После 15 суток ареста вышел на свободу журналист телеканала "Белсат" Игорь Ильяш. Его отправили в изолятор за то, что он якобы принимал участие в протесте.
В изоляторе остается жена Игоря журналистка Катерина Андреева. Она была задержана, когда вела прямой эфир с акции протеста в том дворе, где был избит погибший Роман Бондаренко.
И если у Игоря был только административный арест, то против Катерины возбуждено уголовное дело – ее обвиняют в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок. Журналистка находится в СИЗО в Жодино. Ей грозит до трех лет тюрьмы.
Игорь Ильяш рассказал Настоящему Времени о том, как он отбывал свой арест и что ему известно о деле против жены.
— Как вы себя чувствуете, как провели эти дни?
— Чувствую себя хорошо. Эти дни провел, скажем так, неровно. Первые четыре дня после этапа в Барановичах мы провели в ужасной камере. Это было полуподвальное помещение, бетонный пол, сырое прохладное помещение, ржавые железные нары. Размер камеры – 3х5 метров, куда втиснули десять человек. То есть там даже просто шагать – стандартное тюремное развлечение, ходить из угла в угол – было невозможно. Там было негде сделать более трех шагов. Через несколько дней ты понимаешь, что находишься в каком-то дурмане из-за отсутствия движения, из-за сырости постоянной и отсутствия свежего воздуха.
Но позже нас перевели в более приемлемые условия, в камеру, где был даже некий косметический ремонт. И, в принципе, остаток срока административного мы провели, скажем так, в более-менее нормальных условиях, насколько это возможно в тюрьме. Так что нельзя сказать, что именно в тюрьме, в СИЗО в Барановичах, персонально пытались создать мне какие-то невыносимые условия. Я находился в тех же условиях, в которых сейчас находятся все политические [заключенные], которые в Беларуси сейчас проходят по статье 23.34 КоАП, по которой осудили в том числе и меня, по которой проходят тысячи людей.
— Следствие от вас чего-то добивалось? Как вообще к вам относились надзиратели?
— Опять-таки, не было замечено с моей стороны какого-то предубеждения именно ко мне. Относились ко мне так же, как и к остальным политическим задержанным. Я скажу, что, в принципе, я готовился к этому задержанию, я понимал, что после того как арестовали мою супругу, скорее всего, со дня на день придут и за мной. Более того, когда ко мне вломились в квартиру, я предполагал, что меня будут арестовывать по уголовному делу. Но все обошлось сутками.
Но тем не менее я прекрасно понимаю, что давление на меня вряд ли закончено, и вполне возможно, меня в ближайшее время попытаются изолировать снова. Отмечу, что протокол на меня фальсифицировал лично замначальника милиции общественной безопасности майор Пунчик. Это высший офицерский состав Центрального РУВД. То есть это позволяет предполагать, что заказ закрыть меня, изолировать на эти 15 суток поступил как минимум от ГУВД, от руководства минской милиции, а то и с министерского уровня.
— По делу жены вас допрашивали, что известно о ней?
— В эти 15 суток не было допросов по делу жены. Я находился в информационной изоляции. Я писал сразу после задержания письма супруге в жодинское СИЗО, но ответа от нее не приходило за это время. И это основание полагать, что, конечно, ей пытаются создать некий информационный вакуум. Но, как мне уже сообщили после моего освобождения родные, из Следственного комитета звонили по поводу меня и просили прийти на допрос в качестве свидетеля. В качестве свидетеля пока что по делу жены. Надо сказать, что в Беларуси, особенно по таким политическим делам, статус свидетеля очень быстро переходит в статус подозреваемого и обвиняемого. Так что мы еще посмотрим, чем это все закончится.
Еще раз подчеркну: для меня было удивлением, что меня освободили после 15 суток, не добавили нового административного ареста, не арестовали по уголовному делу. Но сейчас посмотрим, какие планы на меня у спецслужб.
— То есть в каком состоянии и что с ней, вам тоже неизвестно?
— Насколько я узнал информацию от родных и коллег, она продолжает очень стойко держаться, она не признает свою вину и не дает показания по своему уголовному делу, которое полностью сфальсифицировано. То есть Катя, моя супруга, продолжает стойко отстаивать линию своей невиновности и того, что она находится в заключении по политическим мотивам.
— Намерены ли вы выезжать из страны?
—Нет, безусловно, я не уеду из страны, пока моя супруга находится за решеткой.
