Уилсона была направлена на помощь армянам – после Первой мировой США хотели иметь христианского союзника в этом регионе, иметь свою колонию. Но с другой стороны, был интерес и у Советского Союза. Прям как сейчас. Фильм был не только гуманитарным, хотя миссионерская деятельность Америки была очень важна. В нем был еще и политический интерес. Но потом после Уилсона все изменилось. Америка подписала с Турцией торговый договор.
– Вы говорили на представлении картины, что важным для вас было снимать о массовых убийствах, чтобы избежать подобной трагедии в будущем. В сентябре в Армении снова начались военные действия…
–Да, и именно поэтому мне было важно таким образом бороться с забвением, с этой несправедливостью. Через личную историю Авроры говорить об этой проблеме. Конечно, это амбициозно – говорить: "Надеемся, что это не повторится". Потому что это все политические игры. Но через личную травму показать эту проблему было для меня важно. Как мы все знаем о Холокосте через историю Анны Франк, о других преступлениях через историю Малалы и Надии Мурад, я хотела рассказать о геноциде армян через историю Авроры.
